Никаких вам золушек

– Неплохо, – похвалил краб. – Теперь давай остальное.

И Антонио старательно принялся лепить нос, рот, брови и уши. Получалось, в общем, так себе. Зато трудился он с увлечением.

– Всё! – объявил он через некоторое время.

– Торопишься, – возразил краб.

Рыбак застонал.

– Чего тебе ещё?

– По-твоему, она должна быть лысой? – ехидно спросил краб.

Антонио вперил взгляд в своё творение.

– Чёрт, и правда. – Он принялся сооружать на голове Песчаной Девы нечто наподобие причёски. Песок не желал держаться и осыпался, однако Антонио нагрёб его вокруг песчаной головы целую дюну. Очевидно, это должно было означать, что волосы у Девы длинные и густые. – Ну как? – осведомился он с тревогой.

– Более-менее, – снисходительно отозвался краб.

Полуденное солнце нещадно палило. Антонио утёр со лба пот.

– Что дальше, Мудрейший из мудрых.

– Отойди на десять шагов, – велел краб.

Антонио отошёл.

И краб бочком обежал вокруг песчаной фигуры трижды. Затем встал как вкопанный, трижды щёлкнув клешнями. И вдруг поднялся маленький быстрый смерч, который помчался на Песчаную Деву и укрыл её, точно занавес. Через несколько мгновений смерч рассеялся и опал.

Песчаная Дева сидела. Камешки на её лице, обозначавшие глаза, отвалились, и под ними оказались живые человеческие глаза. «Пресвятая Богородица!» – попытался произнести Антонио, но лишь беззвучно шевельнул губами. Меж тем Дева поднялась на ноги, пошатнулась, и с неё посыпался песок. Теперь она походила на обычную голую женщину, которая зачем-то извалялась в грязи. Она стояла, расставив ноги, и бессмысленно пялилась вокруг.

Дрожащей ладонью рыбак вновь смахнул пот со лба. Но жара была здесь уже ни при чём.

Краб щёлкнул клешнёй.

– Тони, отведи её в море и умой.

Антонио прочистил кашлем горло.

– Не командуй тут…

– Тони! – Голос краба прозвучал вдруг, будто раскат грома. – Не вводи меня во гнев!

Рыбак втянул голову в плечи, но из упрямства не сдвинулся с места. Песчаная Дева указала на него пальцем.

– Ты То-ни, – произнесла она механическим голосом куклы. – То-ни, у-мой ме-ня.

Антонио буркнул:

– Ага, разбежался.

Песчаная Дева повторила:

– У-мой ме-ня. Я гряз-на-я. – Вид у неё, надо сказать, был жалкий.

Антонио вздохнул.

– Клянусь Мадонной… Только сопли тебе вытирать! – Он взял её за руку и потащил к морю.

Дева шла, переставляя ноги, как на ходулях. Антонио завёл её в море по колено и стал смывать с неё песок. Дело оказалось нехитрое. Труднее пришлось с волосами, но в конце концов рыбак и с этим справился. Песчаная Дева сперва стояла неподвижно, однако малость погодя принялась помогать Антонио и умываться сама. Купание, судя по всему, ей понравилось.

Песочная фигура превратилась в обычную девушку. И всё у неё было на месте, но только… Мама миа, до чего ж она была неказиста! Глаза опухшие, лицо – как не пропечённое тесто, волосы, хоть длинные да густые, но цвета ржавчины. А кожа на теле такая, точно деваха эта недавно переболела оспой. Словом, смотреть на неё было неловко, и Антонио отвёл взгляд.

И, как нарочно, девушка вдруг увидела в воде своё отражение и ткнула в него пальцем.

– У-у… уродина! – произнесла она грубым голосом, но уже не по слогам. – Тони, кто это?

Антонио смущённо промямлил:

– Какая тебе разница?

– Тони, кто это? – Она тыкала пальцем в своё отражение. – Уродина! Уродина!

Антонио рявкнул:

– Купание закончилось! – И потащил её из воды.

Теперь девушка шла свободно, и ноги её сгибались, как у всех нормальных людей. Рыбак в досаде подвёл её к крабу.

– Чтоб ты окочурился, Мудрейший из мудрых!

Краб развёл клешнями.

– Что вылепишь, то и получишь.

– Я не мастер! – крикнул Антонио. – Если б ты не привязался: «Женись на Песчаной Деве! Женись на Песчаной Деве…»

– Кто она – Песчаная Дева? – встряла голая дурнушка.

Антонио бросил на неё негодующий взгляд.

– Мама миа, она спрашивает! А кто, по-твоему, ты?!

Девушка растерянно потёрла лоб.

– Не знаю… всё забыла, – пробормотала она, и голос её звучал уже не столь грубо. – Вроде, я потерялась и куда-то шла, шла… Помню только, что должна была отыскать тебя, Тони, чтобы ты сказал мне, кто я и как меня зовут. Больше ничего не помню… Ты скажешь мне, Тони?

Пальцем ноги Антонио чертил на песке узоры. А краб смотрел на него своими глазками на стебельках. И в налетевшем ветерке рыбаку послышался тихий щёпот Мудрейшего из мудрых: «Решай, Тони. Хочешь, я превращу её обратно в песок?» – «Давай! – собрался ответить Антонио. – Сам заварил, сам расхлёбывай!» Но, взглянув на несчастную дурнушку, неожиданно для себя брякнул: