Тайна Тавантин-Суйю. Научно-фантастический роман-предостережение

И торжественный баритон Теламона, и проникновенный тенорок Сиама надоели. Я отключился от них и обратил взгляд на стены Храма: покрытые тонким слоем жидких намагниченных кристаллов; они сияют, светятся. Вершина голографии. Отображается вживую – объёмно и красочно – всё, что в данный момент требуется: лица людей, пейзажи планет, важнейшие события в реальном времени. Иллюстрации к докладу… Вот, сейчас: дикая, умопомрачающая пляска геометрических цветных узоров, разработанных гением Хромотрона. Она предваряет особо важное сообщение. И затем планета примется чествовать своих наилучших граждан. А начало сегодняшнему чествованию положено четыре недели назад…

Передо мной, заслонив внутреннее пространство храма, в тысячный раз за месяц встала площадь Куси-пата в Коско, где свершилась трагическая и многообещающая перемена судеб. Свершилась по моему замыслу. Нет, не по замыслу, по вине! А затем: странный, совершенно невероятный маяк Гарвея, Фрэзи, воскрешение в квартале Кори-Канча. И затерянный где-то в иных веках и пространствах Илларион…

– Да, мы полностью устранили внешнее насилие. Каждый человек теперь истинно свободен! Тем не менее Консулат, единое Правительство Земли, постановил учредить конфиденциальную службу в ранге консульства. Оказалось, мы забыли о психологической и психической стабильности…

Президент сделал краткую паузу, а я похолодел. Вот и первый признак, показывающий наличие в клубке невидимой, тайной нити – возвращение к секретным службам прошлого. Назревает диктатура одних над другими! Какое стыдливое понятие подобрали: «конфиденциальная».

– Новая служба займётся своевременным выявлением и устранением внутренних, психических аномалий в личностном и групповом сознании. Ведь чем дальше мы продвигаемся по пути восхождения, тем выше ответственность за каждый шаг. Наши поступки обусловлены той или иной мыслью, не так ли? Всё выше цена каждого, даже случайного отклонения.

Беспокойство моё как-то проявилось внешне и принц, оторвавшись от Сиама, пристально посмотрел мне в глаза. И показалось, прочитал мысли, роем закрутившиеся в моём сознании.

«Очень быстро новый орган станет самым авторитетным. Он встанет даже над Барьером-100. От его диагноза будет зависеть будущее каждого младенца, он будет определять пригодность для любой должности, вплоть до президентской, он будет использовать тайные методики и технологии. Ядро службы сделается неконтролируемым…»

А ведь в докладе президента ни слова о болевой точке Барьера: о том, что биовремя человека движется в диссонанс со стрелками часов природы. Именно этот разлад лежит в основе скрытого процесса дряхления, именно он не позволяет преодолеть столетний рубеж. Захотелось сказать об этом принцу, но он переключился на речь президента. Оно того стоило – тот заговорил о космической программе человечества, о трагедии Пятой Звёздной. О том, что тема звездоплавания закрыта Консулатом на неопределённый срок. Если вопрос поставлен, это кому-то нужно! Надо бы узнать, кто готовил этот кусочек доклада. Вдруг возрождается идея Шестой Звёздной экспедиции?

Перед внутренним взором встало бородатое лицо смотрителя Гарвея. Почему? Никому не нужный маяк и никому неизвестный смотритель… Илларион смог бы возродить цепь Звёздных. Через двадцать-тридцать лет. Наверняка смог бы! Он уверен, что скрыл мечту жизни от всех. Но от меня?!

* * *

Я оторвался от внутреннего обозрения прошедшего, шумного и чрезмерно насыщенного эмоциями дня, и посмотрел на Элиссу. Она, скривив губки и сощурив глазки, разглядывает награды, гордо блистающие золотом и самоцветами в неподходящем для них углу комнаты. Открытая печаль? А я и не подозревал присутствия в ней атавистических, глубоко женских чувств! Современная женщина не переживает напрасно, она преодолевает! И вот, Элисса, не раз осуждавшая меня за излишнюю впечатлительность, сняла с себя маску твёрдости.

