Путешествие по Карелии

Катамаран Гриши пошёл вперёд.

Перешеек, в котором сохранялось слабое течение, только начал зарастать. Тонкие салатовые травинки тянулись от илистого дна и нерешительно выглядывали на поверхность.

Эд осторожно касался воды. Ему казалось, вот-вот, и болото втянет в себя весло. Мимо проплывали жёлтые кувшинки. В полуметре от катамарана сверкнула короной белоснежная водяная лилия. Эду стало интересно, видит ли открывшуюся ему красоту Ириша.

Та же не обращала внимания на водную Белоснежку. Марк, сидевший перед ней, скинул верхнюю одежду, и девичьему взгляду открылся его торс.

Марка одолевала идея первенства. И, несмотря на распоряжение Гриши, он грёб изо всех сил.

Ириша не могла оторвать от него взгляда: она смотрела и смотрела, как играют мускулы Марка. Он сопровождал свои гребки высокопарными словами о победе и первенстве, о том, что он «держит» всю школу «во где!», и о бесконечных потасовках. Ириша ловила каждое его слово.

Болотистый перешеек закончился. Взгляду открылась рябая от встречного ветра поверхность воды.

– Вон виднеется наш остров, – Гриша указал на небольшое пятно вдалеке.

Члены экипажа тяжело вздохнули, и только Марк, издав ликующий вопль, принялся грести с двойным усердием.

Каждому хотелось поскорее ступить на землю. Руки с непривычки болели, спины ныли.

Экипажи выкладывались по полной, но, казалось, не приближались к острову.

– Мы стоим на месте! – с яростью взвыл Марк, «вскапывающий» веслом воду.

– Греби, – ответил Гриша.

У остальных членов экипажа не осталось сил, чтобы хоть что-то сказать.

Спустя полчаса усердной гребли остров стал приближаться.

Мелькнул золотом песчаный пляж и тут же спрятался за стенами камыша, что почётным караулом высился с двух сторон от пляжа.

Остров шёл полукругом и по форме напоминал подкову.

Катамараны мягко вышли на золотистый песок.

Соня с облегчением вздохнула.

– Тридцать минут свободного времени, – распорядился Гриша. – Потом собираемся, перекус готовим. Если вдруг дождь начнётся – под тентом укроемся, переждём. По одному не ходить – только парами. Не теряться.

Команда разбрелась по острову. Соня направилась в лес. У неё в кармане лежал блокнот и карандаши. Ириша поспешила за ней, приговаривая о пользе сбора ягод и о том, сколько они вдвоём соберут их за полчаса.

– Меня родители бьют, – жалобно сказала Иришка, её глаза увлажнились. – А всем всё равно, – добавила она, всхлипнув.

Соня смутилась. Когда Иришка увязалась за ней, художница решила просто не обращать на неё внимания. Теперь ей стало стыдно.

– Бьют? – переспросила Соня.

– Ага! – радостно ответила Иришка. – Больно-больно.

– Почему тогда ты так радуешься?

– Я… Ты со мной снова говоришь. Мне нравится, – Иришка замялась.

– И как тебя бьют? – спросила Соня строго.

– Никто не бьёт меня. Это я просто так сказала.

Марк шёл на некотором расстоянии от девушек. Он слушал их разговор. Он выжидал. И он, конечно, заметил, когда Иришка попросила Соню подождать её и побежала в заросли дикой малины. Иришка вслух рассуждала о собственной неловкости и спрашивала себя, как могла проглотить любимую серёжку.

Соня фыркнула и пошла вперёд. А Марк последовал за Иришкой. Предвкушение власти манило. «Сейчас она попадётся!» В кармане лежала Иришкина ложка, и об неё позвякивала серьга. Ночью Марк от нечего делать стащил Иришкину ложку. А незадолго до обеда обнаружил в траве её серёжку.

Иришка сидела на корточках и ковыряла палочкой свои какашки в поисках серёжки, когда услышала шаги позади себя. Обернулась – Марк. Он стоял и нагло улыбался, смотрел на неё сверху вниз.

– Поднимись.

Она послушно встала. Перед ним она робела.

Он толкнул её, и она спиной прислонилась к стволу массивной сосны. Он положил руку ей на шею и поцеловал, грубо, в губы. Иришка вздрогнула и ответила на поцелуй.

Марк заржал и оттолкнул её. Она упала на землю и больно ударилась.

– Дура! – бросил он ей, фыркнув.

Марк достал из кармана серьгу и кинул Иришке, как в фильмах бросают монеты дешёвым проституткам, пнул девчушку и ушёл. Её унижение доставило Марку удовольствие.

Он, окрылённый собственным успехом, шёл вдоль берега. Птицы с любопытством слушали песенку, которую он насвистывал. Меж деревьев Марк заметил обнажённую девушку.

«Тая», – догадался он.

Но Тая – зверь опасный. С ней лучше не шутить.

Марк осторожно, чтобы Тая не заметила, отошёл и повернул к катамаранам.

Он не видел, как её босые ноги ступили на скользкие камни. Их обожгла холодная вода. Тая поёжилась и инстинктивно втянула голову в плечи. Струйки «пламени» взлетели от пят к коленям, обожгли икры…

Тая оттолкнулась от дна и поплыла. Весь мир пропал для неё, исчез, а пустоту заполнил тот мир, что прятался внутри неё самой. Тая наслаждалась преображённым пейзажем. А её внутренний мир, вырвавшись наружу, разворачивался, захватывая всё больше пространства, и она плыла, каждым движением возвращаясь в себя. Тая закрыла глаза: на маленьком пустом острове на камнях сидела девочка.

Тем временем Эд понял, что остался один. Он тайком порадовался этому. Теперь никто не отвлекал его глупыми разговорами, не разглядывал его втихаря от скуки. Он побрёл вдоль берега по песчаной кромке, далее – по россыпи камешков-слёз. Волны перебирали их. В очередной раз волна накрыла берег, лизнув резиновые сапоги Эда, и его взгляду открылся маленький патрон.

Он наклонился, поднял находку, повертел в руках: нестреляный, проржавел и покрылся зелёной слизью. Эд осмотрелся. Опустил патрон в карман. В глазах его сверкнули искры, тело налилось энергией, и он почувствовал внутреннюю тягу: пошёл меж кустарников, через глубокие, по грудь, канавы. Стоп! Внимательный взгляд. Ничего особенного?

Внутреннее волнение возросло. Всё же что-то пряталось здесь, меж изъеденных мхом деревьев, под слоем листвы и хвои, в густых зарослях багульника или под стройным станом пижмы…

Нашёл! Узкая щель в основании пригорка.

Эд ринулся к ней, раскопал руками. Крышка? Раскидал почву и корни… Земля забилась под ногти, въелась в кожу. Нет, не крышка – люк.

Эд не захотел останавливаться. Остров открывал ему, обычному шестнадцатилетнему парню, своё сокровище, доверял тайну…