– Кого? – не поняла я.
– Руслана.
Вот те раз! То интриган по совместительству импотент, а то сразу люблю. Да, драматический сюжет.
– Он похож на мою первую любовь: такой беспомощный, жалкий, но в то же время удивительно трогательный. Знаешь, есть в нём что-то от пацанёнка. Пыжится, авторитет зарабатывает, романы с бабьём заводит, а сам ещё дитя дитём. Боюсь, сожрут его в нашем террариуме. Но ничего, возьму над ним шефство, отогрею, вдохновлю на подвиги, и будем мы с ним счастливы до конца дней своих.
– На пятнадцать лет поди младше? – не удержалась я.
– Не на пятнадцать, а на восемнадцать. Ему только тридцать два.
– И тебя не смущает это?
– Нет, я ведь и впрямь люблю его. Подумаешь – возраст! Он и не представляет, какое блаженство я ему подарю.
– А он в курсе твоей любви?
– Нет, пока это моя тайна. Перебесится, сведёт знакомства постельные со всеми нашими бабами, успокоится, тогда я его тёпленьким возьму! Поверь, я умею ждать.
– Зачем тогда нас с ним наедине оставила? Знала ведь к чему дело клониться.
– С тобой, не с кем-нибудь. Ты чистая, мужика не обидишь. Главное, чтобы ему было хорошо. И потом, ты помогла мне избавиться от Ритки. Как только он начал отсыпать тебе комплименты, эта грыжа паховая срыгнула.
– Зачем же приглашала её?
– А он бы не пошёл без любовницы. Вот ведь как бывает вроде не красавица, а даже совсем наоборот непорядочная сволочь, а мужики слюни пускают. А вот взять хоть бы тебя: смазливенькая, добрая и преданная, распущенная в меру, а что-то я не наблюдала паломничества мужского. Не разобрать, чего им нужно.
Я не отреагировала, потому что сама не знала ответа на такой злободневный вопрос. Спроси у каждого отдельно взятого мужчины, какую он жену хотел бы иметь, ответ будет примерно одинаков: добрую, хозяйственную, преданную. А на практике что? Смотришь – дура дурой, ни души, ни сердца, а рядом мужичок неплохой такой обосновался. А со мной, вообще, проблема: не сказать что дура, но и не светоч мысли, по хозяйству хлопочу, конечно, но без фанатизма, умеренно работоспособна, да и личико без фантазий.
Тишком примостившись возле Руслана, Нюська обняла бедолагу, и, прижавшись к нему, принялась вдыхать запах молодого тела. Со счастливой улыбкой сообщила:
– Пахнет вкусно, обалдеть! Мой будет, это точно, пусть выдры театральные даже и не мечтают о нём.
Она заснула, с блаженной улыбкой обречённого мытаря.
Выйдя в коридор, я обнаружила, что перегорела лампочка. В нашей квартире было заведено оставлять свет в коридоре на всю ночь. За электроэнергию, мы не платили, а потому не отказывали себе в этом удовольствии. Мне пришлось пробираться на ощупь. Коридор был узкий, и чрезвычайно длинный. Моя комната, находилась в противоположном от комнаты Нюси, конце. Коридор все без исключения использовали как перевалочную вещевую базу. Смотришь вроде вещь ненужная место в доме занимает, а выбросить жалко. Куда её? А в коробочку, в сундучок, в шкафчик, в мешочек, и в коридор. Полежит вещица годиков пять-шесть (это индивидуальные показатели) а уж потом можно смело на помойку. Вот, например, Инга с Виктором, готовясь к переезду, закупили новую мебель. Но товарищи дорогие не выбрасывать же вот этот чудный диванчик! На нём папа Виктора был зачат, в аккурат сто лет назад.
Бабахнувшись пару раз головой, и чувствительно зашибив мизинец на левой ноге, когда до заветной цели оставалось полшага, я вдруг наткнулась на что-то мягкое. В первую секунду, по инерции продолжила движение, но затем остановилась, пытаясь понять для себя, что это было. При детальном ощупывании этот предмет оказался мужчиной. Я помертвела, от страха не могла двинуться и вымолвить хотя бы матерное слово, желудок с водкой внутри сжался, невообразимая тяжесть сковала ноги.
– Коля, это вы? – басом спросила я.
Ответа не последовало. Либо перепитый Коля был напуган не меньше чем я, либо не захотел идти на контакт. Отделившись от стены, мужчина бросился наутёк, и скрылся в ночи. Это симптомы белой горячки или личной невоспитанности? Хотя какая разница, спать охота, сил нет, а тут ещё про Колю думай.
