Ошибка Фаэтона. Книга первая. Цитадель

Ужин закончился обзорной лекцией для Лерана о сути и повадках органов, начавших за ним охоту, особенностях человеческих взаимоотношений и прочем по поводу. Леран окончательно убедился в том, что абсолютно не готов для роли революционера-благодетеля.

Последующие дни показали Эриксону, что список интересующих Лерана загадок значительно пополнился. Неопознанные летающие объекты, Бермуды, филиппинские врачеватели, и, наконец, драконы… Переработав с помощью компьютера всю доступную информацию, Леран нацелился на решение одной задачи, – на тайну отсутствующих в природе драконов.

Проблема так увлекла его, что он совсем перестал спать, не покидал комнатки в студии, отказывался от завтраков и обедов, ограничиваясь парой чашек кофе в день. Памятуя, что в разумных пределах пост не вредит жизни, Барт внимательно наблюдал за его физическим состоянием и работоспособностью. И то, и другое оставалось в прежней норме, голодовка никак не отражалась на самочувствии юного Кронина. Зная теперь Лерана много лучше, Эриксон понимал, что следует быть готовым к новым неожиданностям в его поведении, могущим привести к непредвиденным приключениям. А для того следовало быть в курсе всех интересов и увлечений любителя экзотики.

Решив поближе ознакомиться с последним увлечением Лерана, отдельные материалы которого периодически выплёскивались на страницы теле-еженедельника «Мир и наука», Эриксон отправил ассистента с пустяковым поручением в кинохранилище, а сам занял его рабочее место.

На стене, чуть повыше компьютерного дисплея, висели две красочные репродукции одной картины. Барт заинтересовался: они немного различались.

Одна, явно добытая через интернет и отпечатанная на принтере, изображала полуодетую женщину, несущуюся по морю на чём–то похожем на раковину. Тянули её два дельфина, изображённых в момент прыжка над водой. Дельфины управлялись дамой посредством подобия вожжей, и выражали явное довольство своей судьбой, показывая в широкой улыбке ряды мелких зубов и широко раскрыв светящиеся счастьем глаза. Мелкая надпись внизу гласила: «Рафаэль. Фреска «Триумф Галатеи».

Соседняя картинка отличалась тем, что Галатея была золотоволосой и золотоокой, а вместо раковины платформой-транспортом ей служили лепестки большого цветка. Надписи здесь не было, вместо неё, – какой-то код, явно компьютерный.

Немного поразмыслив, Эриксон решил, что код закрывает доступ в какой-то логический диск и попробовал проникнуть в него. Он угадал, Леран и не стремился скрыть свою работу слишком хитрым шифром.

Информация на диске посвящалась земным событиям семидесятимиллионолетней давности. Леран собирал и систематизировал всё, что относилось к глобальной биокатастрофе того времени.

Вымирание рептилий, гигантских хозяев Земли, резкое изменение всей фауны и флоры… Величайшая тайна прошлого планеты, в которой скрыты причины сегодняшних процессов. Так считал Леран.

Стык мезозоя и кайнозоя. Изменилась даже химия мирового океана.

Необъяснимый всплеск концентрации иридия, местами в тысячи раз! В Южной Америке в девятнадцатом веке немец Бурмейстер с товарищем по науке изучал останки гигантского млекопитающего – ленивца, мегатерия. В человеческой памяти такие животные не сохранились: ни в легендах, ни в мифах. Учёные заключили, что мегатерии уничтожены, – в соответствии с местным, чудом выжившим сказанием, – направленным излучением. Возможно, оно было связано или совпало по времени с тектоническим катаклизмом, сопровождавшимся извержениями вулканов, падающими с неба раскалёнными камнями, многочисленными молниями.

Леран относил уничтожение мегатериев ко времени глобальной катастрофы в биосфере, покончившей с мезозойской эрой. И, – он почему-то категорически отвергал гипотезу о постепенном исчезновении динозавров. Явно прослеживалась мысль о целенаправленном воздействии на фауну того времени!

Больше всего страниц, – описанию драконов, наиболее любопытных представителей рептилий-амфибий. Хозяева трёх планетных стихий: суши, воды и воздуха, обладающие сознанием, превышающим человеческое разумение. Миф! Или Всё-таки нет? Ведь он, Барт Эриксон, не относил себя к ортодоксам, для которых единственная реальность, – факты науки.

Африка за эти десятки миллионов лет не изменилась. В Африке живут догоны. На Египет падал свет Сириуса… Эти мысли мелькнули в голове Эриксона, и он с новым интересом принялся листать подготовленный Лераном том. И как он успел всё это собрать, обработать, переварить в собственном сознании!

Драконы выжили в потрясениях мелового периода? Единственные среди множества рептилий! Каким же образом?

