Дух Альбертины и тайна древней книги. Трилогия

– Спи, заинька, – прошептал Андрей. – Всё узнаешь в своё время. Это тот самый редчайший случай, когда не мы выбираем себе книгу, а она – нас…

Жена вскоре засопела. Орлов улыбнулся, с нежностью подумав о ней. Ему, конечно же, опять не спалось: мысли кружили в голове мощным водоворотом. Одни вспыхивали яркими искрами, но тут же потухали, другие гасли, столкнувшись с такими же ночными странницами, а третьи росли, крепли и множились, образуя чрезвычайно затейливые образы.

Нет никакой возможности заснуть! Поворочавшись с боку на бок примерно час, боясь разбудить спящую Наталью, Андрей поднялся и прошёл на кухню. Включил свет, плотно прикрыл за собой дверь. Сел на стул, задумчиво глядя на черноту летней ночи, скрывшуюся за занавесками. Прислушался. В доме царила тишина, нарушаемая только мышиной вознёй под половицами. К ней Орлов уже успел привыкнуть. В клетке, под плотной накидкой дремал волнистый попугайчик, в честь мультяшного героя прозванный Кешей.

– Ну-с, приступим… – молодой врач, волнуясь, открыл толстенный деревянный переплет, обтянутый бурой потрескавшейся кожей, и стал осторожно перелистывать пожелтевшие от времени страницы, исписанные мелким, как бисер, но вполне разборчивым почерком. Сразу было видно, что автор делал записи не торопясь, со знанием дела, тщательно обдумывая и взвешивая каждое свое слово. Состав лекарств был явно на латыни, но сигнатуры[47 - Обозначение в рецепте, как больной должен принимает данное лекарство. Название лекарства обычно пишется по-латыни, а сигнатура – на родном, в данном случае, немецком языке], все разъяснения к ним и пометки были на немецком языке. В этом ничего странного не было. Некоторое время для понимания немецкого текста требовался словарь, затем как-то незаметно Андрей почувствовал, что может обходиться и без него.

– Да тут материала не на одну диссертацию… И не на одну статью по истории медицины, – усмехнулся Андрей. – Но можно попытаться извлечь из книги пользу и иного характера…

Настольная лампа, принесённая из комнаты и водружённая на кухонный стол, привычно очерчивала на гладкой поверхности яркий магический круг, приглашая к серьезным раздумьям и оставляя за границей света и тени все неприятности и бытовые проблемы минувшего дня. Иногда «оживал» и давал о себе знать старенький холодильник, сердито бормоча что-то сквозь потревоженный сон. Все больше углубляясь в чтение, Андрей необъяснимым образом ощутил, как сквозь века к нему потянулись невидимые нити из прошлого, а порой даже стал чудиться негромкий, но уверенный голос мудрого Учителя.

Уже месяц Андрей знакомился с книгой. Сначала просто из любопытства, потом профессиональный интерес с головой захлестнул его. Орлова очень скоро перестало удивлять, что он без труда читает старинный рукописный текст на немецком, да так, словно долгие годы усиленно изучал этот язык. Может быть, именно поэтому к нему пришло необъяснимое желание, почти необходимость, ежедневно читать её, в тихое ночное время, в месте, сокрытом от посторонних глаз и ушей. Сначала содержание не произвело на Андрея большого впечатления. Лечить настойками и вытяжками из лекарственных трав люди начали очень давно. А идею лечения «подобного подобным» высказывали и основатель гомеопатического[48 - Гомеопатия – метод, основным принципомкоторого является лечение «подобного подобным». Если традиционная медицинаназначает лекарства «против» проявлений болезни, то гомеопатия – «по» симптомам] метода лечения немецкий врач Самуэль Ганеман, и родоначальник практического применения изопатии[49 - Изопатия -метод лечения болезней собственными «извержениями» человеческого организма. Терапевтическим принципом этого учения является не «подобное подобным», а «одинаковое одинаковым». Против чесотки назначался внутрь чесоточный соскоб, против ленточных глистов применялось полученное из этих же паразитов вещество, против чахотки назначалась мокрота чахоточных и т. д.] немецкий ветеринар Вильгельм Люкс. Правда, жили они намного позже Вильгельма Пильца, но разве кто-нибудь сможет поручиться, что им не приходилось слышать об опытах старого алхимика? Отчего-то Андрей прозвал про себя автора книги «алхимиком». Видимо, он ещё не начал относиться всерьёз к исследованиям забытого немецкого врача. Но что-то ему подсказывало, что это мнение очень скоро может перемениться…

