Настенька

– А мы и спрашивать не будем. Накормим с ложечки и всё.

– Позови Ивана.

– Он сейчас и сам зайдёт. Вода на керогазе согрелась. Сейчас приготовлю тебе своё лекарство. Завтра вся хворь вылетит.

Когда вошёл Иван, Северина сказала:

– Ваня, у Гнилой Лывы на дереве подвешен глухарь, сходил бы за ним, иначе звери утащат. Возьми моё ружьё и Тучку, она место знает.

– Схожу. Ты только слушайся деда и ему не перечь. Надо поесть и выпить его лекарство. Я через час приду, тогда и поем.

«Почему-то всё идёт не так, как хотелось бы», – думал Иван, шагая по лыжне, – «Только встал на ноги дед, а тут другая беда. И как её угораздило! Никто в лес не гнал, сама пошла. Я уехал на работу, но всё равно виноват, что оставил её одну в лесу. Как вот она одна вышла из леса с мокрыми ногами и на мокрых лыжах? Не всякий мужик такое испытание выдержит. Где эта Гнилая Лыва? Я места знаю не очень хорошо, думаю ,по лыжне как-нибудь найду».

Через двадцать пять минут быстрой ходьбы Иван наткнулся на следы лыж и ног около основной лыжни, а подняв глаза, обнаружил и глухаря. Он спокойно висел, дожидаясь, когда за ним придут. Быстро нагрузившись, Иван почти бегом отправился обратно.

В доме заметно потеплело. Помещение не пахло сквозняком, а веяло теплом и уютом. На плите урчала кастрюля. Вода ещё на закипела, но кастрюля своим урчаньем извещала о намерении воды закипеть. Кешка улёгся у печки на лавку и сладко дремал в комфортных условиях.

Николай Николаевич, напоив Северину отваром из трав, кормил её подогретой ухой, положив на стул у изголовья тарелку с аппетитной рыбой.

– Ты сегодня не вставай. По хозяйству мы управимся сами, – выговаривал он Северине.

– Что я маленький ребёнок? – пыталась возразить девушка.

– Хуже. Маленькие дети слушаются, а ты одна ушла в тайгу.

– Я не одна, со мной была Тучка. Питанием нас обеспечила, а ты ругаешься. Ничего же не случилось! А заболеть может каждый человек, независимо был он в тайге или нет. Гулянье мне пошло на пользу. Я теперь выспалась на неделю вперёд. Похоже, настойка начала действовать. Я вся в поту.

– Сейчас я принесу тебе переодеться. Сырой не надо лежать. А мы с Иваном тоже пообедаем, с утра ничего не ели.

– Дедушка, как твоё здоровье? – спросила Северина.

– Сейчас не о моём здоровье надо спрашивать, а о твоём. У меня всё в порядке, раз выписали, значит, здоров, другое плохо – нашумели мы с нашей этой историей. Теперь люди интересуются, как мы тут живём. Чувствую, что летом будет наплыв туристов. Не будет больше в лесу тишины и порядка.

– Если слышали о нас, значит, слышали и о Косухе. Не каждый отважится идти в лес, где водится такой зверь. Ничего, туристы нам не помеха, приедут и уедут. Иван тоже бывший турист. Он же нам не мешает!

– Ты ещё шутить изволишь! Пока болей, разговоры оставим все на потом. Иван пришёл, мы будем обедать.

Трапеза проходила в молчаливой обстановке. Завьялов по традиции налил Ивану и себе фирменной настойки, на что Иван заметил:

– Дед, ты бы осторожнее с этим. Тебе наверно нельзя. Врачи разве не запретили?

– Я сам доктор. Видел, как я лечил внучку? С другой стороны, старшим замечания делать нельзя!

– Ну, как знаешь…

Выпив свою стопку, Завьялов сразу налил по второй.

– Давно я не сидел так за столом в домашней обстановке. Больше двух стопок я не буду. Нам за больным ребёнком надо смотреть. Сейчас всё приберём, и я немного отдохну. А ты занимайся, чем хочешь и за женой присматривай. А завтра пойдём обходить наше огромное хозяйство.

– Завтра мне на работу. Отгул я ещё не заработал, – ответил Иван.

– Значит, отложим работу ещё на один день. Завтра я поработаю доктором, схожу в баню. И потом, надо оживить наш «Газон».

– Я воду заливать не рискнул, а антифриза нет.

– Что-нибудь придумаем. Наш самогон тоже антифриз, будет даже лучше настоящего, безвреден и не ядовит, – Завьялов кивнул на стопку.

