Дух Альбертины и тайна древней книги. Трилогия

Он подошёл к окну. Утро давно вступило в свои права. Сейчас проснётся Наталья. Нельзя, чтобы она видела, что он всю ночь провёл на кухне… Хотя, она и так догадается.

Андрей вышел в коридор.

На полу, возле стула, на котором сидел Орлов, что-то лежало. Если приглядеться внимательней, то можно было различить, что этот предмет – небольшой металлический ключ. Редкий. Старинной работы.

Глава 13. Удивительное – рядом

В Калининграде много летних кафе. И они никогда не пустуют, особенно по вечерам. Намаявшиеся за день жители, с удовольствием проводят время под разноцветными зонтами за бокалом пива или сухого вина, радуясь хорошей погоде, безмятежно отдыхая и болтая ни о чём.

В этот июльский вечер Андрей Орлов тоже присел за свободный столик в уютной кафешке, расположившейся возле торгового центра «Европа». Он ждал жену. Наталья «опекала» уже трёх пожилых людей, и ей приходилось нелегко. Не все старички обладали таким же покладистым характером, как Людмила Сергеевна. Ко всем был нужен свой, индивидуальный подход, каждый нуждался в ласковом слове. А сдерживать собственные эмоции – дело немаловажное, особенно в таком щекотливом мероприятии. Все эти пенсионеры завещали свои квартиры Орловым: две «однушки» и двухкомнатную, но вот только уходить из этой жизни старики что-то не торопились.

Небо освещалось предзакатными лучами. Золотистая желтизна облаков гармонично сочеталась с уставшей за день бирюзой бесконечного неба. Андрей знал, что эта бездонная синь в любой момент может окраситься в малиновые тона с прожилками тёмно-фиолетовых туч, так похожих на натруженные руки работящего человека.

Почти девять. Мимо прошли, высматривая свободные места, болельщики, возвращающиеся со стадиона «Балтика». Судя по хорошему настроению, калининградская команда, на сей раз, оказалась на высоте. Андрей был равнодушен к футболу, но всегда радовался победам местных спортсменов, будь то футбол, волейбол или баскетбол… Сам он приехал в Калининград четыре года назад, после окончания уральского мединститута, но уже считал «Кёниг» своим городом.

Покуривая свой любимый «KENT» и потягивая из бокала тёмное пиво, он всматривался в лица сидящих неподалёку посетителей, невольно слушал их болтовню и размышлял.

– Пожалуй, – думал он, – каждый человек должен взять за правило ежедневно размышлять. На работе и дома, в очередях и общественном транспорте. «Начните, – советовал своим воображаемым слушателям Андрей, – хотя бы с пяти-десяти минут в день: не „трещите“ по мобильнику, не „доставайте“ окружающих пустой болтовней, а немного помолчите и задумайтесь… Бросьте хрустеть чипсами и хохотать без повода, не шуршите пакетами, не толкайтесь кошёлками, а хоть немного побудьте наедине со своими мыслями и чувствами… Очень плохой признак, коль таковых у вас не окажется вовсе…» Хотя… кому он это говорит? Кто его станет слушать? Эти пустые, недалёкие прожигатели жизни? Эти пузырьки, возникшие в лужах от капель дождя, и готовые тут же полопаться? Никому из них не подняться из своего убогого состояния даже до его сегодняшнего уровня, не говоря уже о том, чтобы достичь тех вершин, которые наметил для себя он, Андрей Орлов.

– Вот, ты где! – тут и Наталья подоспела.

Она была молода и красива, но выглядела еще моложе. Приподнятые брови, рот с некоторым подобием улыбки, не слишком пристальный взгляд, но… который, как было известно мужу, достаточно многое замечает. «Судя по всему, – думал Андрей, – ей предстоит превращаться в пожилую женщину прямо из девочки, минуя так называемый „цветущий“ средний возраст».

– Присаживайся, супруга великого эскулапа, – шутливо произнёс Андрей. – Ты, верно, проголодалась… Пиццу будешь?

– С удовольствием!

Они заказали пиццу, немного поболтали о том, что давненько не посещали кафе, а так иногда приятно посидеть и вновь почувствовать друг к другу непередаваемую словами симпатию… Вспомнили о том, что «Опель» сломался и сейчас ожидает в автосервисе заграничные запчасти, которых на складе, увы, нет… И, конечно же, о том, что наступившие сегодня трудности, завтра окажутся лишь поводом для улыбки.

– Это даже хорошо, что ты не за рулём, – смеялась Наталья, – можешь позволить себе бокал вина!

– Да, свои «плюсы» в этом, несомненно, есть… Устала, зайка? – сочувственно взглянул он на супругу.