Еще учась на медицинском факультете, Андрей узнал, что новаторские изыскания С. Ганемана[50 - Христиан Фридрих Самуэль Ганеман (нем. Christian Friedrich Samuel Hahnemann; 1755 —1843) – официальный основоположник гомеопатии. Однако, основы гомеопатии использовал еще Гиппократ (V в. до н.э.). В своих работах он писал о трех принципах терапии: подобия; тождества; противоположности. По его мнению, болезнь можно сравнить с деревом: корни его -ее причины, а крона – следствие. Древнегреческий врач был убежден, что излечить болезнь возможно, только действуя в двух направлениях: лечить корни, исходя из принципа подобия, а крону – из принципа противоположного (принцип аллопатии). Асклепиад Вифинский (I в. до н.э.), основатель методической школы и медицинской системы, первым в медицине сказал: «Лучшее лекарство от лихорадки – сама лихорадка». Принцип подобия использовал и Парацельс (XVI в.) Применяя лечебные средства, он делал свой выбор, основываясь на сигнатурах – указаниях со стороны лекарства, а болезни он иногда называл именем того лекарства, которое имело свойство вызывать такую же болезнь, В этом отношении он до известной степени был предтечей Ганемана] начались с исследования свойств иезуитского порошка, который изготавливали из коры хинного дерева, произрастающего в высокогорных районах Южной Америки. О, это была красивая история, очень похожая на легенду!

Во времена Ганемана малярия уносила около трех миллионов жизней в год. Но по воле судьбы лекарство и болезнь были разделены тысячами километров. Одно время хинин был дороже золота, и за ним охотились, словно за сокровищами. Правительства Перу и Боливии, государств, где произрастало хинное дерево, наложили «вето» на вывоз его семян за границу. Но нашлись искатели приключений, которым с риском для жизни удалось похитить семена хинного дерева и посадить их на острове Ява. Благодаря кардиналу Иоанну, члену Ордена иезуитов, хинная кора в виде порошка прославилась сначала в Испании, затем в Италии, а вскоре и во всей Европе. Очень скоро хинна стала применяться и в других формах – мацерированной в вине или спирте, а затем уже – в виде пилюль.

Так вот, изучая действие хинина на организм здорового человека, Ганеман обнаружил, что прием этого лекарства вызывал появление лихорадочного состояния, характерного для малярии, что побудило его произвести схожие опыты и с другими фармакологическими средствами. Данные наблюдения подтолкнули к применению «закона подобия», ставшего основным кредо гомеопатов: «подобное лечить подобным».

Второй исследователь, Вильгельм Люкс[51 - Введение термина «изопатия» связывают с именем ветеринара Вильгельма Люкса (Wilhelm Lux – 1796—1849), который предложил его в 1833 г. после многочисленных попыток лечения животных гомеопатическим методом. На основе собственных наблюдений Люкс пришел к заключению, что любое инфекционное заболевание содержит в самом себе средство, которым оно может быть излечено. Он отметил, что техникой разведения и динамизации инфицирующего продукта (бактерии, вирусы, зараженные секреты или пораженные органы) могут оказывать терапевтический эффект на текущее инфекционное заболевание] использовал в качестве исходных компонентов для приготовления своих лекарств: мочу, слюну, пот, кожные выделения, кровь из варикозных язв, взятые от больного человека… Препаратом из слез больного, ему удавалось добиться полного излечения при тяжелых воспалениях и изъязвлениях глаз. При помощи бронхиальной слизи (мокроты) он успешно лечил хронические бронхиты, а глоточной слизью – отиты…

Андрей приоткрыл дверь в коридор и прислушался. Жена мирно спала. Вернулся на кухню, открыл пошире форточку, закурил… Эти ночные бдения уже стали, каким-то «наркотиком». Если ночью не посидишь хотя бы часок над книгой, не поразмышляешь над написанным, то кажется, что ночь прошла даром. Да и не только ночь… Весь следующий день проносится без пользы и толку. Андрей покосился на важно «развалившийся» на столе фолиант… А в нём-то есть толк? Кажется, что-то определённо есть…

Итак, надо ещё раз всё обдумать. Он сел за стол.