– Теперь, когда ты вернулся, переделаем все дела, – рассудил Жуков, – Мы всё время разрывались между домом и городской квартирой. Боялись тебя надолго оставлять одного в больнице. С другой стороны, мне не очень удобно ездить отсюда на работу. Работу ещё никто не отменил. Надо вместе со всем народом строить коммунизм. У нас грандиозные планы на летний сезон. Стране нужны полезные ископаемые. Для этого нужна геологоразведка, значит, и я тоже нужен. Мы с Севериной об этом говорили. Она отпускает, но я сказал, что, если не отпустит, я останусь. Страна как-нибудь обойдётся без одного человека. Я не коммунист, партия мне приказать не может. Я вас нашёл и не хочу терять. Мне с первой женой было как-то не очень уютно, поэтому я уезжал, не задумываясь и ни о чём не жалея. Она о детях даже не мечтала. Её больше интересовали собственная внешность и мой заработок. Я поэтому и на выходные дни уезжал на озеро, чтобы побыть одному и не смотреть, как она раскрашивает себя перед зеркалом.

– Жену сам выбирал, – заметил Завьялов.

– В том-то и дело, что не выбирал, как-то так получилось между делом. Я всё время в разъездах. Подвернулся случай, вот я и женился, чтобы быть не хуже людей. А её моё отсутствие вполне устраивало. Что-то мы не то обсуждаем, – спохватился Жуков, – Это от твоей настойки потянуло на разговор.

– А ещё от переживаний. Когда зашли в дом, я тоже испугался. Врачи не велели волноваться, а как тут не волноваться? У меня кроме внучки никого не осталось. Теперь вот хорошо ты появился, о ней беспокоишься. Я своё отжил, а у вас пока всё впереди. Перенимай навыки лесной жизни, будешь на пенсии заниматься моим бывшим хозяйством.

– Я думаю, что не дадут. Цивилизация наступает, как бульдозер на лесную делянку. В лес всё больше и больше наведывается городских жителей. Им жизнь в четырёх стенах после работы надоедает, ищут отдушину, общение с природой, разнообразие. Все стараются забраться в самую глушь, где никто не будет мешать, не задумываясь о том, что оставляют после себя неубранные груды мусора и охотничьи трофеи в виде расстрелянных бутылок – это люди делают не по злобе и без умысла, просто привыкли жить среди городских свалок. Мусор навален во всех дворах, а, если бы его время от времени не убирали, выросли бы целые горы. У нас соседи выбрасывают весь хлам прямо из окна. Люди так привыкли. Никто их не воспитывает и не делает замечаний, поэтому они и в лесу ведут себя так же естественно, как дома, выбрасывая всё под ноги.

– Ты-то же не выбрасываешь! – возразил Завьялов.

– Я привык жить на природе, как и вы, поэтому наверно и не разбрасываю.

Где-то на крыльце загрохотало, упало пустое ведро. Иван и Николай Николаевич поднялись из-за стола и вышли на улицу. Около крыльца стоял олень Берегут.

– Как же ты вошёл через изгородь? – недоумённо спросил Николай Николаевич, – Чувствует он наверно, что его хозяйка заболела, – сказал он Ивану, – Сейчас чего-нибудь тебе вынесу, жди! – а Ивану сказал:

– А ведро он опрокинул в поисках пищи!

Северина, услышав, что пришёл Берегут, хотела встать с постели.

– И не думай! – сказал Николай Николаевич, – Тебя потную мигом прохватит. Сегодня лежи и не вставай. Угощу я твоего любимца, не беспокойся.

Он вынес приличный ломоть хлеба.

– Вся семья собирается вместе, – проговорил Николай Николаевич.

– А, может, он не к Северине, а тебя пришёл встречать? – спросил Иван, – Все соскучились по настоящему хозяину.

– Я вот даже петли и капканы из-за него боюсь ставить, – сказал Николай Николаевич, – Вроде бы животное, а, как член семьи, дом не забывает, впрочем, как и Косуха.

– Дом есть дом. Дома всегда хорошо, среди близких людей, среди привычной обстановки. Ладно, я пойду к Северине, а потом займусь делами, а ты отдыхай.

В этот обычный, но насыщенный событиями, день Иван ещё долго занимался физической работой, стараясь переделать всю мужскую работу, чтобы Северина и Николай Николаевич могли отдохнуть и не надрывать своё здоровье.

Николай Николаевич оживил радиоприёмник и слушал какой-то спектакль. Радиоприёмник без него никто не включал – это была его любимая техника, которую он берёг, изыскивал на замену радиолампы. Он умудрялся где-то их находить, но точно не в магазине, в котором нужных ламп никогда не было. Где-то хозяин покупал батареи, которые в магазине бывали очень редко. Скорее всего, он добывал батареи с истекшим сроком хранения, но которые были вполне пригодны и годились к использованию в домашних условиях. Они водились в многочисленных организациях, затаривающихся этим товаром впрок и пылившимся на складах в ожидании своего часа.

Так делали многие хозяева. Изыскивать то, что не продавалось в магазине, стало у населения привычным делом. Люди спрашивали друг у друга, просили спросить у родственников и знакомых. В конечном итоге нужная вещь всегда находилась, не всегда новая, но вполне пригодная к использованию. Кто-то отдавал вещь взаимообразно, а кто-то менял на что-то другое, очень необходимое в его личном хозяйстве. Такой порядок личных экономических отношений между людьми сложился независимо от существующего строя, существующих законов и других внешних условий.

– Мы передавали спектакль по заявкам наших радиослушателей… – донеслось из радиоприёмника.