После отказа от оставшихся почестей, включая постельную сцену со жрицей вечной любви, которую Хромотрон Вездесущий наверняка приготовился запечатлеть для будущих поколений во всех подробностях, по возвращении домой, я швырнул знаки почётного гражданского отличия за любимое кресло Иллариона. Элисса аккуратно повесила оранжево-чёрную ленту командора ордена Высшего Отличия на спинку кресла, звезда ордена легла на сиденье. Рядом скромно устроились знак почётного гражданина и документ Консулата, подтверждающий и удостоверяющий… Где, когда и зачем мне носить столь солидные регалии? Подарить Парфенопею?

Натолкнулся на грустно-осуждающий взгляд Элиссы, понимающе-сочувственно кивнул и вернулся к анализу дня. Говорить нам не о чем.

Апофеозом стало появление короля. Того, кто считанные дни назад вовсе не был живым, а, скорее, необратимо мёртвым. Мумией. Воскрешённая надежда на преодоление Барьера… На самом ли деле он живой, а не голографический призрак, не воплощённая в вещественный сгусток тайная нить клубка? Королю предложили кресло, похожее на трон Инки, что стоял на Куси-пата в момент Реконструкции. Место между принцем и вице-президентом. Но король легко поднял кресло-трон мумифицированными тысячу лет назад руками и поставил его справа от меня, отодвинув стул президента Теламона. Никто ничего не понял. И никто не возразил.

Несколько минут назад я просмотрел одну из записей, сделанную Хромотроном. Говорили двое, стоящие в отдалении от алтаря, рядом с распахнутой настежь парадной дверью; за их спинами бурлила человеческая масса, растёкшаяся по гряде холмов, заполнившая храмовые лестницы и берег прекрасной реки. Храм в праздники притягивает людей, как магнит железную пыль. И эти двое – ну зачем они здесь? На домашнем экране и видно получше, и тесноты никакой.

– Ты заметил? Реконструированный король и заблудившийся во времени принц одной, родной обоим страны переполнены по макушку одноимёнными зарядами. Один просто искрится при виде другого.

– Да, вижу. Они будто заклятые враги, которых силой принудили к миру и прощению.

– И ещё… Они мало отличаются от нас. И внешне, и характерами. Убрать различия в языке, одежде, привычках, и мы современники. Сотни, тысячи лет – неужели они меняют нас только в деталях? А не в сути?

– Но в нашем мире нет вражды.

– А что есть соперничество? Оно на верхах достигает такого напряжения! Эмоции, неприязнь – кто их отменил? Дай волю – та же ненависть…

– Вам сообщить имена обоих? – спросил Хромотрон.

Я невольно зажмурил глаза. Неужели Хромотрон ожил, очеловечился? И «самолично» поддерживает идею секретной психотронной службы, заявленной всенародно?

– Нет! – почти прокричал я

Постаревшее дерево стен задышало темнеющей прохладой. Пришёл вечер, тихий и не жаркий. Какой надо вечер. За окнами загорелись чужие огни домов-бутонов. Цветные тени-отражения заскользили по комнате, придав ей марсианский колорит. Я не видел и не знаю соседей, а они сегодня выведали обо мне всё. Но никто не рвётся в странный деревянный домик пожать герою руку. Думаю, им достаточно Хромотрона, который показывает желающим всё, что происходит со мной в любую секунду. Запретить этого я не могу.

Было время, я надеялся, что домик на берегу озера станет родовым гнездом. Но Элисса посчитала постройку капризом сдвинутого на истории реконструкторского ума. Она смотрит на мерцающую цветными бликами озёрную гладь – а ведь недавно в ней свободно плавали звёзды! – и молчит. Наверное, надо что-то сказать, но я тоже молчу. Моя задача – завершить прокрутку ленты памяти. Секреты, спрятанные в собственной памяти – спящие змеи. Проголодаются, проснутся, и такое могут устроить! Уставшая Светлана спит в смежной комнате. Но она имеет привычку просыпаться в любое неудобное время. Чего ждать от неё, стараюсь не предугадывать. Предельно независимая девочка.