Какие бы неприятности, волнения, бури ни витали над моей головой, все они мигом улетучиваются, стоит мне оказаться в родных стенах. Колдовское свойство комнаты, придумала тётка Елизавета, Ивановна. Будучи маленьким ребёнком, и приходя с улицы либо с разбитым носом, коленкой, или осмеянная дворовыми ребятами, я, бросалась на шею любимому человеку, и принималась выть в голос. Позволить себе подобное прилюдно, я не могла. Тётка, увещевая меня, приговаривала, мол комната волшебная, и любые напасти уйдут, да так, что и не вспомнишь больше. То ли уговоры, и нежная речь любящего человека, так действовали на меня, то ли комната и в самом деле обладала свойством прогонять невзгоды, только зализав раны, я смело выходила во двор, навстречу приятным открытиям и неприятностям, придающим стойкость. Этот рефлекс, сформированный в детстве, остался и поныне.
Подойдя к окну, я раскрыла его. Под моим окном, рос куст сирени. Одуряющий аромат просочился в комнату, заставляя тонуть и растворяться в чудном запахе. Я легла на диван. Вдруг Сашенька, казалось мирно сопевшая, повернула ко мне своё личико, и я увидела, что оно мокрое от слёз. В темноте блестели огромные глаза, и она, не мигая, смотрела на меня укоризненно.
– Что случилось, Саша?
– Где ты была? – уже плача в голос спросил ребёнок.
– У Нюси, у соседки, ты ведь её знаешь.
– Ты пила водку?
Я сконфузилась, но врать не хотелось.
– Да.
– Зачем? Разве у тебя душа болит?
– Нет. И потом водку пьют не только когда душа болит, но ещё и отмечают какое-нибудь радостное событие.
– Мама, когда пьёт, говорит, что у неё душа ноет. А какое радостное событие ты отмечала?
– У Нюси закончился сезон в театре, она пошла в отпуск.
– А почему это тебя так обрадовало?
– Не обрадовало, Нюся пригласила меня, вот я и пошла.
– И ты ради этого бросила меня здесь одну?
– Ты спала, – принялась я оправдываться, – и потом, я отсутствовала недолго. В случае если бы ты проснулась, и начала кричать, я услышала.
– Что я маленькая, чтобы кричать? А тебя не было долго. Я проснулась, чтобы пописать, но так и не смогла тебя дозваться. И теперь – вот!
Она откинула одеяло.
– Я описалась! – и снова горькие, теперь уже стыдливые слёзы. – Света, ты ведь не сердишься? Я просто побоялась одна идти в туалет.
Я не гневалась на Сашеньку, мало того, мне было жаль её и стыдно за себя.
После того как я поменяла бельё, Сашенька моментально погрузилась в сон, удобно устроившись на моей руке.
Через открытое окно почувствовав добычу, налетели комары. Безнаказанно фланируя над ухом, ненавистные твари норовили отыскать сладкое местечко, дабы устроить кровавый пир. Не хотелось тревожить Сашеньку, и потому, полночи я была вынуждена терпеть инквизиторские пытки. Когда ребёнок перевернулся на другой бок, тихонько встала чтобы закрыть окно.
Кусты сирени заколыхались, послышался шорох. Я обомлела. Быть может, это кот Степан? Он ушёл три дня назад на поиски суженой, да так и не вернулся. Вообще-то, я спокойна за Стёпу. Он у меня парень вполне самостоятельный. Бывало, пропадал на целый месяц, когда уже слёзы по безвременно ушедшему коту высыхали, и не одна рюмка была выпита за помин его блудной души. Я позвала:
– Стёпа, Стёпа, кис, кис, кис.
Кот не подавал признаков. Обычно, ему не требуется приглашения, и если окно распахнуто, кот, спокойно запрыгнув вначале на высокую завалинку, с неё на подоконник, оказывался дома. Я затворила окно, посчитав, что животное ещё не выполнило всю запланированную программу.
День второй – воскресенье
Утро началось с воплей и плача. Инга надрывалась, а Матрёна Николаевна плача, пыталась ей противостоять. Нет, покоя не будет. Я поднялась и, услыхав предмет спора, мгновенно погрустнела. У Матрёны Николаевны, вновь пропали банки с заготовками. На этот раз, увидев меня, Инга испугалась, и рванула в свою комнату, на ходу теряя тапки. Старушка, всё так же в отчаянии бросилась мне навстречу.
– Ну кто ещё?