По следам Князей Юсуповых

В 1751 году за многолетнюю службу во благо Отечества князь Борис Григорьевич был удостоен высшего ордена Российской империи – Святого Апостола Андрея Первозванного. Эта почетная награда символизировала собой фактическое окончание активной государственной службы князя, ведь Сенат и Кадетский корпус считались чем-то вроде мест с почетной пенсией.

Современники тогда говорили, что императрица Елизавета Петровна таким образом отметила важное событие в жизни князя, именно в этот год родился долгожданный наследник рода Юсуповых, впоследствии признанный глава русской аристократии на рубеже веков – блистательный князь Николай Борисович, которому так же, как и его отцу, впоследствии пожалуют орден Святого Апостола Андрея Первозванного, как и многие другие ордена, русские и иностранные. Около десяти лет отец занимался вопросами воспитания и образования единственного и любимого сына. В этом ему не мало помогали преподаватели Кадетского корпуса, который располагался на Васильевском острове во дворце когда-то влиятельного светлейшего князя Александра Даниловича Меншикова, отошедшим в казну после его падения.

Принцип образования в Кадетском корпусе благодаря стараниям Бориса Григорьевича был поставлен весьма достойно. Поражал список наук, которые полагались изучать кадетам: Закон Божий, русский язык, а также немецкий, французский и латинский. Более того в список входили география, история, математика, физика, архитектура, чистописание, рисование, фехтование и искусство.

Во времена начальства князя Юсупова Кадетским корпусом из его стен вышли многие выдающиеся воспитанники; там обучался 15-летний крепостной князей Репниных юноша Федор Рокотов-будущий знаменитый русский портретист. Ему предстоит стать основателем Московского Английского клуба, именно в корпусе Федор Степанович прошел все ступеньки служебной лестницы до получения офицерского чина, который дал ему не только звание дворянина, но и подарил свободу от крепостной зависимости. По приказанию императрицы в корпусе обучались актеры первой русской театральной группы Ф. Г. Волкова, тогда корпусное образование считалось лучшим в России не только для военных. Кадет А. П. Сумароков – будущая литературная знаменитость, во время обучения в корпусе написал первые русские трагедии.

В 1756 году Юсупову удалось добиться перехода преподавания с немецкого на русский язык, также резко ограничился прием иностранцев.

Особенно славился любительский театр кадетского корпуса. Его упоминает в своих «Записках» великая княгиня Екатерина Алексеевна, будущая императрица Екатерина II; «В последний раз мы жили в Москве, главнокомандующим в Петербурге оставался, в отсутствие двора, сенатор и начальник кадетского корпуса, Князь Юсупов. Для собственной забавы и для удовольствия знатных людей, какие оставались тогда в Петербурге, он завел театральные представления: кадеты попеременно разыгрывали лучшие трагедии, как Русские, так и Французские, сочинения Вольтера, сия последняя в искажениях». По возвращении из Москвы Императрица приказала, чтобы эта трупа молодых людей продолжала играть пиесы Сумарокова при дворе». А. П. Сумароков, будущий драматург, был в ту пору учащимся корпуса, и кадеты оказались первыми, кто поставил сумароковского «Хорева» – первую русскую трагедию. Успешное выступление этой труппы при дворе не могло не повлиять на решение императрицы Елизаветы Петровны учредить в 1756 году первый Русский для представления трагедий и комедий театр, его возглавил Сумароков.

В 1757 году при корпусе усилиями князя открыли типографию для печати учебных книг для кадетов, кроме того, были организованы библиотека, архитектурные комнаты и художественная галерея с живописными картинами.

В 1759 году, за несколько дней до смерти, тяжело больной князь получил по собственной своей просьбе «увольнение от управления корпусом». Его место занял сам наследник престола Петр III, будущий правитель, этот акт подчеркивал высочайшее значение Кадетского корпуса в жизни России тех лет.

В 1832 году, спустя много лет после смерти Б. Г. Юсупов, историк корпуса А. В. Висковатов написал о нем, подчеркивая значение его достижений в русской педагогике: «Имя сего достойного вельможи заслуживает быть незабвенным в истории Кадетского корпуса. Обращая все внимание и употребляя все свое время на воспитание вверенного ему юношества, он входил во все подробности корпусного управления».

