Комдив

– Ладно, давай спать, – сказал ротный и закрыл глаза. Снилось ему Полесье и летящие в сини аисты.

На другой день, встав пораньше, напоили коней, а вышедшему проводить хозяину подарили трофейного коня, – владей, папаша.

– Ну, спасибо, хлопцы, – расчувствовался тот. – А то я как раз безлошадный.

– Да чего там, – махнул рукой Ковалев.

Выехали со двора, тронулись дальше. В полдень, изрядно натрясшись, въехали в Невель.

Это был небольшой город рядом с белесым озером, город с каменными и бревенчатыми домами, церковью, а также небольшим вокзалом. У высокого, в два этажа здания в центре, где находился госпиталь, командиры простились с ранеными, пожелав скорейшего выздоровления. Вскинув на плечи вещмешки, направились через площадь на вокзал, откуда с путевыми обходчиками на дрезине прикатили в Великие Луки. Через город шли поезда в Москву и обратно. Здание вокзала было забито до отказа, командиры прошли по перрону к штабелю шпал, сели на лежавшую сбоку шпалу, перекусили. В сторону Пскова без остановки прошел воинский состав, в открытых дверях теплушек виднелись морды лошадей и стояли кавалеристы.

– Не иначе, перебрасывают к нам, – проводил Рогов его глазами.

– Похоже, – согласился Ковалев.

Подошли три красноармейца с винтовками и красными повязками на рукавах.

– Куда следуете, товарищи? – поинтересовался старший.

– В Москву, – достал Ковалев мандат и протянул старшему патрульному. Тот развернул листок, пробежав глазами вернул.

– Понятно.

– Послушайте, братва, – поглядел Рогов снизу вверх, – поезд на Москву скоро будет?

– Через час, а то и два, – прогудел один из патрульных, здоровенный бугай в драной папахе. – У вас, ребята, того, закурить не будет?

Ковалев отсыпал ему горсть махры, все трое свернули цигарки, закурили, а потом старший сказал:

– Вы к вагонам не бегите, пустой номер, там как селедок в банке. Попробуйте на тендер к машинисту. Глядишь, и пустит.

Затем патруль, скрипя гравием, пошагал дальше, а они, прислонившись спинами к нагретым солнцем шпалам, задремали.

Состав втянулся на вокзал только вечером. Оттуда сразу же высыпала толпа и запрудила перрон от края и до края. Послышались крики, мат и плач детей, все хотели ехать.

Ковалев с Роговым тут же рванули к паровозу, тяжело сопевшему паром.

– Машинист! – заорал ротный, подняв голову у кабины.

– Чего тебе? – выглянул из окошка усатый дед в путейской фуражке.

– Возьми на паровоз, отец! Позарез надо!

– Не положено.

– Возьми! – подпрягся Рогов. – Я на флоте кочегаром был, помогу кидать уголь в топку!

– Кочегаром? – оценивающе оглядел его старик хмурым взглядом. – Ну, тогда лезьте.

Ухватившись за поручни, командиры быстро вскарабкались по стальной лесенке. Внутри кроме машиниста был помощник, тощий, лет семнадцати парнишка в замасленной спецовке.

На перроне звякнул колокол, толпа, колыхаясь, закричала громче, машинист перевел блестящий рычаг, паровоз, пробуксовав колесами, тяжело тронулся.

Подойдя к ведущему в тендер проему, Рогов присвистнул:

– Так что, ездите на дровах?

– Ага, – кивнул вихрастой головой помощник.

– Дела-а, – протянул матрос, обернувшись к Ковалеву: – Ну как, Саша, дадим революционного жару?

– Непременно, – стащил тот с плеч бекешу, а приятель – бушлат, и работа закипела.

Ковалев перебрасывал напарнику с тендера аршинные березовые и сосновые поленья, помощник рукояткой отворял топку, а Рогов ловко их туда метал.

– Могёшь, – обернулся к ним машинист, оторвав взгляд от манометра с дрожащей стрелкой.

– Ну, дак! – Рогов ловко швырнул очередное полено и утер пот. Затем хлебнул воды из подвесного чайника и заорал Александру: – Шевелись, пехота!

Паровоз, освещая прожектором убегавшие вдаль нити рельсов, мчался сквозь ночь, изредка разрывая ее гудками.

Серым промозглым утром состав вкатился на перрон Виндавского[21 - Виндавский вокзал – ныне Рижский вокзал Москвы.] вокзала.

– Ну, спасибо тебе, отец, – Ковалев пожал машинисту заскорузлую ладонь. А матрос хлопнул по плечу помощника: – Бывай, хлопец.

Оба спустились вниз, переждали редевшую толпу с мешками, чемоданами и корзинами, вошли в обшарпанное помещение вокзала. Там нашли военного коменданта, предъявили мандат, и тот объяснил, как проехать в нужный адрес.

Поскольку трамваи не ходили, а это было далековато, наняли одного из извозчиков на площади рядом. Сговорившись о цене, влезли в пролетку, и Ребров сказал:

– Полный вперед, дядя.

– Но, залетная! – извозчик пустил рысью коня, бодро зацокавшего подковами по брусчатке.

В Москве ни тот, ни другой командир никогда не были и сейчас с интересом ее разглядывали. По сторонам проплывали многоэтажные дома, площади и скверы, по которым ветер гонял пожухлую листву.

– А это кто? – ткнул Рогов пальцем в сторону высокого, из позеленевшей бронзы памятника на постаменте.

– Великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин, – отозвался Ковалев. – Неужто не знаешь?

– Не, – помотал головой приятель. – Откуда?

– Учиться тебе надо.

– А мы куда едем? – обиделся матрос и рявкнул на извозчика: – Чего плетешься, как вошь на поводке? Давай живее!..

* * *

– И раз, и раз! И раз-два-три, левой! – разносилось в замкнутом казармами пространстве, рота печатала шаг по плацу.