Горчаков. Титулярный советник

Черт… Нет, так не пойдет!

Я стоял через одного человека в форме – но это не значит ровным счетом ничего. Урод может убить меня и последним, и вторым – когда закончатся отведенные пятнадцать минут. Рука Хриплого заметно подрагивала, он явно не хотел стрелять – но и выбора у него уже не оставалось. И если даже полиция прямо сейчас пойдет на приступ, если сам я уцелею, успею упасть на пол, откатиться, спрятаться прежде, чем…

Черт… Нет, так не пойдет. Думай, Горчаков, думай!

Я давал присягу. Уже поступил на службу Ее Императорскому Величеству. Я даже не имел ничего против того, чтобы убивать за страну и корону, – но умирать за них в мои планы определенно не входило.

Как и просто стоять и смотреть, как умирают другие.

– Четыре. Пять. – Не останавливая счет, Хриплый вдруг нервно усмехнулся, стиснул зубы и перевел трясущийся пистолет на меня. – Шесть. Семь. Восемь…

Глава 5

– Девять. Де…

– Постойте! – завопил я. – Нет, не надо, милостивый сударь!

Похоже, получилось достаточно убедительно. Настолько, что на меня тут же уставились все, кого я сам мог видеть. Усатый генерал – с едва слышным вздохом разочарования. Юсупов – взглядом, полным презрения.

И Хриплый – с явным облегчением в глазах. Но пистолетом дернул вниз так, что я на мгновение удивился, как он до сих пор не проделал в ком-нибудь дырку величиной с кулак.

Видимо, стрелять в вооруженную охрану при штурме оказалось куда проще, чем примерить на себя роль палача.

Террористы за его спиной хором вздохнули и чуть опустили стволы. Впрочем, большая часть их все равно смотрела не на нас, а в сторону дверей. Всего зал для торжественных приемов насчитывал три входа – и полиция могла ворваться через любой. Я не удивился бы, окажись они уже совсем рядом: сирены на улице стихли, и городовые наверняка вовсю оцепляли дворец, выводили раненых, прислугу, опрашивали свидетелей, разбирались, что к чему… Может, уже разобрались. И, если еще не прислали парламентера, то ли пока ждали, то ли уже готовились к штурму… Вряд ли столичных городовых – даже лучших из них, элиту – учили, что следует делать в подобных случаях.

Еще сегодня утром дворец, в котором собрались несколько сотен родовитых Одаренных, казался самым безопасным и защищенным местом в мире.

– Вашему благородию есть что сказать? – Хриплый поманил меня к себе пистолетом. – Вы готовы передать Госсовету наши требования?

– Да… То есть не лично! – затараторил я, поднимая руки. – Но мой дедушка, князь Горчаков, Александр Константинович… Вы же знаете, кто это?

Примерно половину плана я придумал где-то между счетом «четыре» и «пять». Но остальное приходилось изобретать на ходу – и от этого я запинался даже больше нужного.

– Наслышан. – Хриплый коротко кивнул. Уверенность возвращалась к нему буквально на глазах: он то ли снова почувствовал себя хозяином упущенного было положения… то ли просто выдохнул от того, что необходимость испачкать руки в крови отодвинулась на неопределенный срок – или вовсе пропала.

– Он… мой дедушка – очень влиятельный человек, – продолжил я подрагивающим голосом. – Сам я не смогу напрямую обратиться к ее величеству… Но его государыня выслушает… Непременно выслушает!

– Замечательно, ваше сиятельство. – Хриплый свободной рукой потянул меня за ворот кителя и ткнул в грудь пистолетом. – И как же нам связаться с вашим почтенным дедушкой?

– Я… я не знаю, – отозвался я. – Если бы я мог ему позвонить…

Медленно и осторожно – чтобы Хриплый сдуру не пальнул – я переступил ногами и повернулся к Юсупову. И на мгновение испытал самый настоящий стыд.

Если бы не «глушилка», старик – с его-то силищей – наверняка прожег бы меня взглядом насквозь. В его глазах плескалось столько презрительной злобы, что я всерьез начал переживать за успех своего финта. Его сиятельство наверняка наблюдательный и неглупый человек, он просто обязан уметь соображать быстро… Но станет ли?

– У вас тут есть где-нибудь телефон? – умоляюще прохныкал я. – Где-нибудь, чтобы я мог поговорить с дедушкой… наедине… Прошу, ваше сиятельство!

Весь этот спектакль предназначался для террористов. Но теперь я стоял к ним чуть ли не спиной. И вряд ли хоть один из них мог видеть, как я нахмурился и чуть приподнял вверх брови после слова «наедине» – как раз перед тем, как снова состроить жалобное лицо.

