Дух Альбертины и тайна древней книги. Трилогия

Надо признать, что ещё два дня назад Ольгу планировали выписать домой. Врачам стало ясно, что дни ее сочтены и, по самым оптимистическим прогнозам, жить ей оставалось максимум две-три недели. Однако больную убедили в том, что достигнута стойкая ремиссия и в интенсивной терапии надлежит сделать паузу. Выписку из отделения приурочили к ее маленькому юбилею, который она должна была отмечать завтра. Подумать только – двадцать пять лет…

Ольга так мечтала вернуться домой к маме и трехлетней дочурке… Она часто повторяла: «Дома и стены лечат!» – при этом задумчиво улыбалась уголками усталых глаз и краешками бледных губ, видимо, действительно веря своим словам…

Так больно было за всем этим наблюдать! Как бы Андрей хотел отдать умирающей хотя бы частичку своих молодых сил! К сожалению, современная наука на это не способна…

И тогда Андрей решился на отчаянный поступок. Ему было известно, что в сейфе начальника отделения хранилось несколько флаконов новейшего и фантастически дорогого антибиотика аморбидила. Этот препарат был закуплен на средства от платных услуг и являлся неприкосновенным запасом на случай поступления в клинику кого-нибудь из VIP-персон. Где начальник прятал ключи от сейфа, Андрею тоже было известно…

Многое приходится видеть за годы своей практики медицинскому работнику. Конечно, это и счастье в глазах спасенного человека, благодарность его родных и уважение окружающих. Но непременно бывают в его работе боль и слезы, грязь и смерть. Всегда за спиной у врача, как говорится, есть своё кладбище, и никуда от этого не деться. Лечебный процесс полон тревог и трагических неожиданностей, поэтому и напоминает игру в шахматы, когда всего лишь один неверный ход приводит к проигрышу всей баталии. Андрею же теперь он казался минным полем, ступив на которое обязательно взорвешься, вопрос лишь во времени… Квалификация и опыт, конечно, имеют большое значение, но не решающее. Случай – вот что чаще всего сводит на «нет» все усилия медиков.

Медицина – наука очень консервативная, стремящаяся частоколом инструкций отгородиться от любой неожиданности. Но нередко врач сталкивается с ситуациями, выходящими за рамки общепризнанных, «обкатанных» схем и понятий, упирается в «стену» ограниченных возможностей науки или неверных представлений о природе заболеваний. Но он не может позволить себе такую роскошь, как свободу мысли и действия, потому что ценой ошибки обычно бывает человеческая жизнь…

Препарат был введен Ольге внутривенно. Но, видимо, решение Андрея оказалось запоздалым… Под утро температура тела больной внезапно снизилась. Это могло произойти по одной из двух причин: или в течении болезни наступил коренной перелом к выздоровлению, так называемый «кризис», либо энергетические запасы пациентки настолько истощились, что ее организм, устав бороться с недугом, умирает… О приближающемся фатальном исходе свидетельствовала резкая бледность и мраморная окраска кожных покровов, одышка, падение артериального давления и нитевидный пульс. Причина была очевидна – развивался инфекционно-токсический шок – отравление, возникшее от выброса в кровь запредельной дозы токсинов, образовавшихся при распаде колоссального числа бактерий…

Чаще всего люди рождаются и умирают ночью. Со времен земских врачей существует примета, согласно которой тяжелобольной, «дотянув» до утра, имеет неплохие шансы дожить и до следующего вечера… Однако в четверть восьмого, когда застенчивое и румяное после сна солнышко уже заглядывало в окно палаты, сердце Ольги перестало биться…

– Вы, батенька, кретин! – орал на Андрея Сан Саныч, второпях надевая халат наизнанку. – Не было никаких показаний для назначения данной больной этого препарата. Вы похитили дорогостоящее лекарство, чтобы с его помощью спровоцировать тяжёлое осложнение и собственными руками убить молодую женщину!

– Я сделал все возможное для ее спасения… – отрешенно бормотал Андрей. Он словно смотрел фильм ужасов с собственным участием.

– Убирайтесь с глаз моих! – продолжал кричать заведующий отделением. – Но завтра… Завтра мы встретимся с вами на врачебной комиссии, где досконально разберемся в том, что же это было на самом деле: нелепая ошибка или преступление, совершенное по глупости и халатности! Вот, к чему привело ваше увлечение частной практикой! Кстати, приготовьте деньги, чтобы компенсировать нашему учреждению стоимость аморбидила, а также моральный вред родственникам погубленной вами пациентки!

– За что мне все это! – скрипел зубами Андрей. – Есть ли справедливость в этом мире?