Да, всем был хорош князь Борис, обладал милостью всесильных мира сего, а вот родной сестре Прасковье помочь не смог, или не захотел, и даже отрекся от нее…

Князь Борис Григорьевич Юсупов умер 26 февраля 1759 года, через одиннадцать дней после увольнения со службы. Он был похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской Лавры в Петербурге. Супруга Ирина Михайловна пережила его почти на тридцать лет и скончалась в подмосковном селе Спас-Котово. Княгиня удачно выдала замуж четырех дочерей, породнившись со знатными дворянскими семьями Голицыных, Измайловых, Протасовых. Старшую Евдокию (1748–1780), фрейлину императрицы Екатерины II, из политических соображений выдали в 1774 г. за курляндского герцога Петра Бирона (1724–1800) – сына известного временщика времен императрицы Анны Иоанновны, Эрнста-Иоганна Бирона, правда брак их оказался неудачным. Ирина Михайловна проявила себя и как успешный предприниматель. Пользуясь тем, что в России продолжалось освоение южных земель, включая территории побережья каспийского моря, и неплодотворные земли государство продавало «по мизерной цене (по 1 рублю с десятины) для освоения, пространство же береговой линии… отдавалось бесплатно…за 21 000 рублей Юсупова приобрела 129 тысяч десятин «неудобной» земли. …князь Николай Борисович после ее смерти сдавал воды внаем, а откупное содержание астраханским купцам-рыбопромышленникам».

Таким образом, единственным наследником огромнейшего состояния ногайского Абдул-мурзы стал Николай Борисович Юсупов, единственный и любимейший сын героя данного описания. Светоч своего времени, блистательный «екатерининский вельможа» – одна из самых ярких фигур русского 18 века. Не случайно ему, единственному из всей когорты предков, праправнук Ф. Ф. Юсупов посвятил в своих мемуарах целую главу. Она начинается так: «Князь Николай – одна из самых замечательных фигур в нашей семье. Склонный к интеллектуальным занятиям, с сильным характером, любитель путешествовать, очень эрудированный, говоривший на пяти языках, он был связан с большинством знаменитых людей своего времени, покровительствовал искусствам и наукам и был другом и советчиком как императрицы Екатерины II, так и ее преемников: царей Павла I, Александра I, и Николая I».

Великолепное Архангельское

«Бывали ли Вы в Архангельском? – Если нет, поезжайте…», – писал А. И. Герцен после посещения этой подмосковной усадьбы в 1833 году.

А я и без Герцена знал, что мне уже давно пора посетить знаменитое поместье-музей, тем более что так сильно увлекся историей рода Юсуповых и их многочисленных дворцов и поместий, но всё время мне что-то мешало, то работа, то семья, то еще что-нибудь. Наконец в декабре 2009 года планируя как провести новогодние праздники я случайно наткнулся на предложение Дома-отдыха в Архангельском, хотя буквально накануне таких предложений не было, да и всем было известно, что там Военный санаторий уже давно расположен и места в нем распределяются через Министерство Обороны. Видимо, что-то сработало на небесах и мне выпал счастливый билет. А может кто-то просто бронь сдал. Но в любом случае был бы грех не воспользоваться такой удачей, и я, откликнувшись на предложение оформил через интернет двухнедельный новогодний семейный отдых.

Заезд был назначен за три дня перед Новым 2010-м годом и вооружившись необходимыми медицинскими санаторно-курортными картами по форме № 86, загрузив машину лыжами, коньками и необходимыми для длительного отдыха в зимних условиях вещами, в назначенное время мы с женой прибыли на территорию Военного санатория, разместили машину на стоянке, и заселились в 3-й корпус у въезда в большом 2-х комнатном номере № 326 с балконом. Через некоторое время мы обжились в отдыхающем контингенте, дружно ходили на процедуры, в столовую и бассейн с сауной, а вечерами на праздничные новогодние эстрадные мероприятия и танцы.

Днем я не «утюжил» лыжами накатанную лыжню в районе «Большого партера» и Императорской аллеи, а уходил по льду через замерзшую Москву-реку и «торил» лыжню сам на острове Лохин и далеко за ним. А возвращаясь назад я уже привычно отзывался на приветствия – типа «Товарищ полковник, а Вы сегодня далеко на лыжах ходили?» и «Пойдемте в баре посидим или в бильярд сыграем в пирамидку русскую». Но все время пребывания там, я, бродя между заснеженными корпусами при температуре –27 по Цельсию, с обмороженным носом и простуженным горлом, постоянно изучал историю этого удивительного места, то ли с брошюрами в руках посещая на экскурсиях Дворец (Большой Дом) и другие музеи, то ли с увесистым фолиантом из истории Государства Российского посещая молебен в церкви Архангела Михаила и Усыпальницу (Колоннаду), кстати гигантские полотна Тьеполо о Антонии и Клеопатре хранились тогда без рам именно там.