Все коллеги Андрея относились к этим, почти забытым теориям весьма скептически, да и сам он, обладая практическим складом ума, прежде не проявлял к таким «пещерным» методикам лечения ни малейшего интереса. Иное дело – перспективы новейших компьютерных технологий или расшифровки человеческого генома… Но все же подсознание молодого доктора шептало: «Овчинка» стоит выделки! В этой невзрачной породе много золотых самородков, только их нужно суметь извлечь!»

Ганеман и Люкс верили, что существует некая духовная жизненная сила, поддерживающая здоровье человека; а болезни вызываются исключительно расстройством потоков этой жизненной силы. Они пропагандировали лечение препаратами в сверхмалых дозах, но никогда не экспериментировали над чистой энергией, и даже не пытались выделить «факторы» патологических состояний, тем более, самой смерти, как это сделали доктора Пильц и Майбах.

Андрею оставалось признать, что, несмотря на схожесть многих суждений, «старый алхимик» ушел в своих изысканиях намного дальше. Его опыты были смелее, а помыслы дерзновеннее: прежде никто не осмеливался победить силы зла его же оружием: все предшественники профессора Пильца пытались, как правило, заискивать перед ними и просить их покровительства. Но таинственное предупреждение Учителя: «я никогда не открою свое страшное знание ученикам и потомкам, дабы никто не смог воспользоваться им во вред роду человеческому», свидетельствовали о том, что он сумел достичь того, к чему стремился. Как же узнать: не выдавал ли Иоганн Майбах, ученик Вильгельма Пильца желаемое за действительное? Что в его утверждениях является правдой, что – вымыслом? А вдруг измышления старого врача имеют в своей основе подлинные достижения, способные перевернуть современные представления о природе болезней и принципах их лечения? Над этим стоило хорошенько подумать, а еще лучше – поставить серию опытов…

Андрей взглянул на часы. Половина второго. В стекло бьются ночные бабочки, комары с противным писком кружат над головой. Не дай бог, проснётся Наташа, не миновать неприятного разговора. Действительно, он совсем помешался на этой книге… Включил чайник. Чашечка чая – и в постель, решил молодой человек. До утра ещё вполне можно выспаться. А там… вновь суета, беготня, работа… Днём не поразмышляешь над необыкновенными идеями, порождаемыми в мозгу вкрадчивым голосом далёкого немецкого коллеги… А ночью так хорошо думается!

…Конечно, подобные исследования проводились исстари, и существует множество сведений о них. Например, еще в 19 веке были описаны интересные эксперименты, в результате которых водоросли погибали в сосуде с водой, в котором некоторое время находилась пластина из меди, даже после повторных промываний этого сосуда, когда уже никакими химическими реакциями следы меди не обнаруживались. Действительно, как бы непросто было в это поверить, но современная квантовая физика подтвердила, что при высоких разведениях гомеопатических препаратов в них уже не присутствует ни одной молекулы грубого вещества, а остается одна лишь чистая Энергия, высвобождаемая при активном встряхивании или растирании сырья!

Сегодня ни для кого не секрет, что многие сильнодействующие вещества, которые в рекомендуемых концентрациях сужают кровеносные сосуды, в минимальных дозах – расширяют их. Установлено, что даже тканевые токсины, которые считаются непосредственной причиной болезни, при введении их в организм в сверхмалых дозах превращаются в средство стимуляции иммунитета и механизмов выздоровления.

В современной медицинской литературе Андрею встречались и методики лечения псориаза при помощи лекарств, приготовленных из растертых кожных чешуек самого больного, а эпилепсии и рассеянного склероза – препаратами из собственной крови пациента.

