Школа романиста «WATIM». Октябрь

Тури попыталась связаться с ним по телефону и договориться о встрече, но на другом конце провода никто не отвечал. Тогда она отправилась в лабораторию без приглашения.

К ее удивлению, дверь в кабинет профессора оказалась закрыта, а в нулевой палате не было никаких следов присутствия П-9.

Дурное предчувствие охватило Тури. Она вышла в коридор и быстро нашла дежурного врача.

– Что вы, милочка, этот пациент давно скончался, – ответил он. – Его кремировали три дня назад.

– То есть как – скончался? – оторопело заморгала Тури. – Мой пациент?..

– Почему ваш? – удивился в свою очередь дежурный. – В журнале указано, что это пациент профессора Камура.

– Да, верно, – спохватившись, поправилась она. – А причина смерти?..

Дежурный махнул рукой вглубь коридора.

– Шестая комната, вся документация там. Посмотрите отчет профессора.

– А сам профессор? Где он?

– Вы разве не знаете? – дежурный окинул ее подозрительным взглядом с головы до ног. – Он заболел.

– Заболел? – не поверила Тури. – Но…

– Послушайте, я вам сказал все, что знал, – перебил он, явно утомленный ее расспросами. – Свяжитесь с профессором. Я уверен, он вам все расскажет.

Тури вернулась к себе в полной растерянности.

«Почему профессор не сообщил мне о провале эксперимента? Может, он искал меня и не нашел? Я была так занята эти дни… Но эта внезапная болезнь… Что-то здесь не так».

***

Тури собиралась провести очередной вечер за работой. Она только что вышла из душа и, завернув влажные волосы в тюрбан из полотенца, упала на диван. На журнальном столике перед ней благоухала чашка свежезаваренного чая. Блокнот и остро заточенный карандаш лежали в боевой готовности рядом.

Работа заменяла Тури сеансы психотерапии. Болезнь отца, тревожные вести с Цереры, таинственное исчезновение профессора Камура… Погружаясь в безумные миры своих пациентов, она вдруг начинала видеть собственную жизнь в другом свете. Отцу не стало хуже. Отряд Сверре далеко от линии фронта – на другом конце планеты. А профессор… Возможно, эта неудача с новым препаратом действительно сказалась на его здоровье.

Но мысль о П-9 никак не выходила у нее из головы.

В ее блокноте не появилось ни одной новой строчки. Рука то и дело порывалась поднести к губам чашку, которая уже давно была пуста. Взгляд Тури, блуждающий по стенам в поисках озарения, постоянно спотыкался о книжный шкаф. Она всегда делала копии карт своих пациентов для работы дома. И папка П-9, вместе со всеми остальными, лежала в том самом шкафу, который теперь не давал ей покоя.

– Почему ты не оставишь меня? – не выдержав, спросила Тури у пустоты. – Никто не обещал, что испытания пройдут гладко. Все претензии – к профессору Камура.

Ей никто не ответил. Тури почувствовала себя ужасно глупо.

– Ты сведешь меня с ума, – буркнула она, бросила блокнот на стол и подошла к шкафу. – Прочь из моей головы!

Сняв с полки папку с карандашной цифрой 9 на корешке, Тури хотела было выдрать из нее листы и отправить в корзину, но остановилась.

На первой странице была небольшая фотография. Обычный снимок, который делали с каждого пациента, как только он поступал в лечебницу. Молодой человек, на которого смотрела Тури, не был похож на больного. Красивое лицо, умные глаза, тонкие губы…

Она вспомнила те два или три последних сеанса, которые успела провести с ним. С этих губ почти никогда не сходила улыбка. Добрая, открытая, но вместе с тем… безумная. Тури нетрудно было узнать ее: так улыбался ее отец, так улыбались и многие другие пациенты, лишенные рассудка. Ничего особенного.

У него не было имени. Чтобы сохранить анонимность, всем пациентам, попадавшим в «Каннон», давали кодовые номера: не от всех еще отворачивались семьи.

Но от П-9 не просто отказались. Из закрытой информации Тури знала, что он убил – и убил жестоко – своих отца и мать. Суд определил его в тюремную лечебницу, откуда через несколько лет П-9 по жребию перевели в «Каннон». Здесь лучшие специалисты планеты пытались вернуть десять душевнобольных пациентов к нормальной жизни.

– Прости, – вздохнула Тури, дойдя до последней страницы. – Я правда думала, что смогу тебе помочь… И вернуть тебе твое имя.

Сонную тишину прорезал телефонный звонок. От неожиданности вздрогнув, она выронила папку, и та рассыпалась белыми листьями по ковру.

– Кто же это? – с досадой прошептала она сквозь зубы и принялась собирать листы. Но телефон не переставал доставать ее пронзительной трелью.

Тури поспешила в соседнюю комнату, где надрывался звонок. Добравшись до телефона, она поднесла динамик к уху.

– Да, – раздраженно ответила она, даже не предполагая, кому это не спится в столь поздний час. Мысли ее все еще были с П-9.

– Тури! – позвал ее голос как будто из совсем другого мира.

Это был профессор Камура.

Глава 4

Белая Долина

– Тури! – снова позвал ее голос.

– Профессор! – очнувшись от своих размышлений, воскликнула она. – Великие звезды, куда вы пропали? Я не могла до вас дозвониться! У меня столько вопросов…

– Потом, Тури, потом, – мягко, но настойчиво оборвал он. – Ты нужна мне, Тури! Очень нужна!

– Где вы, профессор?

– Приезжай в Белую Долину.

Тури повернулась к окну. В его черном квадрате с трудом просматривались очертания соседнего дома. В углу подмигивал уличный фонарь.

– Что – прямо сейчас?

– Сейчас! – почти закричал профессор. – Дверь оставлю открытой.

И прежде чем она успела еще что-то спросить, бросил трубку.

«Что же это?» – с недоумением уставилась на телефон Тури и набрала номер профессора. Ответом, как она и предчувствовала, были долгие гудки.

Она похолодела, вспомнив о болезни профессора. «О звезды, только бы ему не стало хуже! Я должна немедленно ехать!»

Не теряя больше ни минуты, она бросилась к шкафу и схватила первую попавшуюся одежду, это были джинсы и свитер. Затем, держа в зубах заколку для волос, Тури поднялась на носки и стянула с верхней полки старый рюкзак, когда-то принадлежавший Сверре.

В рюкзак отправились все содержимое из шкафчика с медикаментами и несколько пакетов с едой, которую можно было бы разогреть на месте.