Книга желаний

– Это объясняет болезнь, но не логику событий. Даже если я подцепил какую-нибудь пакость, она не могла повлиять на то, что происходит.

– Я не знаю ваших знакомых. Но мне кажется, ничего необычного с ними не случилось. Плохо, что они впутали вас в свою историю.

– Как умер прежний хозяин? – спросил Олтаржевский.

– Ну, этого я вам сказать не могу – не знаю! Судя по возрасту женщины, отдавшей книгу, он был глубокий старик. Если, конечно, не умер давно.

Олтаржевский задумчиво покивал.

– После того как книга оказалась у меня, мне бывает, простите за пафос, жутко, будто, рядом бродит смерть. Глянет – не время! – и уходит. Я знаю это ощущение. Иной раз мне кажется, что на Арбате я подписал себе приговор. А вместо меня умер другой…

– Если вы про соседа, о котором рассказывали, то он умер бы и без вас. Впрочем, хотите считать себя виноватым, – букинист пожал плечами, – считайте.

– Да я не считаю. Навалилось всё как-то одновременно, – пробормотал Олтаржевский.

– Вы слышали про связь талисмана и его владельца? – спросил старик. – Человек быстрее принимает решения, если с кем-то советуется. Потому что ответственность за решение делит с другим, и это придает ему уверенности. Если хозяину сопутствует удача, он обожествляет талисман и крепче верит в его силу. Приписывает ему сверхъестественные способности. Книга для вас – талисман. Вы донырнули до дна. А оттуда – путь лишь наверх. Но подъем оказался слишком быстрым. Вы не готовы к нему. Отсюда нервишки шалят. Возможно, в этом всё дело.

– Вам кажется, что я… ну, словом, сбрендил?

– Откуда мне знать, – пошутил старик. – Да, нет. Думаю, вам надо выспаться, отдохнуть.

– Вчера мне казалось, что я могу поступить, как угодно – жить или умереть! А сегодня…

Олтаржевский виновато улыбнулся.

– …стали кому-то нужны. Да. Я помню ваше настроение.

– Я почувствовал, что могу что-то сделать.

– Тогда упрячьте подальше свою книгу и ничего не загадывайте! Просто живите.

Олтаржевский подошел к газовой плите.

– Как её включить? До сих пор не приходилось пользоваться. – Он заглянул справа, слева.

– Поверните колесико. Пламя вспыхнет само. Зачем вам?

– При вас хочу избавиться еще от одного предрассудка.

Вячеслав Андреевич зажег плиту и провел обложкой книги по голубым лепесткам огненной незабудки. Покрутил рычажки на панели, чтобы усилить пламя, и не заметил, как остриё огненного жала вонзилось в книгу. В тот же миг Олтаржевский почувствовал жгучую боль и отдёрнул руку. Книга кувыркнулась за холодильник. Только тогда Олтаржевский заметил, что вспыхнула другая конфорка, и огонь опалил рукав его сорочки под локтём. Чертыхаясь, он рванул манжет, – пуговица ускакала по ламинату, – и закатал рукав. Под локтем на коже пузырился белый волдырь от ожога.

– Смотри-ка, не даётся! – сказал Вячеслав Андреевич, за иронией скрывая изумление.

– Смажьте растительным маслом, – посоветовал букинист.

– Это наказание за вандализм! – Олтаржевский болезненно поморщился.

Хлопая дверцами, он нашел в шкафчике бутылку оливкового масла. Затем вернулся к столу.

Букинист, кряхтя, поднял книгу.

– Даже не закоптилась. А ведь наверняка за тысячи лет побывала в переделках, – сказал Олтаржевский, ощупывая свой ожог.

– Бумага, скорее всего, пропитана чем-то наподобие натриевого стекла или насыщенным раствором квасцов. Их продают в любом хозяйственном магазине. А может еще чем.

– Вы говорили об этом на Арбате. Вы ведь тогда тоже обожглись.

– Что вы хотели узнать?

– Хотел проверить на большом огне, загорится ли бумага.

Старик пощипал ус.

– Вы уверены, что книга не имеет никакой ценности? – спросил Вячеслав Андреевич.

– Исторической – наверняка.

– Скажите, что бы вы делали на моём месте, если бы книга… – Олтаржевский помялся, – …словом, если бы всё, что вы рассказали о ней, оказалось правдой?

Старик пошевелил бровями. По его мнению, подобно многим неустроенным людям, этот странный человек искал причину своих неудач во враждебных потусторонних силах. Но вслух сказал:

– Смотрите на вещи философски! Бог помогает хорошим людям. Всё образуется.

– Я атеист, – проворчал Олтаржевский, сердясь, что выставил себя дураком.

– Доживите до моих лет, а там решайте, кто вы. Вы можете отказаться от затеи вашего приятеля?

– Я обещал. Иначе получится, что струсил.

– Ну уж – струсил! Вы ничем ему не обязаны. Вы и так сделали больше, чем могли.

– Вы ему не верите?

– Я его не знаю. Если вы откажетесь, то избавитесь от другого своего предрассудка, будто вам помогает чудо. – Олтаржевский промолчал. – Раз не хотите, подстрахуйтесь.

– Как?

– Откуда же я знаю! Вы умеете руководить людьми? Вести дела? Если ваш приятель сбежит из России, вы сами выкарабкаетесь?

– Руководить – руководил! А вот выкарабкаться… – Олтаржевский почесал затылок.

Букинист посмотрел на ручные часы и вскинул брови:

– Извините, мне пора!

В прихожей Олтаржевский помог ему одеться. Как старик ни отнекивался, Вячеслав Андреевич, запихнул несколько пятитысячных купюр в карман его куртки.

– На Арбате в каком-то смысле вы спасли мне жизнь. Это малое, чем я могу вас отблагодарить. Тем более что мне это ничего не стоит, – сказал Олтаржевский.