Ну же, давай, соображай, старый хрен!

– Если вам так не терпится разочаровать почтенного Александра Константиновича, – ледяным тоном проговорил Юсупов, – дело ваше, милостивый сударь. Ближайший отсюда телефон – в комнате охраны. Думаю, сейчас в этом крыле не осталось даже прислуги, так что едва ли кто-то вам помешает. – Худая костлявая рука указала на выход на противоположной стене зала. – Третья дверь направо по коридору – ошибиться сложно. Там наверняка не заперто… И будьте любезны, князь, – Юсупов поморщился, – впредь избавьте меня от своего общества.

Я так до конца и не понял, сообразил ли старик, что я задумал, или принял все за чистую монету. Но разбираться не было уже ни времени, ни какой-то особой необходимости: Хриплый проглотил наживку.

– Идем! – скомандовал он, схватив меня за плечо, и, повернувшись к своим, добавил: – Если не вернемся через пять… через десять минут – начинайте убивать заложников. Сначала военных.

Разумеется, одного меня никто не отпустил. И все-таки Хриплый решил конвоировать меня к телефону сам, без помощников. То ли посчитал сопливого пацана в юнкерской форме совершенно неопасным… то ли не осмелился ослабить свое и без того поредевшее воинство еще на пару стволов. Вряд ли ему вообще хотелось высовываться из относительно безопасного зала, набитого заложниками.

Но других вариантов попросту не оставалось.

Шагая к двери под прицелом кольта, я мысленно прокручивал все возможные варианты. Первая половина плана (признаться, довольно бестолковая) сработала, но второй у меня не было вовсе. В конце концов, я не мог угадать наперед, где телефон, скажет ли Юсупов хоть что-нибудь полезное, клюнет ли вообще Хриплый – и прихватит ли кого-нибудь из своих, куда поведет… И самое главное – что или кто встретит нас за неприметной узкой дверью.

Оставалось только импровизировать.

– Не надо, сударь, – прохныкал я, когда ствол кольта в очередной раз ткнул куда-то под лопатку. – Больно!

– Шагайте быстрее, ваше сиятельство.

Когда мы приблизились к выходу из зала, Хриплый снова схватил меня за плечо и скомандовал:

– Открывайте дверь. Только медленно!

В коридор мы вываливались буквально слившись в единое целое. Я не заметил в полумраке ни притаившихся в засаде городовых, ни даже слуг – видимо, вторые разбежались, как только началась стрельба… а первые добраться в дальнее крыло дворца еще не успели. Но Хриплый все равно прижимался ко мне чуть ли не всей верхней половиной туловища и отпустил, только когда мы прошли где-то полтора десятка шагов.

Боится. Наверное, даже не смерти – слишком уж велики его шансы при любом раскладе не дожить до завтра. Нет, скорее Хриплого пугает перспектива провалиться, окончательно угробить придуманный кем-то другим план, превратив весь замысел в ничто.

Самый обычный студент-недоучка, отпрыск небогатой дворянской семьи, невесть с чего возомнивший себя чуть ли не Мессией, этаким светочем идей, которые он сам, похоже, толком не понимал. Больной, измученный и тощий. На полголовы ниже и намного слабее меня, хоть и старше на два-три года. Будь он без оружия, я уложил бы его одной рукой.

Но между лопаток мне смотрел весьма серьезный аргумент – и бросаться на сорок пятый калибр без Щита и Хода было бы попросту глупо.

– Нам сюда… кажется. – Перед тем, как взяться за ручку, я потоптался у закрытой двери – той самой, третьей направо по коридору. – Телефон должен быть здесь, правильно?

– Открывайте уже, – буркнул Хриплый. – Чего вы копаетесь?

– Не знаю! – Я громко шмыгнул носом. – Заело, кажется…

– Черт… – Хриплый воткнул пистолет куда-то под ребра слева и отодвинул меня в сторону. – Дай мне!

Он схватился за ручку с такой силой, будто собирался не просто открыть дверь внутрь, а вообще сорвать ее с петель. Но «закапризничавший» механизм на этот раз поддался исправно, без малейшего усилия. От неожиданности Хриплый провалился вперед и потерял равновесие.

Пистолет больше не упирался мне в бок.

Пора!

Отпрянув где-то на полшага, я левой рукой накрыл холодные пальцы, отводя смертоносное дуло еще дальше вниз. А правой схватился за шею Хриплого под челюстью – и всем своим весом впечатал голову в дверной косяк.

Удар получился неожиданно сильным – таким, что хрустнуло то ли дерево, то ли вообще кости черепа. Кольт с негромким стуком упал на ковер – а я уже затаскивал его незадачливого владельца в комнату охраны.