– А, ерунда. Нина Григорьевна немного утомила своей «стерильностью»: всё ей не так, всё не то… Ее может затошнить от запаха жареной рыбы или при виде грязных рук…

– А Петрович как?

– Тоже надоел… своей галантностью… Хочет выглядеть гусаром, старый вояка… в молодости, видать, был похлеще поручика Ржевского! – она звонко рассмеялась. – Ты-то как?

– Тоже не сидел без дела. Провёл несколько удачных опытов… – и, увидев нахмурившееся личико супруги, добавил: – Я на пороге открытия, Наташ. Настоящего.

Наталья промолчала. Затем, пригубив из бокала, заметила:

– Вечер-то сегодня какой… просто волшебный…

Андрей действительно стоял на пороге открытия. Точнее, ему казалось, что стоял… Он решил экспериментировать с неизученной энергией, с теми субстанциями, которые в книге имели названия «Энергия смерти» и «Энергия жизни». Принцип их действия при лечении «подобного подобным» был ясен: необходимо уловить «энергию смерти» соответствующей матрицей, на которой она может сохраняться в течение 9-ти дней (почему именно 9-ти, об этом сказано не было). Затем, эту энергию надо было внедрить в тело смертельно больного человека (какого количества этой «энергии», и как ее измерить – тоже сказано не было, как и не совсем понятно, на какую область человеческого тела следовало это воздействие направить в каждом конкретном случае). Энергия смерти, возбуждая неизвестные нам рецепторы, должна приводить в действие доселе дремлющую «энергию жизни», скрытую то ли в каком-то таинственном депо, то ли в окружающем нас пространстве, тем самым, заставляя организм бороться с недугом и полностью побеждать его, возрождая человека к жизни. На словах всё это выглядит красиво, – подумалось Андрею, – а вот на практике – множество сомнений и весьма противоречивых рекомендаций. Было понятно, что автор записей что-то утаивает. Нет, тут спешить нельзя! Надо всё тщательно обдумать! Не может такого быть, чтобы Учитель не оставил ни единого шанса мыслящему человеку, проникнуть в суть его теории… Но, действуя второпях, необдуманно, можно таких дров наломать, что всё дело погибнет на корню…

Однажды ночью Андрей, по устоявшейся уже привычке, будучи не в силах отогнать от себя желание углубиться в старинную книгу, тихонько выскользнул из-под лёгкого одеяла и, сунув ноги в тапочки, отправился на кухню.

Наталья спокойно спала. Всё повторялось, как обычно: свет, дверь, кнопка чайника, чашка, заварник, стул и он, заветный фолиант. Толстая книга, лежащая на кухонном столе, была похожа на чёрную коробку, в которой хранятся не только тайны и знания, но и что-то другое: осторожные голоса, звуки клавесина, скрип лодочных уключин, старческий кашель, жар огня… и многое другое, что скрыто под широкими корками обложки, словно за массивными дверьми в волшебный замок.

Андрей приоткрыл окно, впуская в помещение лёгкую прохладу летней ночи. В мозгу назойливо крутилась фраза на латыни: аpotestatem cogitationis[52 - Сила мысли (лат.)]. Но откуда она появилась, он не мог понять. В книге такая фраза не встречалась, в этом Орлов был уверен. «Странно, подумал он, доставая с полки сахарницу, – неужели я начал думать на латинском языке?»

Настольные часы показывали четверть первого. Андрей улыбнулся. Впереди много времени. Потёр ладони от предвкушения общения с удивительной книгой.

«Апотестатем… Удивительный язык. Пожалуй, ни на каком ином и не выразишь желаемую мысль так изящно, но строго и торжественно».

Он мягко передвинул стул и сел за стол. Налил в чашку чаю. И вдруг…

За окном послышались дребезжащие звуки. Скрип колёс и цокот копыт. Было похоже на то, что какая-то телега с шумом катила глухой ночью прямо под окнами дома. Звонко стучали подковы запряженных лошадей. Свист и щелчок бича! И – громкий, хриплый крик кучера:

– Vorsicht! Fort vom Weg![53 - Осторожно! Прочь с дороги! (нем.)]

Андрей выскочил из-за стола и рванулся к окну. Распахнул его и высунулся наружу чуть ли не по пояс…

Но ни лошадей, ни повозки он не увидел.

Тишина ночной улицы. Поникшие ветви деревьев в саду. Тускло поблёскивали припаркованные возле дома машины. И заунывное кошачье мяуканье. Город, словно спящий ребёнок, которому приснилось что-то тревожное, беспокойно ворочался во сне.

Андрей по крупицам собирал сведения, касающиеся действия чудодейственных «энергий». К сожалению, старый Алхимик серьёзно перестраховался и не оставил готовых рецептов, он лишь указал цель, намекнул, что изготовить такие средства вполне реально. Орлову предстояло в одиночку пройти весь его путь и постичь эту тайну самостоятельно.

– Ничего, ничего… Старик, конечно, хитер, только я – еще хитрее, – думал он, просматривая свои конспекты. – Сдохну, но повторю все его опыты.

При этом он подумал, что было бы неплохо покончить со своим нищенским существованием в эпоху повального обогащения, беспринципного и несправедливого… «Пусть плачут неудачники, – думал он. – Я же – не из их числа!»

Конечно, он мечтал о славе, как о достойном венце его деятельности в медицинской науке. Хотя, иногда одолевали и сомнения. «Наука это или магия? От бога или от черта такое знание? Добро или зло оно несет людям? – вихрем проносились мысли в голове Андрея. – Впрочем, какая мне разница! Главное – принцип работает. Я не собираюсь, как доктора Пильц и Майбах, философствовать на тему нравственности, милосердия и сострадания».

Как-то для самого себя Орлов решил, что «добро» – это то, что помогает решать его собственные проблемы, и что приносит радость лично ему. «С какого перепугу мне беспокоиться о судьбе этого безмозглого „планктона“? – думал он об окружающих его людях, – ведь всему этому стаду карликов нет никакого дела до меня и моих забот…»

Лето было в самом разгаре, и пора было приступать непосредственно к экспериментам. Для начала, памятуя урок профессора, полученный во сне (а Андрей отнесся к нему очень серьезно, как к мудрому совету, посланному учителем через века), следовало приготовить «матрицу» из соли, чтобы затем «заряжать» ее энергией различных болезненных состояний. Майбах неосмотрительно и весьма подробно рассказал об одном опыте, который он провёл в самом начале своей деятельности, видимо, надеясь, что никто не станет скрупулёзно вникать в содержание его методики. Но Андрей не упускал ни одной мелочи…

Растирая соль в ступке, Орлов размышлял:

– Как же в природе все просто, но… одновременно сложно устроено. Вот возьмем, хорошо всем известную поваренную соль – хлористый натрий. Она содержится во всех физиологических жидкостях нашего организма: слезах, поте, крови, плазме. Это вещество участвует в поддержании и регулировании водно-солевого баланса, а разность концентрации соли является основным механизмом для поступления питательных веществ в клетку и выведению продуктов её жизнедеятельности. Этот же принцип используется в передаче нервных импульсов нейронами… Неслучайно, наверное, и то, что с древнейших времён были

известны способы гадания с применением соли…

Соль – самая распространенная приправа к еде, без нее не обходится приготовление практически ни одного блюда. Она продается в любом магазине, и каждый ребенок знает, что соль бывает крупного и мелкого помола. Причем, даже после такой, весьма примитивной обработки, ее свойства заметно меняются: любая хозяйка вам скажет, что белоснежная мелкая соль-экстра уже не подходит для домашней консервации, ее вкус не такой насыщенный, поэтому и расход на приготовление пищи намного больше.

Орлов знал и то, что столовая соль, очищенная от всех примесей путем перекристаллизации, становится мало гигроскопичной и для задуманных им опытов не годится, поэтому он и достал пачку грубой каменной соли. Андрей даже не подозревал о том, что если вручную долго и упорно растирать эти кристаллы, то они становятся практически безвкусной пылью, невероятно сильно впитывающей окружающие запахи и влагу. Он это понял примерно через час работы, когда результат его титанического труда превратился в дурно пахнущую жидкую кашицу.

Процесс пришлось повторить, поместив ступку и пестик внутрь двойного полиэтиленового пакета. В итоге он стал обладателем двух герметически закупоренных пробирок с матрицей, готовой впитать энергию любой болезни…

Первую пробирку следующим же утром он положил в свой нагрудный карман перед уходом в клинику. Четкого плана действий у него не было.

«Там посмотрим… – думал он. – Что подвернется, с тем и буду работать. Главное – не топтаться на месте».

Тяжелобольных и умирающих тем утром в отделении не оказалось. После завершения скучного обхода, назначений и выписки двоих поправившихся пациентов, у него появилось немного свободного времени. Наслушавшись в курилке свежих анекдотов и от души насмеявшись, на обед он поспешил домой. Андрей всегда так делал – ведь жил всего в двух остановках от больницы скорой медицинской помощи, тем более что Наталья в обеденное время обычно находилась дома, а сегодня обещала приготовить «особенно вкусный» борщ.