Хотя, конечно, надо признаться зимние пейзажи с закрытыми ящиками скульптурами в парках нельзя было сравнить с прекрасными видами Верхних и Нижних Террас и всей усадьбы в летние посещения, которые я делал позже во время проведения джаз-фестивалей «Усадьба».

Итак, из истории…

Имение Улозы, как первоначально называлось Архангельское, впервые упоминаются в документах времен Ивана Грозного. Село было небольшим, имело деревянный храм Архангела Михаила, построенный в 1-й пол. 16 века. В 17 веке при новых владельцах, боярах братьев Киреевских, его периодически поновляли. В начале 1640-х годов село купил боярин Ф. И. Шереметев, известный своей ролью в установлении династии Романовых на российском престоле. В 1660-х годах по распоряжению князей Одоевских, владевших в ту пору имением, на месте деревянной церкви возвели каменную. Тогда же, согласно названию храма, село стало называться Архангельским. К концу 17 века оно превратилось в типичную подмосковную вотчину, вблизи храма стояли рубленые жилые хоромы: три светлице, связанные сенями; рядом еще один сруб-баня, а чуть дальше поварня, ледник, погреб, конюшенный двор и амбары. Ко двору примыкали «огородец» и сад, в котором росли яблони, вишни, сливы, крыжовник, смородина, а также каштаны, грецкий орех, шелковица. В состав усадьбы входили и хозяйственные постройки: скотный двор, конюшня, ткацкие избы и пильная мельница. Здесь же располагались две оранжереи, которым суждено было стать первым шагом к популярным в 18 веке садовым «затеям».

С 1681 года Архангельское принадлежало князю М. Я. Черкасскому, а к 1703 г. перешло к князю Дмитрию Михайловичу Голицыну (1655–1737). После смерти Петра II в 1730 г. князь Д. М. Голицын активно участвовал в политической борьбе вокруг престолонаследия, являясь одним из главных членов Верховного тайного совета, и потому при императрице Анне Иоанновне был обвинен «в преступных намерениях» лишить государыню власти. Высланный в Москву Дмитрий Михайлович большей частью жил в Архангельском. Деятельный по натуре, князь обратил свою энергию на переустройство усадьбы. Старое жилье казалось ему слишком малым, и к западу от прежних построек он начал возводить новый двухэтажный дом, а перед ним разбил сад, напоминающий модные петербургские. Однако закончить переустройство князю не удалось. В 1736 г. по указу Анны Иоанновны он был арестован, заточен в Шлиссельбургскую крепость, где вскоре скончался, а усадьбу конфисковали в казну.

В 1742 г. императрица Елизавета Петровна возвратила имение сыну Д. М. Голицына, действительному тайному советнику и сенатору, князю Алексею Дмитриевичу Голицыну (1697–1768), который не сумел поддержать начинания отца. И только его сын, князь Николай Алексеевич Голицын (1751–1809), решил превратить родовую вотчину в образцовую усадьбу, отвечающую духовным устремлениям века Просвещения.

По традиции своего времени Н. А. Голицын получил европейское образование: попечением высокопоставленного родственника, вице-канцлера А. М. Голицына, он был направлен в частный пансион в Стокгольме, а затем в Страсбургский университет. Позднее князь совершил трёхгодичное путешествие по Европе: побывал в Швейцарии и Италии, Франции и Англии, Голландии, германских княжествах, Австрии. В «Дневнике» молодого Голицына (документ находится в собрании музея-усадьбы «Архангельское») сохранились впечатления об увиденном.

При дворе императрицы Екатерины II Н. А. Голицын исполнял различные дипломатические поручения, состоял в свите великого князя Павла Петровича, являлся членом Комитета для управления зрелищами и музыкой, стал тайным советником, сенатором, кавалером орденов Св. Анны и Св. Александра Невского.

В 1780 г. в Париже князь приобрел для строительства своего загородного дома проект архитектора Шарля Герна, положив этим начало знаменитому архитектурно-парковому ансамблю в Архангельском. В ходе реставрации дворца в 2003 г. была обнаружена украшенная гербом рода Голицыных медная закладная доска, указывающая точную дату начала строительства здания – 1784 год!

В последующие 25 лет дворец (Большой дом) был выстроен и вокруг него разбили парк. Изменения коснулись и старинного села Архангельское. Для окончания работ предстояло завершить отделку Большого дома его флигелей и колоннад. Но в 1798 г. Н. А. Голицын вышел в отставку, дела его пришли в упадок, и денежные затруднения приостановили строительство в Архангельском. В 1809 г. Николай Алексеевич скончался, и его вдова Мария Адамовна приняла решение о продаже усадьбы.

Посредником при продаже имения со стороны Голицыных выступал бригадир Александр Александрович Арсеньев – опекун малолетних детей Марии Адамовны Голицыной, рожденной Олсуфьевой, а со стороны покупателя торги вел управляющий Московской домовой канцелярией князей Юсуповых – Иван Михайлович Щедрин, в августе 1810 года он получает инструкции князя Н. Б. Юсупова «ибо мне хочется за собой оное имение иметь». По возвращении из-за границы основной заботой Н. Б. Юсупова стало размещение значительно увеличившегося собрания картин и скульптур. Петербургский дворец на Фонтанке, уже не устраивал князя, и он продал его в казну в 1810 году за 350 000 рублей.

Для заключения купчей на усадьбу князь собирался приехать в Москву лично. Следуя инструкциям Юсупова, 29 августа 1810 года Щедрин вносит задаток в 5 000 рублей в счет договоренной цены на усадьбу в 245 000 рублей и подписывает обязательство, что внесет 100 000 рублей наличными при совершении купчей. Купчая на «село Архангельское с деревнями» была оформлена 6 октября 1810 года. Усадьба продавалась с прилежащими вокруг нее деревнями: Захарково, Раздоры, Лохино, Воронки, Ивановское.

Итак, в 1810 г. Архангельское покупает государственный деятель, богатейший вельможа, знаток и коллекционер произведений искусства князь Николай Борисович Юсупов (1751–1831). Ура, свершилось! И все благодаря любви к высокому искусству! Высокое происхождение, незаурядные личные качества и европейское образование позволяли князю в течении всей жизни оставаться одним из самых видных деятелей эпохи. Николаю Борисовичу в год приобретения Архангельского было уже 60 и, как многие стареющие царедворцы, он решил обосноваться в Москве.

Человек блистательного века Екатерины II, князь остро ощущал наступление новой эпохи и, желая сохранить для себя частицу дорогого сердцу времени, задумал создать под Москвой свой «Мусейон» с произведениями живописи, скульптуры, библиотекой и парком…

После приобретение Архангельского эта мечта осуществятся: усадьба станет любимым детищем князя и достопримечательностью Москвы. В письме владельца управляющему имением появятся слова: «Как Архангельское не есть доходная деревня, а расходная и для веселья, а не для прибыли, то стараться…то заводить, что редко, и чтобы все было лучше, нежели у других». Люди искусства, знатные вельможи и даже члены императорской фамилии будут стремиться попасть сюда, чтобы насладиться совершенной красотой дворца, парка, великолепием художественной коллекции.

При Н. Б. Юсупове ансамбль усадьбы, в основном сложившийся еще при Н. А. Голицыне, не претерпел существенных изменений, все основные черты не только сохранились, но и обрели окончательную форму. В 1814 г. князь Н. Б. Юсупов возглавил Экспедицию Кремлевского строения, много способствуя возрождению древней столицы после пожара 1812 г. он был хорошо знаком с лучшими московскими архитекторами. По его приглашению в Архангельском работали О. И. Бове, И. Д. Жуков, С. П. Мельников, Е. Д. Тюрин, В. Г. Дрегалов, М. М. Маслов. В самой усадьбе их незаменимыми помощниками были талантливый крепостной архитектор Василий Яковлевич Стрижаков и выходцы из юсуповских вотчин – «архитекторские ученики» И. Борунов, Ф. Бредихин, Л. Рабутовский, а также живописцы М. Полтев, Е. Шебанин, Ф. Сотников, И. Колесников.

Обозы с материалами потоком шли в Архангельское, по Москве-реке сплавляли к усадьбе строительный лес. Из Санкт-Петербурга, Москвы, родового имения Спасского-Котова и других владений князя доставляли мебель, картины, книги, декоративное убранство для Большого дома. Отечественная война 1812 г. на время отодвинула завершение строительства и отделочных работ, часть художественных коллекций спешно пришлось вывозить в астраханское имение князя. После войны и крестьянского бунта, учиненного архангельскими мужиками (осень 1812 г.), потребовались затраты на восстановление усадьбы.

К середине 1810-х гг. было окончено строительство дворцовых колонн. В 1817 г. по проекту архитектора С. П. Мельникова и под руководством В. Я. Стрижакова была построена въездная арка и пространство между Большим домом и флигелями превратилось в замкнутый Парадный двор. Внутренние углы флигелей закрыли полукруглыми кулисными стенами с проходными арками в середине. Над дворцом возвели бельведер, украшенный коринфскими колоннами; в период пребывания владельцев в имении на его флагштоке развевался белый флаг с гербом Юсуповых.

Стены и плафоны парадных залов Большого дома украсили декоративной росписью, а в центре купола Овального зала поместили живописное полотно Н. де Куртейля «Амур и Психея». Произведения искусства из коллекции Н. Б. Юсупова, великолепная мебель, часы и осветительные приборы из бронзы превратили Большой дом в подлинный дворец. Однако после пожара, случившегося здесь зимой 1820 г., интерьеры вновь пришлось отделывать.

Летом 1818 г. во время визита в Архангельское императора Александра I был торжественно открыт Театр, ставший одним из самых известных усадебных театров России. В 1819 г. перестроили малый дворец «Каприз» и возвели храм-памятник императрице Екатерине II. Позднее, посещение Архангельского императорами отмечалось особым образом; на проспекте у подпорной стены Нижней террасы парка появились увенчанные чугунными орлами колонны в честь императоров Александра I и Николая II.

В 1827 г. Н. Б. Юсупов купил и перевез в Архангельское из подмосковных Горенок знаменитые «ботанические оранжереи» графа П. А. Разумовского. В 1829 г. террасы возле дворца были реконструированы архитектором В. Г. Дрегаловым и обрели неповторимый скульптурный декор. Постоянно расширялись пейзажные рощи, реконструировались оранжереи на холме у Москвы-реки. Больших затрат требовали уход за растениями и дорожками парка, стрижка деревьев и кустарников, устройство газонов и цветочных клумб. Многочисленные теплицы поставляли диковинные плоды и цветы к столу хозяина. Гости, бывавшие в Архангельском, не переставали удивляться юсуповским затеям: вольеру с фазанами и павлинами, зверинцу с верблюдами и ламами, пеликанами на берегу пруда и редким растениям в оранжереях и саду. В летнее время здесь можно было совершить прогулку, приобрести изящные изделия мастерской по росписи фарфора и с разрешения хозяина полюбоваться произведениями искусства во дворце. Денег с гостей за визиты хозяин не брал.

Облик Архангельского окончательно сложился к середине 1820-х годов, казалось, нельзя было отыскать под Москвой имения более совершенного: архитектурный ансамбль и парк в нем органично сочетались с великолепными коллекциями; громадной библиотеке Н. Б. Юсупова могли позавидовать в столицах, театр украшали декорации Пьетро Гонзага, а расписанный в имении фарфор носил марку с названием усадьбы.

В 1827 г. в Архангельском с московским другом библиофилом С. А. Соболевским впервые приехал А. С. Пушкин. Красота и богатство усадьбы покорили его. Н. Б. Юсупов показывал гостям свое художественное собрание и превосходную библиотеку. Вероятно, увидели они и дорожный «Альбом друзей князя Юсупова», с которым князь когда-то путешествовал по Европе в конце 18 века. В нем, наряду с другими, содержалось и стихотворное обращение к Н. Б. Юсупову П. О. Бомарше. Наверняка говорили и о женщинах, общением с которыми оба героя уделяли много времени и внимания.

Спустя два года А. С. Пушкин в поэтическом Послании воздал дань удивительной жизни человека, соединившего в себе лучшие черты славной эпохи – от Екатерины Великой до Николая I.

«…… Ступив за твой порог,
Я вдруг переношусь во дни Екатерины,
Книгохранилище, кумиры и картины,
И стройные сады свидетельствуют мне,
Что благосклонствуешь ты музам в тишине,
Что ими в праздности ты дышишь благородной,
Я слушаю тебя: твой разговор свободной
Исполнен юности. Влияние красоты
Ты живо чувствуешь. С восторгом ценишь ты
И блеск Алябьевой, и прелесть Гончаровой.
Беспечно окружаясь Корреджием, Кановой,
Ты, не участвуя в волнениях мирских,
Порой насмешливо в окно глядишь на них
И видишь оборот во всем кругообразный…!»

В августе 1830 г. А. С. Пушкин еще раз побывал в Архангельском вместе с поэтом П. А. Вяземским. Их приезд запечатлел работавший в усадьбе французский художник Никола де Куртейль в рисунке «Осенний праздник в Архангельском».

А год спустя, узнав о кончине старого князя, А. С. Пушкин в письме к П. А. Плетневу с грустью напишет: «Мой Юсупов умер».