Фельдмаршал

– Дрянь! Ты кончишь жизнь свою в темнице!..

Густав взглянул ему в лицо, всё так же со шпагой в руке. Какая-то муть закрыла ему глаза… Ещё мгновение – и произошло бы непоправимое…

Магистр побледнел, поняв, что хватил лишнее с этим вспыльчивым мальчишкой, отступил назад от его шпаги… И у него перед глазами полыхнул огнем красный кафтан из английского сукна, в котором тот, этот балбес-мальчишка, ходил всегда на лекции и вызывающе вёл себя.

Это Густав выскочил из комнаты, мельком заметив ужас в глазах своих сверстников схоларов…

Через три года умер его покровитель Стен Стуре Старший.

И Густав прибыл опять ко двору по вызову уже нового государственного правителя Сванте Нильсона Стуре.

Сванте, однофамилец Стену, не был родственником ему. Неробкий сердцем, он был отважным, не раз показал себя в сражениях. Кровь древнего королевского рода бурлила в нём. И это наложило отпечаток на всю его жизнь. Стен же был родом из графства Шлезвиг-Гольштейн, земли в Германии, графы которой объединились в персональной унии с Данией. И ещё при жизни Стена между ним и Сванте было немало стычек, поскольку оба выступали против Кальмарской унии, датского правления, унижения шведов, против аристократии, государственного совета, стоявших на стороне унии. И оба они, соперничая, ревниво относились друг к другу из-за этого, толкаясь на одном и том же поле, деля его, растаскивая и ослабляя. Было это ещё при жизни датского короля Кристиана I, деда маленького принца. Желая восстановить свою власть, власть Дании, в разваливающейся унии, Кристиан I пришёл к Стокгольму с флотом и армией. И здесь, вблизи столицы, шведы и датчане столкнулись. Кристиан I потерпел поражение и ни с чем ушёл в Данию. А Стен Стуре Старший стал государственным правителем. Во время своего правления Стен безрассудно ввязался в войну с русскими. Русские полки осадили Выборг, отторгли у Швеции Карелию, Лапландию, другие земли… Московский великий князь Иван III заложил в устье Нарвы, напротив немецкого города Нарва, на Девичьей горе, каменную крепость, назвав её своим именем – Ивангород. Но Сванте Стуре взял её с небольшим отрядом, предложил её Ливонскому ордену, зная, что ему не удержать крепость. Магистр ордена отказался, чтобы не навлекать на Ливонию гнев московского князя… Эта война отняла жизни у многих шведов, всколыхнула недовольство в среде народа против Стена. И этим воспользовался уже новый датский король Ханс I, отец маленького принца, заключивший перед тем союзнический договор с Москвой, с великим князем Иваном III. Он сместил силой Стена с поста государственного правителя. В Швеции власть перешла опять к олигархам, сторонникам унии, к датскому королю… Но через четыре года, в июле 1501 года, в Вадстене шведы снова избрали правителем Стена Стуре. В это время Стокгольм находился в руках датчан. Там пребывала и супруга короля Ханса I. Стен осадил столицу. Город сдался, но королева укрылась в замке, хорошо укреплённом, который Стен осаждал ещё восемь месяцев. Ханс I снарядил флот и направился к Стокгольму спасать супругу. Но за три дня до его прибытия она сдалась шведам. Ей возвратили свободу только через полтора года. Стен Стуре Старший лично проводил её до границы и на обратном пути умер тринадцатого декабря 1503 года. В январе 1504 года шведы, недовольные датским правлением, аристократами, завладели Стокгольмским замком, избрали в правители Сванте Стуре…

И вот, представ перед новым правителем, Густав попал под обаяние его: рослого, сильного, внушительного и уверенного… А голос-то! Как рявкнет!.. Но ещё больше, чем поразил его Сванте, это было то, как он относился к гражданам, к тем же простым крестьянам, четвертому сословию в риксдаге[65 - Риксдаг (riksdag) – представительный сословный парламент Швеции с 1436 г.], приходившим на заседания в грязных лохмотьях. Сванте дружески здоровался с ними, обнимался, не отказывался выпить с ними чарку крепкого рома. Он был с народом, он демократом был, за это аристократы ненавидели его.

Теперь для Густава начались годы обучения другим искусствам. Забавы рыцарские, копье и меч сдружились с удалью, силой, ловкостью его. Звенели шпоры, латы рыцарские на нём, закованном до самых пят в железо. И следил, следил он сквозь щели бацинета за соперником, за всем, что окружало его… Затем кидал он в азарте коня вперед, сшибал корончатым копьём соперника на землю в поединке у барьера. И упражнялся он в квинтине[66 - Бацинет – чашевидный шлем со щелями для наблюдения, XIII–XVI вв.; корончатое копьё – копьё с корончатым наконечником, чтобы вышибить всадника из седла, не поранив его; квинтина – упражнения с копьём: метание, вращение, удары на скаку коня.] с копьём турнирным и боевым.