Из ожившей мумии сделали сюрприз народу. В чём тут смысл? Я не вникал в организацию церемонии, и вместе со всеми ждал появления короля. Всё-таки живая мумия – не человек в обычном смысле. Ожившая мумия – реконструированный человек, существо на грани жизни и смерти. Точнее – смерти и жизни. Планетарное событие!? Надежда мира на преодоление Барьера-100!? Или пролог к некоему действу? Именно действу, а не просто действию. Кто исполнитель, ясно. Но кто постановщик, реальный Реконструктор? Кто приступил к скрытому делу и разматывает тайные нити клубка предстоящих дней? Да, воскрешение… Находки такого масштаба и неизвестных последствий бывают случайными?

Хромотрон, будто в курсе моих попыток понять связь времён, предложил запись моей речи перед закрытием церемонии в Храме Геракла-Афродиты.

– Omne vivume vivo – принцип Реди, постулированный в забытом веке, говорит: всё живое происходит от живого. Затем известный кое-кому из нас Вернадский заверил: принцип не абсолютен! Я процитирую по древнему источнику: «Когда-то в прошлом, а возможно, и в будущем, при наличии физико-химических явлений, не учитывающихся в настоящее время, принцип Реди мог быть нарушен. Принцип Реди не указывает на невозможность самопроизвольного возникновения жизни (абигенеза), он только определяет область и условия, в пределах которых абигенеза нет. Самопроизвольного возникновения жизни – по принципу Реди – в биосфере нет и не было за время, когда жизнь уже существовала, раз возникнув».

Я усмехнулся. Забавно смотреть и слушать себя со стороны. Раздваиваться таким образом полезно.

Внутри себя я говорю только собственными словами. Почему Светлана тяготеет к цитатам? Гены? Пример? Несмотря на жизнь с Элиссой, она больше со мной. Элисса не слушает запись, повторов она ни в чём не любит. Озеро ей надоело, она перешла к книжным полкам, думая о своём. Современной автоматики дом лишён. Где пульт управления освещением, Элисса не знает, а мне лень подниматься. Отсветы экрана, смешиваясь с сиянием жилых тюльпанов, делают её лицо то светло-прекрасным, то уподобляют горящему мрачным огнём лику многострадального Минотавра. Светотени могут изменить любой образ. Каждый по-особенному! А экранно-хромотронный Гилл продолжает оправдывать свой вклад в науку и заслуженность высоких наград:

– Вопрос не в терминологии, а в значении явления для жизни, в том числе и человеческой. Я воспроизведу смысл одного из основополагающих понятий нашего бытия. Напомню потому, что среди нас те, кто не совсем полно разбирается в основах бионической цивилизации. Одна из основ – понятие «мимезис», уже более двухсот лет составляющее стержень нашего мировосприятия. Итак, что есть мимезис? Да простит меня уважаемый всеми почётный гражданин Агенор за то, что вторгаюсь в его область, объясняя азы оной. Данное понятие, положенное в основу нашего бытия, означает: все виды освоения действительности мы базируем на подражании природе. Природе живой, бесконечно многообразной и постоянно меняющейся. Наша цель – сделать человека подобным природе в целом, неподвластным быстротекущим изменениям, свойственным её отдельным частям. В этом аспекте оживление мумии – простите, Короля! – неожиданный шаг на пути к преодолению Барьера-100. А может быть, и к бессмертию. Так считают многие, но я придерживаюсь несколько иного мнения. Да, свершён шаг неожиданный, и потому особо ценный. Неожиданный и потому, что свершён в том числе и мною, человеком, занятым реконструкцией отрезков Прошлого в достоверно-художественных образах. Степень их соответствия реальности не определена. И всякий раз неопределённа. Профессия далекая от первого порядка, не первого значения…

Хромотрон показал ухоженную, благоухающую изысканным ароматом эксклюзивной в парфюмерии венерианской смолы, голову вице-президента. Голова выразила мне осуждение лёгким покачиванием из стороны в сторону, и с возмущением нацелилась на вероотступника. Ещё бы: гражданин Гилл, только что получивший от Консулата суперпризнание социума, подверг сомнению принцип равенства всех профессий, который столь рьяно пропагандируется тем же Консулатом!

