Легенда о Рыжем герцоге

ославясь на целый свет.
И вот разгневались пастухи
и стали держать совет.

Они решили: «Свершится месть!
Нахальный бандит умрет!
Мы так всем скопом не можем есть,
как он в одиночку жрет!»

Стрелки сбежались из разных сел
под гулкий собачий лай.
И даже старый хромой осел
натужно ревел: хватай!

Семь тысяч стрел по кустам послав,
взъярились стрелки вконец.
Устроили сто пятьдесят облав,
а волк все таскал овец.

Стрелки с полгода взметали пыль,
обедая по часам.
Кишки бараньи – сто двадцать миль —
достались их верным псам.

И хоть бы вышел от ловли толк!
Жирели себе зато
охотники, псы, пастухи и волк,
и черт его знает кто.

Внезапно раздался грохот опрокидываемых прилавков и бьющейся посуды. Послышались испуганные вопли, перемешанные с площадной руганью. Четверо всадников, остервенело орудуя хлыстами, напролом пробирались к господам Арп.

– Эй, Ричард! – заорал сиплым голосом одноглазый усач на гнедой кобыле. – Как поживаешь, скотина?!

Арп-старший выронил надкушенный пирожок.

– Ну-ну. Полегче, Дайсон… полегче, – забормотал он, пытаясь сохранить достоинство.

– Я те дам полегче! – Одноглазый показал ему жилистый кулак. – Когда вернешь долг, говори!

– Что с ним толковать, Мак? Врежь ему в морду, посоветовал румяный юнец, качающийся в седле.

Другие двое одобрительно мотнули головами. Все четверо были заметно пьяны.

Хватаясь за меч, Гай Арп закричал:

– Прикусите языки, наглецы! Вы превышаете нас числом, но не храбростью!

«Наглецы» гомерически захохотали.

– Как-как, птенчик?! – покатывался одноглазый. – Повтори-ка еще разок, и я подарю тебе мои старые штаны!

– Заткните глотки, черт бы вас драл! – потеряв терпение, гаркнул герцог. – Я желаю слушать про волка, а не вашу дурацкую перебранку! Продолжай, глимен!

Однако Том продолжать вовсе не собирался и опять подумал, что большей дубины, чем этот рыжий, ему встречать не доводилось. Похоже, разумней всего сейчас было уносить ноги. Но проклятое любопытство не пускало.

– Это что за гусь? – Одноглазый кивнул в сторону герцога. – Будешь мне указывать, мальчонка, оторву нос и к пупку приставлю!

Герцог, казалось, лишился дара речи. Изумленно приподняв брови, он дернул поводья и молча поехал на обидчика. А тот, ни мало не смущаясь, снял шляпу и принялся ею обмахиваться.

– Как только ты приблизишься, – осклабившись, произнес он, – Мак Дайсон разрубит тебя пополам. И каждая половинка будет рыжей.

– Уж кто-кто, а я, Мак, не осудил бы тебя за это, – сказал румяный юнец. Другие двое радостно заржали.

Губы герцога были плотно сжаты, глаза сузились до щелок, а кудри, словно языки пламени, трепетали на ветру. Его белый конь величественно выступал навстречу схватке. Но схватка не состоялась.

– Да знаешь ли ты, пьянчуга, с кем затеваешь ссору?! – возопил дядюшка Арп, оправившись от испуга. – Если ты хоть пальцем тронешь герцога Эддинктона, ни один меняла фартинга не даст за твою голову!

Имя герцога подействовало на одноглазого, как гром среди ясного неба.

– Ну и ну! – Он торопливо нахлобучил шляпу. – Чуть не вляпался в историю… Поехали, ребята! Эта ягодка зреет не для нас!

Дядюшка Арп, никак не ожидавший от своих слов подобного эффекта, решил наугад развить успех:

– Не думаю, Дайсон, чтобы твоя дерзость и на этот раз сошла тебе с рук!

– Попридержи язык, Ричард! Больно уж ты расхрабрился! – зловеще усмехнулся одноглазый. – Не вернешь долг – у меня разговор короткий. Ты знаешь. А ты, мальчонка, – обратился он к герцогу, – моли Бога за сэра Роджера. Он велел мне тебя разыскать и вежливо, очень вежливо, предупредить: не вздумай соваться в Блюкастл. Не то сэр Роджер крепко на тебя осерчает, и мы поговорим уже по-другому.

Герцог удивленно приоткрыл рот, и, наморщив лоб, тщетно пытался сообразить, что все это значит. А четверо всадников развернулись и так же напролом поскакали прочь.

Румяный юнец, подстрекавший Дайсона, зацепил лоток Бетси. Колбасы полетели в нагретую солнцем пыль. От обиды и злости у торговки выступили на глазах слезы, и вслед юнцу понеслись сочные проклятия, в которых упоминалась вся его родня – начиная с прабабки и кончая будущими отпрысками. Увидев раздавленную копытом колбасу, Том пришел в такую ярость, что схватил увесистый булыжник и с криком «не унывай, Бетси!» швырнул его в удаляющегося разорителя. Тот каким-то чудом пригнулся, и камень просвистел над его макушкой. Но в этот момент сам Том получил сокрушительный удар по голове. Потеряв сознание, глимен рухнул на мостовую. «Рвань паршивая!» – процедил сквозь зубы один из всадников и вытер о штанину рукоять хлыста. Заставив коня переступить через распростертое тело Тома, он пустился догонять приятелей.

Лишь только эти четверо скрылись за ближайшим поворотом, герцог будто очнулся.

– А-а! – взревел он раненый зверем и дал шпоры коню. – Не уйдешь, падаль!

Однако посчитаться с Маком Дайсоном нынче ему суждено не было: не проскакал он и половины базарной площади, как под ноги коню метнулось странное существо в пестрых лохмотьях и костлявыми руками ухватило герцога за сапог. Конь встал как вкопанный.

– Опомнись, безумец, послушайся Розу! – сморщенное лицо, обращенное к герцогу, выражало страстную мольбу. – Ты не сладишь, не выдержишь… Тебе ничего нельзя. Роза хорошо знает. О, как ты слеп! Опомнись!

Герцог вздрогнул и побледнел.

– Прочь с дороги, ведьма, – пробормотал он, отталкивая старуху. – Будь ты хоть сам дьявол – прочь!

– Ты боишься, храбрец, боишься. Отступись: ты не сладишь. О, безумец! Не Розы ты должен бояться. Бойся девушки и горбуна! – Нищенка вдруг что-то запела и закружилась на месте.

Герцог хлестнул коня и помчался, очевидно, не разбирая дороги. Его слуга Фредди верхом на ободранной кляче затрусил следом. На ходу старик несколько раз оборачивался и пристально всматривался в нищенку.

Глава IV. Скверные новости

Том ощущал, как по его щеке ползет любопытная муха. Достигнув подбородка, она чуть поразмыслила и побежала вниз по шее. Но, видимо, не найдя там ничего примечательного, повернула назад и бодро двинулась к носу. «Похоже, – подумал Том, – и среди мух попадаются глимены.» А муха, основательно изучив окрестности, решительно заглянула в ноздрю.