И так прошли ещё несколько лет его обучения.

И вот настало время показать, что получил он в забавах шутовских, ристалищах и поединках жёстких.

Но внезапно умер его кумир – Сванте Стуре. И Густав, под впечатлением от происходящего в Швеции, сразу же откликнулся, когда его, молодого и энергичного, вызвал в Стокгольм новый государственный правитель Стен Стуре Младший, сын Сванте…

В ту эпоху Швеция раздиралась ещё и борьбой между светской властью и Церковью. Церковь давно уже превратилась во вторую светскую власть, набрав могущество богатствами, скопившимися у неё за века. Многие замки и поместья перешли как дарения в руки церковников, но не насытили их души алчные. И потянулись они к власти светской, земной, легко променяв её на власть небесную… И схлестнулись они. Во главе первых встал Стен Стуре Младший, вторых же поднял на него упсальский архиепископ Густав Тролле. Правитель осадил укреплённый замок архиепископа в Стекете, взял его штурмом, пленил самого архиепископа. Затем на сейме в Арбоге он лишил его архиепископства.

Собрав своих приближённых, соратников, дворян, Стен Стуре Младший прямо объявил им:

– Господа, товарищи мои боевые! Нам предстоит тяжелая и опасная борьба за нашу Швецию! За освобождение её от ига датского! Король Кристиан II не оставит это без последствий! До тех пор пока жив, он будет пытаться восстановить свою власть здесь, будет цепляться за Кальмарскую унию!.. Каждый из вас знает, что принесла нам, шведам, эта уния! Унижение от датчан, оскорбление и насилие! Грабеж и беззаконие под видом благого дела, со словами на устах о том, что заботятся о нас!.. И я призываю вас готовиться к отражению нападения датчан! Укреплять замки, собирать ополчение! Учиться воинскому искусству и обучать других!.. Не пройдет и года, как сюда придут и флот и войска короля Кристиана…

В середине лета следующего года, 1518-го, король Кристиан II, возмужавший маленький принц, появился под Стокгольмом с флотом и армией.

Дворянское ополчение Стена Стуре Младшего и полки короля сошлись в сражении на поле близ церкви Бреннкирки. Перед этим же Стен доверил ему, Густаву, нести войсковое знамя Швеции, воодушевлять своих мужественно идти на битву.

Густав, принимая знамя, преклонил перед ним колено, поцеловал край знамени, дал клятву умереть, но не позволить захватить его врагу.

Сражение началось с атаки датских рейтар, тяжелых кавалеристов, на позиции шведских ополченцев. Ополченцы встретили неприятеля залпом из ружей, ударили и полевые пушки, рассеивая колонны рейтар… Запели трубы шведов, призывая пехотинцев к атаке… Стен Стуре подал сигнал Густаву. И Густав, вскинув вверх стяг, устремился с ним впереди своих на датчан… Они обратили в бегство первые ряды наемников. Остальные побежали вслед за теми… Датчане отступили, немало потеряв пленными и убитыми, иные же спаслись на кораблях…

Кристиан, потерпев неудачу в прямом столкновении, заблокировал Стокгольм с моря.

В ответ Стен Стуре стал устраивать вылазки из крепости, беспокоил датчан в лагерях, перекрывал им путь в районы за продовольствием.

Итак, в мелких стычках и набегах, прошла неделя, затем другая, месяц…

На кораблях у Кристиана появились первые признаки голода. Бесполезность дальнейшей блокады стала очевидной. И Кристиан решил уйти обратно в Данию. Но этому помешала непогода. Начался сезон сильных ветров с юга. Встречный ветер прижал беспомощные галеры к берегу… Уже подошла осень, на носу замаячила зима, голод…

Стен Стуре, узнав о тяжелом положении с продовольствием у короля, отправил ему несколько быков.

Вскоре в лагере у него появились парламентеры от короля и передали его предложение.

– Король Кристиан хочет с вами, господин Стуре, встретиться лично на переговорах в вашем лагере! Для своей же безопасности он желает получить от вас пятерых знатных заложников!..

Стуре согласился с этим, хотя ему показалось подозрительным такое странное предложение короля… Договорились, что заложников разменяют на короля в Кунгсгамне[67 - Кунгсгамна (швед.) – Королевская гавань.], Королевской гавани.

Судно с заложниками, в числе которых был и Густав, отчалив, в сопровождении судна с охраной, пошло по Северной реке к Королевской гавани… Они миновали уже половину пути, когда из-за острова вдруг выскочила наперерез им галера с наёмниками короля… Удары вёсел в такт!.. И галера, отрезав судно с заложниками от охраны, взяла его на абордаж… И так же быстро она ушла с пленными заложниками в сторону королевского флота.

Наступили ранние осенние сумерки. Затем стемнело.

Стен был взбешён: король провёл его, обманул, как уличный воришка, захватил заложников…

Ночь прошла в беспокойстве и надежде.

Утром же открылась картина пустого, покинутого лагеря датчан. Их корабли поднимали якоря, уходили в море… При ветре, тот стал попутным…

Так он, Густав, оказался пленником в Дании. Всех их, пятерых заложников, заключили по одиночке в темных и сырых камерах в подвале королевского замка в Копенгагене.

Раз в день в камеру Густава приходил угрюмый молчаливый стражник, приносил какую-то похлёбку.

В один из таких безрадостных дней в его камере появился Эрих Банер, его дальний родственник. Бабка Густава с материнской стороны и этого Эриха прадед, Яков Андерзон Банер, были родные сестра и брат.

– Собирайся! – велел тот ему, показав грамоту короля Кристиана. – Я беру тебя на поруки: в залог за тысячу талеров[68 - Талер (нем. Taler) – золотая и серебряная монета; впервые отчеканена в 1518 г. в Богемии из серебра (примерно 28 г).]!

Густав заикнулся было о других заложниках, его товарищах, но Банер махнул на это рукой.

– Разрешено взять только тебя!..

Свояк привёз его в замок Калеск в Нижней Ютландии, комендантом которого он был. Первое время Густав наслаждался свободой и возможностью гулять в живописных окрестностях замка, но под надзором служителей. Когда он восстановил силы, окреп, в нём заиграла его природная жажда свободы. Прогулки «на поводке» раздражали его. И он, прикинувшись послушным, стал аккуратно исполнять всё, что ему приказывали. И его хитрость сработала: ему разрешили гулять вольно, одному… И вот наступил тот день. Ещё заранее он спрятал плохонькую крестьянскую одежду в дупле клёна, в глухом местечке, в той стороне, куда надумал бежать. Её он выменял на свою кожаную куртку у одного работника на скотном дворе замка. Переодевшись в неё, он пустился в путь. За день он прошёл пешком более полутора десятков миль. Шёл только проселочными дорогами, таясь от каждого встречного. Наконец, вот и Фленсбург, пограничный датский городок. Он зашёл в него и в нём, крохотном и чужом, оказался на виду у всех горожан… Испугавшись, что его могут узнать, он быстро покинул городок. За его стенами он увидел торговцев рогатым скотом. Те оказались из Саксонии, порядочные люди, как определил он сразу же. Они возвращались домой из Ютландии, с барышами и были навеселе. И они не стали возражать, когда он попросил их взять его с собой.

Его путь лежал в Любек, вольный ганзейский город, соперничавший по богатству и военной силе с иными герцогами и королями. Да он и сам понимал, что сейчас податься ему больше некуда. В других городах его сразу бы выдали королю Кристиану. В Любеке же бургомистры и сенаторы ценили свою свободу и могли постоять за свободу других.

Так он благополучно добрался до Любека. В городе он сразу же пришел в мэрию, попросил убежища от короля Кристиана. Там его выслушали, велели никуда не отлучаться из города.

Прошло немного времени, и в Любеке объявился его свояк, Эрих Банер. В мэрии он вручил бургомистру письмо от короля Кристиана с угрозами городским властям, если те не выдадут беглеца. Король писал в письме, что Густав нарушил слово, данное им же самим…

Встреча их, Банера и Густава, вылилась в грубую перебранку.

– Я за тебя поручился!.. А ты, подлец, наказал меня на тысячу талеров! – кричал Банер на Густава.

– Беги, лижи сапоги у своего короля! Проси, чтобы вернул деньги! – зло смеялся Густав над ним…

Любек, его городской совет, отказали Банеру. И тот уехал ни с чем.

В сенате же заколебались, опасаясь короля Кристиана.

На городском совете Любека Густав, защищаясь, привёл свой основной довод: что король Кристиан первым нарушил слово, когда просил у Стена Стуре заложников, но захватил их, как пират, и увёз пленниками в Данию.

– И можно ли верить слову такого короля? – с сарказмом обратился он к сенаторам Любека…

Для него потянулись месяцы вынужденного безделья. Семь месяцев волочилось его дело в магистрате. Коротая это время, он стал читать сочинения Мартина Лютера, чтобы понять его евангелистское учение. И мысли того, резкие высказывания, были созвучны с его мыслями о римской церкви, о папстве, о католиках в его родной Швеции, о том же архиепископе Тролле…