Леран не исключил связь этой катастрофы с космическим событием.

Но видел в космосе не причину, а только связь. Он ставит вопрос (или повторяет его?): откуда у южноафриканцев память о причине смерти мегатериев, если сведений о самих больших кротовидных ленивцах у них не сохранилось? Странная память длиной в семьдесят миллионов лет, откуда она?

Вывод: именно в те невообразимо далёкие времена сложились условия для появления человека. В предыдущем мире ниши для него не существовало. Макромир имел тогда иные, нечеловеческие масштабы-измерения! И вдруг, разом, – переворот, обеспечивший развитие человеческой формы разумной жизни.

Нельзя исключить: звездолётчики с Сириуса стояли у истоков человеческой расы, они и явились первыми цивилизаторами. А возможно, и единственными.

Вот ещё… Безуспешные попытки моделирования начала биоэволюции, начатые каким-то русским по имени Редько. Ускорение процессов, сокращение времени… Создание живого из первичной органики, – идея лопнула.

Следовательно, делает вывод Леран: имеется какая–то сила, создающая живое, ведущая к разуму. Данный процесс изнутри моделироваться потому не может принципиально. Не с нашими мозгами, иначе говоря. Откуда же мы, люди? Не из обезьян, это уже неопровержимо ясно. И не из молекул первичного случайно замешанного бульона, – тоже понятно.

Барт поднял глаза: золотоволосая Галатея улыбалась ему глазами Лерана. Он взглянул на хронометр: прошло два часа! Достаточно. Ему суток не хватит ознакомиться с накопленной Лераном информацией. Но и двух часов достаточно, чтобы сделать вывод. Фантастика! И, – издалека идущий запах сенсации! Слишком всё серьёзно, для Лерана это, – не игра, а научное расследование. И мыслит он уж очень парадоксально, широко, соединяя чрезвычайно далёкие факты и явления в единое красочное полотно. Что уже одно заслуживает серьёзной оценки. Но – откуда взять силы и многие недели, а то и месяцы, чтобы действительно с научных позиций разобраться в этой окрошке, сделать приличный сериал? Разве что продать как идею и основу для художественного сценария? И для тележурнала тут столько захватывающего и осколочного материала, что хватит очень надолго. Можно подумать и над организацией ещё одного, параллельного выпуска на канале, или чего-то вроде приложения к эриксоновскому детищу. И поручить руководство Лерану Кронину. Идея прекрасна. Пора его загружать самостоятельной работой, меньше будет времени на фантастические устремления. Если этот материал, код которого скрыт под ногами звёздной Галатеи, хорошо подать, – руководство не только поддержит, а уцепится всеми руководящими руками–ногами…

4. Лик забытых лет

– Барт, ведь Эрнест Мартин по происхождению африканец. Он может как-нибудь связан с догонами?

В зеркале заднего вида Эриксон видел часть лица Лерана: глаз, напоминающий тигриный, под тёмно-шёлковой бровью, и золотистую завитую прядь. Отвечать на полудетский вопрос не хотелось, он вспоминал последний короткий разговор с Ледой. Слова Леды встревожили, но с какой стороны шла тревога, не было ясно. Слабое место семьи, – Леран. Но пока ему, кроме давления со стороны агентов спецслужб, ничто не угрожало. К тому же всё решено, они едут на встречи, которые поставят точку в этом деле.

Барт отметил в Леде новое… Её яркая внешность невольно привлекала, взгляд сам следовал за ней, отмечая длинные стройные ноги, небольшую, но крепкую грудь, оригинальное нежное лицо в вороном обрамлении. А краски! Красноватая светящаяся кожа, алые губы, синие большие глаза рядом с чёрной волной… Колдовское очарование!

Они прощались перед отъездом Лерана и Барта в Сент-Себастьян, после двухдневного пребывания в Нью-Прайсе. Леда вдруг замерла, взгляд её устремился к линии, соединяющей море и небо. Леран часто так смотрел, но то были мечта и тоска по тайне. Здесь же Эриксон увидел другое… Лицо Леды окаменело, как у неживого изваяния. Только глаза жили в блеске слёзной влаги.

Барт не выдержал и спросил:

– Леда, ты почему иногда вот так замираешь?

