И снов нескромная невинность

– Что я должна делать, как поступить, если полюбила, – путано объясняет Леночка, заскочив за вещами, – да, не тебя! Это преступление? Нам было по семнадцать лет, когда клялись в вечной любви. Что я знала о жизни, чего могла понимать? Ни-че-го! Отпусти, пожалуйста. Давай останемся друзьями. Хочешь, я тебя поцелую?

– Друзьями, да, конечно, почему нет, – безразлично, в болезненной прострации отвечаю я. Ты надолго?

– Навсегда, Забродин, – шёпотом кричит Леночка, – неужели ты так ничего и не понял? Я от тебя ухожу!

– Позвони, когда нужно будет встретить. Я буду скучать.

– Посмотри на меня, – орала, багровея, смахивая непрошеную слезу Леночка, – ты совсем идиот?! Я ухожу! К другому мужчине ухожу, которого люблю больше жизни. Так вышло. Чего тут непонятного? Теперь он, он будет меня встречать! И провожать будет тоже он. И целовать! Спать я тоже буду с ним. Это тебе понятно!

– Понимаю, – глупо киваю я, – конечно спать. Но любишь-то ты меня!

Если бы вы знали

Вам когда-нибудь доводилось пережить полное выпадение из реальности, точнее, внезапный выход из сознания с частичной потерей памяти в то время, когда жизнь наполнена событиями отнюдь не простыми, не обыденными – эмоционально напряжёнными, пылкими, способными как вознести на вершину блаженства, так и опустить в бездну катастрофических последствий?

Со мной такое произошло, хотя поверить в подобное довольно сложно.

Когда морок рассеялся, я смог лишь контурно, без пикантных подробностей оживить разрозненные эпизоды прожитых с небывалым воодушевлением дней, несмотря на то, что очень старался восстановить мозаику произошедших событий.

Попытка расширить границы реконструкции потерпели крах. Возможно, странного характера амнезия – причина волнительной перегрузки. Ведь я не молод.

Сорок пять лет, сами понимаете – возраст переоценки жизненного опыта, период, когда начинаешь понимать, что личные отношения зашли в тупик, что творческие и физиологические возможности начали выдыхаться; в профессии и карьере дышат в спину молодые, материальный достаток (в принципе, всё есть, но чего-то не хватает) выше не станет, а впереди маячит неприятная перспектива небытия и осознание, что все хрустальные мечты были не более чем бредом.

То, что казалось значительным, важным, с высоты прожитых лет выглядит сомнительно необходимым.

Например, любовь.

Но, обо всём по порядку, чтобы не запутаться окончательно.

Одно дело, когда тебе двадцать. За нежный взгляд, за возможность держать девушку за руку, за единственный поцелуй я готов был отдать душу, если не саму жизнь.

Женским вниманием интимного характера я не был избалован, хотя и в школе, и в институте был окружён по большей части будущими принцессами.

Было, ох было, на что и на кого обратить внимание!

Какие девчонки строили мне глазки: Юлечка Семыкина, Вера Сазонова, Катя Верхотурова, Диана Ваганова. Всех не перечесть. Эти навсегда поселились в сердце.

Тонкие, звонкие, энергичные, озорные, симпатичные до жути.

С каждой из них были связаны пусть малюсенькие, но удивительно приятные романтические эпизоды.

С Катей мы даже целовались.

По договорённости. К сожалению, без любви.

Любопытно было.

Мне жутко понравилось, а Катя сказала, что всё про этот предельно глупый ритуал поняла, – что-то вроде игры в салочки. Я, мол, тебя запятнал. Ага, перебьётесь!

Не знаю, что именно она чувствовала в тот удивительный момент, какие сделала выводы и как боролась с искусами, но на втором курсе подруга забеременела (не подумайте, не от меня) и взяла академический отпуск. А я расширил границы поисковых экспедиций романтической пары за пределы курса, чтобы не нарываться на провокационные и ехидные реплики сокурсников-острословов.

Влюблялся я, точнее, вспыхивал восторженным ликованием и фейерверком причудливых фантазий, от полунамёка на возможность побыть наедине, от нечаянного, совсем не интимного характера прикосновения, от загадочно томного встречного взгляда, направленного не на меня даже, а в мою сторону; от звонкого голоса, заливистого смеха, дружелюбного жеста, грациозного движения и вообще от всего.

Меня вдохновляла девичья молодость, будоражили особенные, не свойственные самому черты характера, стимулировали, ободряли, вселяли надежду обнадёживающие фразы и многое другое.

Увы, вступать в реальные отношения мешала врождённая стеснительность. Я сам придумывал любовь, сам же её и зачёркивал, не достигнув желаемого, переживая и волнуясь тем не менее вполне реалистично.

Неспособность действовать была моей личной трагедией. Честно говоря, даже время спросить у постороннего было для меня почти неразрешимой проблемой, чего уж говорить о желании познакомиться, тем более, если рассчитываешь не просто на дружбу, а имея в виду поклонение, влечение и взаимную привязанность.

Леночка Смолякова, первокурсница, девушка, благосклонности которой добивался едва ли не весь её курс (теперь она двадцать с лишним лет как моя жена), подошла знакомиться сама, – Денис, пригласите меня на свидание, пожалуйста! Вы мне… вы мне… нравитесь.

Представляете, девчонка, у которой босоножки стоят дороже всего моего гардероба просит как бы об одолжении! Ведь могла выбрать любого.

Я робкий, но не глупый: какие перспективы у такого неравнозначного знакомства? Состоять при королеве одним из десятка пажей? То ещё удовольствие.

Взрыв мозга, который что-то серьёзно повредил, не заставил себя ждать.

Не поверите – я отказался: неуклюже, глупо, потому, что испугался последствий.

Разве мог я принять такой роскошный подарок за правду? Кто я и кто она!

Девушка расстроилась, но не отчаялась, хотя я старательно избегал встречаться с ней даже взглядом: мне было до жути обидно за себя, и стыдно.

– Почему ты ведёшь себя как мальчишка: бегаешь, прячешься? Завтра танцы в Доме культуры железнодорожников, у меня контрамарка на двоих. Вот, возьми её себе. Ну же, решайся! Я точно не кусаюсь. Вот номер телефона. Жду звонка.

– Почему я?

– Спроси что-нибудь менее заумное. У меня нет объективного ответа. Скажи, ты черешню любишь?

– Я любые ягоды люблю. Причём здесь черешня?

– Почему любишь?

– Наверно потому, что вкусная.

– Это не ответ, точнее не причина чего-то сильно хотеть. Представь, что ты её ещё никогда не пробовал, но всё равно любишь. Причём, это факт. Сможешь ответить – отчего ты уверенно тянешь руку к сочной ягодке, пуская при этом слюни, если даже приблизительно не знаешь, что тебя ждёт, как узнал, что любишь… и за что?

– Не уверен… не знаю… подумаю. За яркую привлекательность, за аппетитный аромат, глянцевую сочность. Да за всё сразу. Причин много. И…

– Вот и я… не знаю, но хочу попробовать. Просто чувствую, что с тобой будет интересно, весело. А ещё сердце… рядом с тобой я его отчётливо слышу… каждой клеточкой. Такой ответ устроит? Если тебя смущает мой легкомысленный наряд, могу одеться скромнее, проще.

С ней было легко, уютно. Весело и греховно сладко.

Леночка – девочка-сказка. Я был предельно счастлив.

Тогда.

Танцы: руки на талии, руки на плечах, рука в руке, запах чего-то впечатляюще запретного.