Путешествие по Карелии

– Они все в песке, – Соня брезгливо поморщилась.

– Да я только тут в них ходила, – Иришка указала на предбанник.

– Выходи и больше никогда не заходи сюда! Слышишь? – выпалила Соня, теряя самообладание и чувствуя, как нарастает в ней волна отвращения.

– Посуда – не твоя собственность… Значит, ложку ты украла. Воришка.

– Да что же это за ребёнок!? – взмахнула руками Соня. – Ну не брала я твою ложку!

– Честно?

– Честно.

Иришка застегнула внутреннюю «молнию» и вышла.

Соня услышала, как прожужжала наружная «молния». Она стряхнула песок с одеяла под походную пенку и забралась поглубже в спальник.

Дождь и ветер бушевали снаружи.

«И охота рыжей малявке в такую погоду вылезать из палатки?» – думала Соня. Ей даже нос казать наружу не хотелось.

Ветер доносил до Сони бурчание Эда. Тот, кутаясь в спальник, философствовал о том, что поклонение дождю и ветру не такая уж и глупая затея. А вдруг и вправду погода изменится, стоит только признать её силу над человеком?

Все новички в области северного туризма были уверены в том, что Гриша отменит тренировку. Но их ждало горькое разочарование, когда после завтрака (завтрак прошёл под заблаговременно натянутым тентом, при этом каждый участник надел на себя всё самое тёплое) Гриша объявил о том, что сейчас пройдут первые учения.

Послышались возгласы протеста. Ириша, Марк, Кирюха, Эд и даже тётя Настя с дядей Геной были против. Тая соблюдала молчаливый нейтралитет. Гриша по одному её взгляду понял, что молчит она только потому, что не желает вставать к нему в оппозицию.

Неожиданно его сторону приняла Сонечка. Она и до этого что-то пыталась сказать, но её голос смешивался с остальными.

– Я приехала сюда, чтобы узнать что-то новое. Раз Гриша говорит, что идти можно и тренироваться можно и что новички справятся, – я ему верю.

Её слова вызвали ответную волну возмущения. Тем не менее противостояние дало трещину. Следующей «сломалась» Иришка, за ней – Эд. Тётя Настя держалась до последнего. Она, как никогда, верила в свою правоту. Муж преданно поддерживал её. Двое против семи. Сражение проиграно. И тётя Настя сдалась.

Тренировка представляла собой краткое объяснение поведения на катамаране и обязанности каждого из команды. На суше Гриша показал, как обращаться с веслом, как заходить на катамаран и пристёгивать страховку.

Судно спустили на воду.

Волны играли им, как игрушкой.

– Греби! – скомандовал Гриша.

Каждый гребок удалял экипаж от берега. Мрачное молчание владело командой. Эд неприязненно морщился, когда брызги воды с весла попадали на его одежду. Холодные пятна влаги расползались по ткани, хлюпали в ботинках.

А Соня смеялась, когда янтарные волны перехлёстывали через баллон катамарана и накрывали колени. Игра с водой веселила её. Вода пенилась за бортом, и Соня с удовольствием вдыхала камфорный запах студёных вод.

Команда училась грести, рулить, разворачиваться.

Мышцы разработались, налились тяжестью.

Эд уныло глянул в глубь тёмных вод и вздохнул. Гребок за гребком.

«Сколько ещё может длиться тренировка?» – мрачно думал юноша.

Марк залихватски толкал веслом воду. Ему нравилось, как играют мышцы. Вода каплями стекала по широким скулам.

Марк – сын небогатых родителей: учителя физики в школе и воспитательницы в детском саду. Сестра – года на три младше, но это отдельный разговор. Марк знал, что его семья интеллигентна и добропорядочна. Родители всегда доброжелательны, вежливы, как деревянные болванчики, как ненастоящие. Будто не люди, а пустой фантик, в который забыли положить конфету. Их жизнь – блёклая, пресная, состоящая из срисованных под копирку дней – пугала Марка. Он-то знал, что есть в мире настоящая жизнь: острая, сладкая, как на краю лезвия. Такая жизнь может быть только во всепоглощающей страсти к власти. Любовь, ненависть – чувства бледные по сравнению с чувством упоительной власти.

Гребок, ещё гребок. Тело налилось силой. Настоящий властелин силён и телом и духом. Он – Марк – настоящий. А его родители – нет. Наверное, поэтому они такие хрупкие. И Марк берёг их как умел. А ещё в Марке жил страх. Парень знал, что у его страсти есть и обратная сторона – когда власть берут над тобой.

Ещё гребок и ещё. Марк подчинял только слабых. Тех, с кем даже бороться не нужно. Устроить засаду, выждать жертву… И делать с попавшимся всё что угодно. Главное – чтоб никто не увидел, никто не узнал. Некому тогда будет и осудить.

– Хорошо! После обеда пойдем на остров! – наконец объявил Гриша.

Дождь в одно мгновение – как по щелчку пальцев – прекратился. И выглянуло улыбчивое солнышко.

Свободное время пролетело незаметно. Во время обеда Иришка обнаружила, что потеряла серёжку. Она долго искала её, ползая по земле.

– Нестрашно, – попытался подбодрить дочку дядя Гена. – Приедем, купим тебе другие.

– Не нужны мне другие! – разревелась Иришка. – Мне мои нужны. Я их ни на какие другие не променяю.

– Да ты их просто съела, хряк, – сказал ей Марк.

– Ты уверен? – Иришка сложила руки на животе.

– А то! – недобрая улыбка исказила его губы.

Он выбрал себе жертву. И теперь только ждал возможности показать ей свою власть.

– Помоги катамараны на воду спустить и объяви остальным, что мы выходим, – сказал Гриша Марку.

Четверть часа спустя два катамарана отчалили от берега. Тётя Настя и дядя Гена махали путникам руками – они остались сторожить лагерь.

Над островом громоздились плотные белые облака. Будто взбитое тесто, нависали они над верхушками деревьев. Могучие стволы терялись под мощью небесного свода. Деревца напоминали игрушки, вырезанные из картона и вклеенные в детскую книжку.

Эд мягко опускал весло во вспененную от Кирюхиного гребка воду и смотрел, как волна катится вдоль корпуса катамарана. Проводив волну взглядом, он делал следующий, несильный, гребок.

Гриша решил сэкономить время и не идти в обход большого острова, поэтому их путь пролегал через болотистый перешеек.

– Осторожнее, быстро не гребите, – предупредил он, поравнявшись со вторым катамараном. – Эти места нужно проходить не торопясь.

– Чтобы не разбудить водяного? – спросил Кирюха, пытаясь подавить улыбку.

– Чщ-щ-щ, – зашипела на Кирюху Иришка. – Не буди водных духов и не надсмехайся.

Гриша серьёзно посмотрел на парня:

– Ириша права. Не стоит шутить со стихией.