– Не знаю… Ведь сейчас у нас всё так хорошо. Чего ещё хотеть? Но делается так грустно… Хоть плачь. И не знаю, почему…

– Она просто взрослеет, Барт, – глухо сказал Ирвин, скользнув острым взглядом по Леде и остановив его на Леране, занявшем место за рулём, – Не надо обращать внимания, с ней случается. Леран посоветовал ей думать в такие минуты о хорошем. Я согласен с ним. Это пройдёт…

Не дождавшись ответа Эриксона, Леран открыл ноутбук, вывел на экран картинку, изображающую горы с высоты. Новое увлечение: физическая география планеты. Шамбалу так не отыщешь, но польза определённая есть. В неисчерпаемых кладовых Интернета Леран уже не гость. С компьютером он на «ты», не то что Эриксон. И разобрался во всём сам за несколько дней. Удивителен этот краснокожий потомок неизвестных родителей! Узнать бы, чья кровь течёт в нём… Ведь когда-то она должна себя показать. Барт знает: Ирвин думает о том же, но скрывает свои мысли от всех, в том числе от Марии. Индейский дух старшего Кронина проницателен, но не откровенен. Тот же дух живёт в Леде и тревожит её непонятными ей самой предчувствиями. И белый человек Барт Эриксон заразился их чувствительностью. Вот и сейчас: ведёт машину, посматривает на Лерана, на экран компьютера, и ещё, словно тот джи-мэн, наблюдает за пространством вокруг, нет ли чего подозрительного.

Пора вырываться из потока машин, через квартал кафе «Звезда Запада», где их ждут Эрнест и Фред. Барт включает сигнал правого поворота. Горы на экране поднимаются, открывая вид на тёмное ущелье.

В затемнённом углу за столиком Мартин в полицейской форме и невысокий толстячок не старше тридцати с обаятельной улыбкой под круглыми близко поставленными глазами. Оба смотрят с любопытством: внешность Лерана никого не оставляет равнодушным.

Барт представил друг другу Фреда и Лерана.

– Леран Кронин, сын Ирвина Кронина и мой брат. Фред… Бергсон-младший, человек без определённого места работы. Мой друг.

– На этот раз друг по-настоящему, – расцвёл чёрно-белой улыбкой Мартин, – Не моряк и не мошенник.

– А кто же Бергсон-старший? – спросил Леран, пожимая руку Фреда, – Ваш брат?

Эриксон устремил глаза в потолок, Мартин коротко рассмеялся.

– Не зная, кто есть Бергсон-старший, гражданином Сент-Себастьяна не стать, – в голосе Мартина, густом и гулком, скрыто прозвенел колокольчик смеха, – Кормилица побережья компания «Сталь и сплавы», – это Бергсон-старший. Мэр Сент-Себастьяна – это Бергсон-старший. И, самое главное, – отец Бергсона-младшего, самого крутого парня этой части мира, – тоже Бергсон-старший.

– Это моя вина, ребята, – опустил взгляд с потолка Эриксон, – не успел посвятить его в такие детали. Думал, он осведомлён.

– Это действительно детали, – сказал Фред. У него оказался приятный баритон, весь его вид вызывал неодолимую симпатию, – Ведь мы собрались не для решения социальных проблем, а для знакомства и расслабления. А проблемы – они сами пусть решаются. Мы так редко встречаемся, будем же ценить такие часы и не тратить их на пустяки, как верно заметил Леран. Не так ли? Что сегодня в программе?

– Программа на сегодня скромная, – сказал Мартин, – Завтра утром я с Лераном и Бартом в кабинете Стивенса. Так что перегружаться не стоит. Сам знаешь, Чарли этого не любит.

– Чарли много чего не любит, – заметил с усмешкой Фред, – Но вам виднее. Я только что с ралли. И потому, подчиняясь вам, буду думать и о себе. У меня на завтра нет встреч с важными персонами. С папочкой я успел переговорить, он нажмёт нужные кнопочки. Единственное, чего я желал, увидеть того, вокруг которого столько суеты…

Леран с интересом слушал Бергсона-младшего, поглядывая то на него, то на чернокожего комиссара полиции. Выглядели они рядом весьма контрастно, как Пат и Паташонок, и воображение само собой строило смешные истории с их участием. Только пистолет в кобуре Мартина не желал вписываться в полусказочные сюжеты.

Вечер прошёл спокойно, если не считать того, что Фред набрался до «макушки» и Мартину пришлось сесть за руль его новой спортивной машины. Барт с Лераном добрались домой спокойно, хорошо отдохнули, и в девять утра уже сидели за столом напротив начальника полиции Сент-Себастьяна Чарли Стивенса. Высокий и массивный блондин с короткой стрижкой, Стивенс понравился Лерану спокойствием и немногословием. Стивенс внешне никак не отреагировал на Лерана, задал несколько формальных вопросов, заверил, что всё будет в порядке и отпустил просителей с миром. Эриксон понял, что Бергсон-старший выполняет обещание, данное сыну.

– Теперь мы можем быть вне критики, – заключил Барт, когда они оказались в студии, отметив про себя: «На некоторое время».

– И мне не придётся ехать в Россию? – спросил Леран.

Эриксон бросил на него взгляд, ожидая, что мрачный юмор найдёт отражение на лице, но увидел только серьёзный деловой взгляд и прямой вопрос.