Рукопись из Тибета

– Никак нет! – по-уставному вытянулся я, а про себя подумал: «Во поперло!» И выдал: – Хочу быть чекистом и охранять безопасность нашей социалистической Родины. Как Феликс Эдмундович Дзержинский!

– Однако! – поползли вверх густые брови. – Ну что ж, чекистом так чекистом – опустились вниз. – Там всегда нуждаются в талантах.

Затем Леонид Ильич пожал нам всем руки, пожелав всяческих успехов, а потом крымский секретарь негромко произнес: «Все на выход». Далее молодых дарований угостили мороженым, фруктами и соками в уже накрытом зале (фуршетов тогда еще не было), после чего все отправились домой. Выполнять полученные заветы.

Мотор «Волги» ровно жужжал по асфальту горного серпантина, с одной стороны зеленели сосновые леса, кедры и эвкалипты, с другой голубело море с куда-то плывущим белым лайнером.

– Ну, ты даешь, сынок, – сказал мне до этого молчавший родитель. – А мы с Элеонорой Павловной планировали тебя в МГИМО. Стал бы дипломатом, как Громыко.

– Не, – отрицательно покрутил я головой. – Хочу быть как Дзержинский.

– Оттуда такое желание? – покосился на меня родитель. – Книжек про шпионов начитался?

– Ага, – кивнул я. – И еще смотрю фильм «Адъютант его превосходительства».

– Ну-ну, – вздохнул Волобуев.

Глава 6

Я поступаю в секретную школу

Скорый поезд Симферополь – Москва бодро отстукивал колесами по блестящим нитям рельсов, за окном плыли весенние пейзажи, проводник в белой куртке разносил по купе горячий чай с лимоном, настроение было мажорным. Выполняя очередную часть плана, я ехал поступать в тайное учебное заведение Страны. Именуемое ВКШ КГБ. А если полностью – Высшая Краснознаменная школа КГБ при Совете министров СССР, имени Феликса Эдмундовича Дзержинского.

Этому предшествовал целый ряд событий.

На следующий год после моей встречи с Леонидом Ильичем, сразу после выпускных экзаменов нас с «папой» вызвал к себе начальник УКГБ по Крыму и сообщил, что им поручено позаботиться о младшем Волобуеве. Старший побледнел, подумав, что сына хотят посадить, но генерал его успокоил.

– Ваш парень, а особенно песня, Вилен Петрович, – сказал чекист, – весьма понравились товарищу Брежневу. И органам рекомендовано принять участие в его судьбе. В смысле отправить на учебу по нашей линии. Ты же этого хочешь, а, Никита?

– Так точно! – вскочил я. – Мечтаю!

– Присаживайся, – хозяин кабинета закурил «Герцеговину Флор» и протянул пачку родителю. – Угощайтесь.

– Я не курю, – промокнул тот платком лоб. – Спасибо.

– Значит так, – пыхнул ароматным дымом генерал, прищурившись. – Мы можем сделать из тебя Никита контрразведчика. Для охраны безопасности нашей страны. Как ты на это смотришь?

– Положительно.

– Спортом занимаешься?

– Ага.

– Не «ага», а «да».

– Да, товарищ генерал.

– То-то, – пожевал он мундштук. – Будем оформлять на тебя документы для поступления в наше высшее учебное заведение.

Затем нажал под столом кнопку. Через минуту в тамбуре скрипнула дверь, затем вторая, и на пороге возник конопатый блондин лет тридцати. В рубахе апаш и сером неприметном костюме.

– Слушай задание, капитан, – смял начальник в пепельнице папиросу. – Бери этого орла, – ткнул в меня пальцем, – и оформляй его кандидатом для поступления в ВКШ. Ясно?

– Будет сделано, Иван Степанович, – ответил блондин. И мне: – Следуй за мной, парень.

После этого мы вышли в приемную, где на машинке долбила старушка с профилем Долорес Ибаррури, а оттуда в коридор с приглушенным светом, десятком закрытых дверей вдоль стен и ковровой дорожкой до лестничной площадки. Спустились этажом вниз в кабинет с двумя столами.

– Значит так, – уселся за один капитан. – Моя фамилия Петров, кивнул на стул – Приступим. Ты сын товарища Волобуева?

– Ага, то есть да, – ответил я, помня замечание генерала.

– Достойный родитель. Куда поступаешь, знаешь?

– В общих чертах. Ваш генерал сказал. Это мне подходит.

– А ты малый не промах, – хмыкнул Петров, после чего встал, подошел к стоявшему в углу сейфу и забренчал ключами.

«У меня выслуги больше, чем тебе лет, – ухмыльнулся я внутри. – Пилите, Шура, пилите».

– Вот тебе анкета, а еще напишешь заявление с автобиографией, – сунул мне в руки Петров несколько листов бумаги. – Садись вон за тот стол и твори, я почитаю. – Вручил шариковую ручку.

Я присел, куда сказали, и начал писать. Старательно, соблюдая пунктуацию.

– Родственников укажи до дедов с бабками, – сунул кипятильник в банку с водой оперативник. – И если кто привлекался или был заграницей, тоже. У нас так положено.

– Кроме Волобуевых, таких не знаю, товарищ капитан, – поднял я голову от бумаги. – Меня нашли младенцем на паперти. А Волобуевы меня усыновили. – Вот как? – удивился Петров. – Это хорошо. Для будущей работы.

Спустя минут десять я написал все, что нужно (автобиография была совсем короткой), опер все внимательно прочел, удовлетворенно хмыкнув.

– А теперь вот на тебе направление в поликлинику УВД, – протянул мне серую бумажку, – пройдешь там медкомиссию. Когда получишь заключение, принесешь мне в управление. А перед этим позвонишь по телефону пять-ноль-восемь. Закажу тебе пропуск. Пока все. Вопросы есть? – уложил мои бумаги в синюю папку с грифом.

Таких не было.

Внизу, меня уже ждал старший Волобуев, после чего мы сели в его машину и уехали.

Медкомиссию по особой программе я прошел за неделю. Когда служил в Заполярье на флоте, такую проходил в Мурманске месяц, добираясь туда из своей базы на перекладных. А потом обратно. Хорошо все-таки быть сыном влиятельных родителей.

После комиссии была очередная встреча с капитаном, начальником отдела кадров, а потом с генералом, который выдал мне напутственное слово.

– На объекте под Москвой, где вы будете сдавать экзамены, у тебя будет месяц на подготовку, – сказал он, расхаживая по кабинету и скрипя начищенными штиблетами. – Насчет того, что сын секретаря обкома – не обольщайся. Туда приедут много таких, у которых отцы и повыше. Если завалишь экзамены, второй попытки не будет. Уразумел?

– Ясно, – приподнялся я со стула.

– Сиди, – продолжил генерал, а затем обратился к Петрову, присутствующему при разговоре.

– Оформишь на него в секретариате предписание, а в бухгалтерии проездные документы и суточные.

– Слушаюсь, – ответил тот. – Будет сделано.