Он сидел на обшарпанной скамейке в больничном сквере наедине со своими невеселыми мыслями, которые казались ему сейчас тяжелыми и тягучими, словно густо упаренная патока. Дежурство его давно закончилось, но домой идти не хотелось… Да разве у него есть дом? Съёмная квартирка в старом немецком особняке, выцветшие безвкусные обои, скрипучие полы, мыши и тараканы… Хорошо, хоть с хозяйкой более-менее повезло… А какие радужные надежды питали они с супругой Наташей, когда брали грабительский кредит и подписывали договор о долевом участии в строительстве нового дома… Однако всех дольщиков вскоре бессовестно обманули. Уже через пару месяцев «фирма-однодневка» бесследно исчезла вместе со всем своим персоналом. А вместо обещанного роскошного здания на огороженном пустыре так и остался стоять заполняемый дождями огромный котлован… Он напоминал Андрею чью-то хищную ненасытную пасть…

Своего жилья у молодой семьи никогда не было, а теперь хоть и предвиделось, но довольно смутно… Оставалось надеяться на то, что вот-вот скончается кто-то из стариков, завещавших квартиру Орловым. Но они с Наташей делают всё, чтобы это случилось как можно позже.

Их старый «Опель» так и остался в автосервисе. У Андрея не хватало денег, чтобы выкупить машину после ремонта. Его частная практика последнее время приносила едва ощутимый доход. Он об этом пока не говорил Наташе. Боялся. Боялся, что она скажет: «Ты неудачник, Андрей, ты не мужик! Я из-за тебя бросила работу, ухаживаю, как нянька и уборщица за дряхлыми пенсионерами в надежде, что кто-то из них вскоре сдохнет! И всё это из-за твоих фантазий! У тебя ничего не получается в жизни, ты строишь какие-то планы, витаешь в облаках, а на деле – полный ноль!»

Он медленно поднялся, отряхнулся и побрёл прочь с территории клиники.

Город приготовился к очередному нашествию дождей. Андрей вспомнил, что оставил зонт в ординаторской. «Да и чёрт с ним!» – подумал он, с тоской глядя себе под ноги.

«Всё меньше становится в городе старинной брусчатки, все больше потрескавшегося, в дырах и рытвинах от нескончаемых „ямочных“ ремонтов грязно-серого асфальта…» – отметил он, сворачивая к драмтеатру.

Какие-то «шутники» вновь покрасили красной краской «мужское достоинство» бронзовых быков… А памятник Шиллеру, который, к слову, никогда не жил в Кенигсберге, понуро уставился на проезжающие иномарки… Андрей достал сигарету и задумался… Закурил и развернувшись, побрёл к площади Победы. Старые, корявые деревья роняли ржавые листья на заплеванные тротуары. Окурки, бумажки и пустые пивные бутылки в изобилии валялись вокруг переполненных урн на автобусных остановках. А на месте вот этого рычащего и глотающего горожан монстра-супермаркета прежде был тихий сквер, окруженный зарослями душистой сирени…

Кажется, что Центральный рынок, как липкая квашня, расползся и заполонил полгорода. Слащаво зазывают покупателей к своим лоткам полупьяные торгаши с бессовестными глазами и противными наглыми рожами… У Собора просто не протолкнуться из-за нищих. Молодых и… непонятного возраста, женщин и мужчин… вернее – «ни мужчин – ни женщин». В грязной и рваной одежде, опухшие от беспробудных пьянок бездельники, со следами «асфальтовой» болезни, фиолетовыми фингалами и гнойниками, которые они выставляют напоказ спешащим прохожим…

Странный старик с благородными чертами лица и длинными седыми волосами что-то неслышно бормочет, закрыв глаза и прислонившись спиной к обшарпанному забору. Он то ли просит подаяния, то ли молится… Лицо! Где Андрей мог видеть его лицо? Через минуту сознание прояснилось… Вспомнил! Во сне и у себя дома – в старом немецком зеркале! Там он видел точно такой лик! Андрей мгновенно обернулся… Но старик куда-то исчез. Вот чертовщина… померещится же такое! Ох уж эти нервы…

Дома Андрей, едва раздевшись, рухнул на диван. Обедать не хотелось. Наташа исправно «несла службу», она находилась у кого-то из подопечных старичков. Взглянул на старинный фолиант… Если бы у него сегодня была заряженная матрица! Если б знать, сколько ее нужно ввести в кровь… То, что необходима была внутривенная инъекция, он не сомневался… Вот с количеством вводимой «энергии» сложнее, тут нельзя ошибаться…

Что ж, сегодня он не сумел пробудить «энергию жизни»… С глубоким сожалением Андрей подумал о том, что с «энергией смерти» ему везёт больше…

Он взял в руки несколько последних номеров «Калининградской правды»…

«На мировых биржах паника: нефть стала стоить меньше $60 за баррель…»

«Внешний долг страны стал выше золотовалютных резервов… Банк России тратит миллиарды долларов, пытаясь удержать на плаву слабеющую российскую валюту, частные и корпоративные инвесторы продолжают долларовое бегство. Отток капитала из России по итогам текущего года может превысить 250 млрд. долларов. Об этом сообщил министр экономического развития…»