– Мой личный вклад в подготовку сегодняшнего праздника переоценён, – продолжаю я на экране Хромотрона.

А я реальный, наблюдая за собой и реакцией Храма на свою речь, решил про себя: «Нет, дорогой мой „Вице“, я всё-таки прав. Реконструктор прошлого – специалист далеко не первого плана. Люди высшего значения – это биомимы плюс поисковики эликсира жизни. Это звездолётчики, уходящие в небо с той же мечтой – отыскать в иных мирах рецепт вечной молодости. Более пяти лет прошло, как Элисса поменяла меня на звездолётчика. Теперь, похоже, она решила вернуться и воссоздать ею же разрушенное. Но Иллариона нет, и ничего уже не выйдет. Сколько она сделала попыток убедить меня сменить профессию – сотню или две? „Гилл, найди что-нибудь более полезное для общества. Чтобы наши дети гордились тобой, как…“ Как будут гордиться потомки Сиама его неоценимым вкладом в спортивные бега? Нет уж, да минует меня чаша сего лицемерия!»

Что произошло дальше? А дальше я повёл себя ещё хуже – отказался от участия в мистериях, посвящённых Гераклу и Афродите, силе и красоте. Элисса на этот раз не выразила вслух несогласия с моим решением. Король-мумия задержался в свите президента – что ж, таковое соответствует его бывшему рангу. А принц, оторвавшись от «захвата» Сиама, догнал меня на верхних ступеньках Нисходящей лестницы и мягко попрощался, сопровождая слова взглядом, преисполненным печали и вины. Понимает, что явился неадекватной заменой моему сыну. Светлана тут же уцепилась рукой за тунику принца и принялась цитировать слова Геродота о Вавилонском храме:

– «…святилище Зевса Бела с медными вратами, Храмовый священный участок – четырёхугольный. В его середине – громадная башня (восемь одна над другой). Наружная лестница ведёт наверх вокруг всех этих башен. На середине лестницы скамья, должно быть, для отдыха, на последней башне большой храм. В нём – большое, роскошно убранное ложе и рядом с ним золотой стол. Никакого изображения божества нет. Ни один человек не проводит здесь ночь, за исключением одной женщины, которую, по словам халдеев, жрецов этого бога, бог выбирает себе из местных женщин. Они же утверждают: сам бог иногда посещает храм и проводит ночь на этом ложе. То же самое, по рассказам египтян, происходит и в египетских Фивах. И там, в храме Зевса Фиванского, также египетская женщина. Потом эти женщины, как говорят, не вступают в общение со смертными мужчинами».

Видимо, Светлана посчитала принца современником Геродота. А может быть, и самого Геракла. Но каков подбор цитат! Чувствуется влияние Элиссы, с детства склонной к эротике под общечеловеческим соусом свободы желаний. Надо признать, далеко она не прошла по этому пути. Свобода желаний законсервировалась внутри. А снаружи всего лишь шатание между мной и Адрастом, обусловленное не только половым влечением. Я объяснялся с Парфенопеем, Элисса молча поддерживала меня, а дочь Элиссы продолжала просвещение гостя из прошлого. Если б она понимала, что этот несостоявшийся монарх дан ей Провидением взамен брата! Ведь она любила Иллариона, хотя тому было не до неё. Требовалось ещё пару лет, чтобы он ощутил себя старшим братом-защитником сестры. Пару лет рядом с ней.

