Убийца из прошлого

– И где невеста?

– Что? И про нее написал? – не смог скрыть удивления Сергей Осипович.

– Опять допился до чертиков? – поняла сестра. – А ну, выкладывай.

– Кружевница? Ты женишься на кружевнице? – завизжала она, когда Разруляев закончил. – Опозорить хочешь?

С каждым ее криком Сергей Осипович и Евстафий Карпович вжимали головы в плечи сильнее и сильнее. Словно то были не головы, а шляпки гвоздей, которые забивала Анна Осиповна.

– Вакансии в департаменте имеются? – повернулась она к мужу.

На лице Евстафия Карповича появилась растерянность.

Анна Осиповна поняла смятение супруга по-своему и, не мешкая, отдала приказ:

– Если вакансий нет, уволишь Арцимовича.

– Его-то за что? – вырвалось у Евстафия Карповича.

Анна Осиповна с удивлением посмотрела на мужа. Тот покраснел, а потом, запинаясь, выложил аргументы в свое оправдание:

– Арцимович исполнителен. Переписывает очень быстро. И без ошибок.

– У него изо рта воняет, – снизошла до объяснения Анна Осиповна и отвернулась от супруга.

Ах, как хотелось Евстафию Карповичу вскочить и ответить жене твердым тоном. Ведь бедолага Арцимович в своем запахе не виноват. У него семеро детишек, из-за них недоедает. Оттого цинга, а от нее запах. Но вместо объяснений Евстафий Карпович лишь тяжело вздохнул.

– Значит, приступишь завтра, – велела брату Анна Осиповна.

– Но, дорогая, – возразил уже Сергей Осипович, тоже возмущенный. Про несчастного Арцимовича он слышал, и не раз. Оставить бедолагу без средств к существованию он просто не мог.

И его восклицание Анна Осиповна истолковала по-своему:

– А на что рассчитывал? Да, увы, придется сперва переписывать бумажки. Чина-то у тебя нет. А подходящую пару сразу не подобрать. Хотя… Кое-кто на примете имеется. Вдова купца второй гильдии, собственная скобяная лавка…

– Пожалуй, я пойду, – встал Разруляев.

Он и сам мог найти себе место письмоводителя. И никакая купчиха ему теперь уже не нужна, у него есть Наташка.

– Куда это ты собрался? – Анна Осиповна схватила колокольчик и пару раз позвонила.

Тут же в проеме двери в столовую, перегородив Сергею Осиповичу путь, возник Сидор, кухонный мужик, косая сажень в плечах.

– Так понимаю, до конца не протрезвел, – заявила брату Анна Осиповна. – Что ж, придется везти в психиатрическую. Говорят, алкоголическую болезнь там успешно лечат. Сидор, вяжи его…

– Не надо, – сдался Разруляев.

С Сидором ему было не совладать.

– Вот и отлично, – улыбнулась Анна Осиповна. – Утром вместе с Евстафием пойдешь на службу, вечером навестим скобяную лавку.

На счастье Разруляева, утром перед уходом на службу в квартиру Анны Осиповны заявился Шелагуров. С кем здесь вести переговоры, он знал. Стороны договорились быстро.

– Забирайте его, забирайте, – воскликнула Анна Осиповна, когда Разруляев явился по колокольчику (ему был назначен сигнал в пять звонков). – Такое ведь только в сказках случается. Наш дед крепостным вашим был, а внук станет хозяином.

– Что такой хмурый? – спросил Александр Алексеевич вновь обретенного управляющего и будущего зятя, когда уселись в пролетку.

Сергей Осипович промолчал.

– На Николаевский вокзал, – скомандовал Шелагуров и, когда извозчик тронул, вновь попытался завязать разговор: – Неужели из-за кружевницы? Что ж, понимаю. У самого как-то случился роман с прачкой. Такая шалунья… Не бойся, Ксении ничего не скажу.

Сергей Осипович чувствовал себя на перепутье. Направо пойдешь – богатство, положение и женщина, о которой мечтал. Но она не любит его, выходит замуж по принуждению. Налево же – нищета. Нищета и Наташка. С которой так сладко.

Понедельник, 26 сентября 1866 года,

Новгородская губерния, усадьба Титовка

Через месяц после визита в Титовку Гуравицкого в имение пожаловал чиновник петербургской полиции титулярный советник Крутилин:

– Я расследую исчезновение вашего родственника, – объяснил он свое появление Шелагурову. – По словам его матери Ольги Семеновны, вечером тринадцатого августа года он машиной[8 - «Машинами» в XIX веке называли поезда.] отправился сюда. Но обратно домой не вернулся…

– Знаю, – буркнул Шелагуров. Полицейских он не жаловал, потому ни завтрака, ни даже присесть Крутилину не предложил. – Ольга Семеновна мне писала. И я ей ответил. Гуравицкий действительно сюда приезжал. Но даже не ночевал, в тот же день укатил в Петербург.

– Уверены, что в Петербург? Вдруг в Москву?

– Уверен абсолютно. Мой лакей проводил его до вагона.

Крутилин достал блокнотик, огрызком карандаша сделал пометку:

– Как звать лакея?

– Фимка. То бишь Ефим. Ефим Баранов.

– Я могу его опросить?

– Зачем? Разве моих слов недостаточно? – разозлился Шелагуров. – Если у вас все, не смею задерживать.

– Простите, но должен задать еще…

– Раз должны, задавайте побыстрее. Не видите, занят?

– Гуравицкий отбыл на курьерском, который отходит в два ночи?

– Да.

– То есть пробыл у вас почти сутки, – сделал вывод Иван Дмитриевич, заглянув в расписание. – Чем здесь он занимался?

– В смысле?