«Вы все считаете, что жизненная сила – это чушь? – мысленно обращался Андрей к своим оппонентам. – Тогда – докажите мне это: создайте хоть раз живое из неживого… Природа жизни не настолько примитивна, чтобы ее можно было объяснить только лишь с помощью физики и химии. Есть в ней что-то… самое главное – то, что мы, пока, не в силах потрогать и даже объяснить… А как это «что-то» называть: «душой», «жизненной силой», «тонусом» или «энергией» – дело десятое!

Любой из вас, – продолжал свой «доклад» Андрей, – может проделать простейший опыт: если над стаканом воды тридцать раз прочитать молитву, то она приобретает совершенно иные свойства и начинает лечить, а если произнести проклятья – то становится причиной болезни или ухудшения самочувствия… Пора бы всем понять, что современная наука уже не входит в противоречие с религиозным восприятием мира, а древние храмы и книги, которыми мы не перестаем восхищаться, сошествие Благодатного Огня на Пасху, феномен нетленности тела ламы Итигэлова, мироточащие и исцеляющие иконы, появились не на пустом месте и имеют важнейшую духовную первооснову. Мы можем в это не верить, но, как говорится, «поезд будет ехать и без последнего вагона»…

Андрей допил чай и захлопнул старинную книгу. Пора спать. Его ноздри защекотали частички мельчайшей трехвековой пыли. Он потер указательным пальцем переносицу, чтобы не чихнуть и не разбудить свою супругу. «Мне выпал редкий шанс и глупо им не воспользоваться, – подумал он. – „Двигать“ науку – это, конечно, здорово, но и о себе забывать не стоит. Давно пора выкарабкиваться из нищеты и начинать новую красивую жизнь. Удача – как прекрасная, но пугливая бабочка, она не каждому садится на голову. Я достоин большего и она выбрала меня не случайно! Уж я-то сумею правильно распорядиться таким подарком судьбы. Завтра, нет, уже сегодня я обязательно придумаю, какую выгоду можно извлечь из этого фолианта…»

Через приоткрытую форточку ночь свежим и легким вздохом тронула неплотно задернутые шторы… А на фоне темного окна бледная тень Иоганна Майбаха пристально смотрела на Андрея, укоризненно покачивая головой, обрамленной длинными седыми прядями волос, и беззвучно шевеля тонкими губами…

Впрочем, возможно, это был уже сон…

Глава 10. Добрый доктор Айболит

Хороша и по-своему неповторима калининградская осень! Затяжная, с дождями и солнцем, порой, она перерастает в весну, минуя зиму. Нет, зима, конечно, приходит, иногда даже с сильными морозами и обильными снегопадами. Но это бывает довольно редко. Вот в 70-е годы прошлого века, это – да. Бывало такое… Но чаще – нудные дожди, немного мокрого снежка и кратковременные слабые морозы…

Эта осень мало чем отличалась от всех предыдущих: то есть, не спешила переходить в зиму. И, как следствие, – вспышка острых респираторных заболеваний. Работы врачам прибавилось. А Андрей Орлов, благодаря своей квартирной хозяйке, стал очень востребован не только среди простуженных горожан, но и среди пенсионеров, у которых, как известно, букет разного рода заболеваний бывает гораздо «роскошнее».

Весьма общительная Лариса Владимировна, после чудесного исцеления, которое ей обеспечил медик-квартирант, в короткие сроки организовала молодому врачу широкую клиентуру среди людей пожилого возраста.

– Что вы, Лариса Владимировна! – пробовал отказаться Андрей. – Я же не семейный врач! У меня своя работа в клинике!..

– И сколько ты получаешь в своей клинике? – язвительно интересовалась дама с украинскими корнями. – Стыдно признаться? Так вот, возьми подработку. Все подрабатывают. Помогай людям, принимай подношения. Ничего зазорного в этом нет. Ты людям здоровье возвращаешь, а пациенты за это – благодарят тебя денежкой…

– Я не могу принимать деньги от больных людей. Я должен бескорыстно помогать людям! Таково моё кредо.

– Это в рабочее время, – логично парировала бойкая старушка. – А в своё личное – можно! – и уже в комнату: – Наташенька, ничего, если я твоего мужа работой дополнительной обеспечу? Часик-другой в день, а прибавка будет солидной! А там, найдёте старичка больного да одинокого, за которым никто не присматривает, глядишь, он вам в благодарность квартирку завещает. Так многие делают, я знаю…

Наташа, уставшая после смены, не нашла слов для возражений. Так и начался новый период в жизни Андрея. После работы он успевал сбегать по двум-трём адресам, проведать больных стариков. Вскоре убедился, что его визиты приносят, кроме дополнительного дохода, несомненную пользу больным. Само собой, возникло и чувство гордости за себя.

Однажды, сидя вечером у постели пожилой женщины, в прошлом – педагога, он с сомненьем теребил в руках невзрачную бумажку – рецепт своего коллеги, выписанный накануне. Вроде бы, всё назначено правильно, но те лекарства, которые были указаны в рецепте, во-первых, были совсем недёшевы, а во-вторых, небезопасны по своему химическому составу для «возрастного» организма. Тут надо бы что-то… менее токсичное – гомеопатическое, подумалось Андрею, и в ту же минуту гениальная мысль буквально прожгла его! Есть такое снадобье! Старина Майбах позаботился! Он отложил рецепт в сторону…

– Вот что, Вероника Петровна. Вы пока не принимайте эти таблетки. – Старушка понимающе кивнула головой. – Они выписаны правильно, но довольно дефицитные…

– Да уж, сейчас с лекарствами трудно, – согласилась бывшая учительница. – Вот раньше в аптеках всё было… И, в основном, наше, отечественное…

– Я вам лично принесу лекарство. И подробно расскажу, как им пользоваться. Если будете поступать строго в соответствии с моими советами, ваш недуг скоро пройдёт…

Дома он заглянул в книгу, выписал необходимые компоненты и подумал: «Ай да Майбах, ай да сукин сын! А ведь я начинаю лечить по его принципу… То есть, метод, конечно, не совсем его, в основе лежит учение Пильца, но до совершенства-то довел его все-таки Иоганн Майбах!»

Жена сразу заметила, что муж в хорошем настроении.

– Я думала, ты едва на ногах держишься от усталости, ан нет, выглядишь молодцом! Неужто старушки вдохновили? – Наташа улыбалась. – Ужинать будешь?

– А что у нас на ужин? – Андрей сгрёб супругу в охапку и прижал к себе. Та аж взвизгнула от неожиданности. – Можно, я съем тебя?

На другой день Андрей передал Веронике Петровне лекарство и подробную инструкцию. При этом наказал:

– Строго придерживайтесь этих рекомендаций, иначе средство не поможет. Если что, звоните. Я зайду к вам денька через два.

Вслед за этим случаем последовал второй, затем третий. Молодой врач на каждую болезнь отыскивал в книге нетрадиционный способ лечения: и вроде бы он прост, и далеко не нов, однако в каждом случае всегда находились весьма важные указания, которых Орлов не смог бы найти ни в одном справочнике, и которые являлись неотъемлемой частью лечения «по-майбаховски»…

После очередного счастливого исцеления «проблемного» больного, Андрей припал губами к старинному фолианту и с благодарностью прошептал:

– Спасибо, Учитель!

И книга ответила ему странным гулом в ушах и покалыванием в кончиках пальцев.

Именно этой осенью Андрей почувствовал произошедшую в себе перемену. «Я действительно нужен людям, – думал он. – Вот этими руками давно почивший, старый немецкий врач, приносит пользу моим современникам. Точнее, мы вместе с ним приносим… Выходит, что я – являюсь продолжателем его дела и его учеником! И это – прекрасно!»

Андрей стал более энергичен, более уверен в себе, он научился быстро и безошибочно ставить сложные диагнозы. Сомнения, ранее частенько досаждавшие ему, теперь полностью исчезли. В клинике он стал курировать больных чуть ли не в два раза больше, чем прежде. И ни разу не ошибся в определении методов лечения. Только заведующий отделением, Сан Саныч начал с подозрением поглядывать на молодого, ретивого доктора. Наверное, заподозрил мздоимство или халтуру?.. Возможно, просто завидовал…