– Геродот ещё написал, что «самый позорный обычай у вавилонян вот какой. Каждая вавилонянка однажды в жизни должна садиться в святилище Афродиты и отдаваться за деньги чужестранцу. Многие женщины, гордясь своим богатством, полагают недостойным смешиваться с толпой остальных женщин. Исполнив священный долг богине, они уходят домой. Женщина должна идти без отказа за тем, кто бросил ей деньги. Безобразным приходится долго ждать. Иные в святилище три-четыре года…» Как ты думаешь, принц, обычай действительно позорный? У нас ведь он почётный! Есть у меня кое-какие сомнения…

И Светлана тут же, без паузы, повернулась к Элиссе:

– Мама, а какой лучше быть – красивой или безобразной? А у нас есть безобразные женщины?

Но Элисса не успела найти ответ. Я твёрдо заключил: розги помогли бы им обеим. Зря отменили столь замечательную меру воздействия. Хромотрон высветил перед нами большой экран и показал крупным планом фигуру короля, беседующего с президентом. Экран следовал впереди, последовательно спускаясь по ступенькам, ведущим по плавной дуге к берегу. Принц вдруг остановился и произнёс с гортанной дрожью в голосе:

– Инкарри!

Инкарри – Инка-рей, то есть Инка-царь! Мысленно я стукнул себя кулаком в лоб. Как я пропустил это его признание тогда!? Он узнал его! И он знает имя мумии? Хромотрон продолжает показ. И я понял, почему в ту минуту стал невнимателен. Внизу, на исходе Нисходящей лестницы – не парадной Восходящей! – нас ожидала красочная процессия: Георгий Первый, окружённый свитой людей моря. Беловолосые и белокожие, в ослепительно белых облегающих костюмах. Георгий Первый проигнорировал общечеловеческое празднество. Но, тем не менее, решил встретиться с героями дня. Принцем? Мною? Или надеялся увидеть возрождённого короля? Это пока неизвестно.

Корона на голове Георгия – она же специальный терминал Хромотрона – сверкает многоцветием драгоценностей. Его спутница – королева года – блистает голубым платьем с узорами, составленными из сотен розовых и белых жемчужин. Ленты на одеждах свиты указывают на степень приближённости к морскому монарху. Георгий по земному сухопутному обычаю пожал руки мне и принцу, не заметив присутствия остальных. Королева подошла к Светлане, обойдя Элиссу, как неживое препятствие. Я прислушался к её словам.

– Ты скучаешь о брате, девочка? Не надо, ты ещё встретишься с ним, – и она царственным жестом бело-матовой ладони коснулась её щеки.

Это что-то! Озадаченная Светлана молчала.

Я отметил мелькнувшее в глазах королевы сочувственное понимание. Странно. Ведь всё, что делает и говорит королева Морского царя, исходит от него. Сама она не вправе и ручкой повести не так, как предписано. В подводном царстве получился избыток женщин. Намеренно или случайно, не знаю. По этой причине у них в море гаремная жизнь. Семейно-гаремная. У нас на суше ни того, ни другого. Гарем морского владыки ежегодно выставляет новую королеву. Сегодняшняя претендует на продление полномочий – её интеллект имеет магическую направленность. А Георгий ограничился поздравлениями мне, пожеланиями здоровья принцу и его подданным. Где он их увидел? После этого вождь морского народа со свитой погрузился на простенький катер и убыл речным путём по своим подводным делам. Нет, определённо странно. Встреча ради слов, произнесённых королевой, не имеющей права озвучить собственное мнение? Что Георгий может знать о судьбе Иллариона? И вообще, непонятный дипломатический этюд. Как его воспринять? Проявлением человечности? Предупреждением, просверкнувшим в глазах королевы? Обещанием, основанном ни на чём? Непросто, оказывается, быть выдающимся гражданином.

Нет, надо возвратиться к истокам событий! Анализ дня не принёс ничего определённого. Тревога, поселившаяся в сердце, не уходит. Нити, вплетённые в клубок общих судеб, проявятся так или иначе. Буду ли я к этому готов?

1. Тигриное урочище.

За месяц до того. Гилл