Семь ночей с тобой

– Расслабься, мы пока на стажировке. Наших документов у них ещё нет. Накрайняк, если узнают и в принцип пойдут, свалим из страны, я же говорил, у меня есть связи. А теперь и бабки, – доносятся до меня слова того, в ком совсем недавно видела надежду, а теперь погибель.

С трудом улавливаю нить их диалога. Понятно только одно – я для них что-то вроде вещи, которой распоряжаются по своим удобству и выгоде.

Хорошо хоть отвернулся уже тот на меня смотрящий.

– Сколько ты там запросил?

Похоже, меня всё-таки продают…

– Решил, что будет менее подозрительно, если и вправду возьму самую высокую цену из реальных. Смотрел на вчерашние. Там полтора ляма за девку дали. Не ахти, конечно, но и эта тоже не супервыдающаяся, – на меня снова смотрят, только на этот раз бегло и другой. – В общем, умножай на десять, и получается, что у нас пятнадцать чистыми.

– Ну нормально, – хмыкает второй. – Раньше разом столько не срубали.

До боли цепляюсь пальцами в обивку сидения. От циничных рассуждений похитителей стынет кровь.

– Да, а по поводу проблем… Заказ принимал я. Оформлять не стал. Руководство не в курсе. А даже если узнают, думаешь, босс будет связываться с Мироном, а не уйдёт в подполье? Никому не нужны проблемы. Я дам знать, что у покупателя не будет к ним вопросов, девка наша к нему пойдёт, просто в обход аукциона её отправили. Босс сам подставиться не захочет, вот и нас не выдаст. Может, свяжется с этим Мироном и уточнит, всё ли нормально. А если того всё устроит, всё на мази. Да и то может обойтись без этих телодвижений, я же говорил, что разговор с его помощником у меня был.

Я усиленно пыталась уловить смысл сказанного, чтобы хоть немного понять, что происходит. Но жестокие слова только путают сознание.

– Мутная схема какая-то. Ладно, поверю тебе. Ты ж и не такие проворачивал.

Да как такие люди вообще существуют? Что у них в головах? Откуда столько бездушной расчётливой жестокости?..

Мне страшно поверить, что всё происходящее – правда. Но я всё ещё слышу уверенные и довольные голоса ублюдков.

– Это да, хотя живого товара у меня ещё не было, – ухмыляется тот, кто, судя по всему, рулит процессом.

– Кстати, об этом. Уверен, что от неё не будет проблем?

Очень надеюсь, что будут. Пока даже не представляю, как, но уже хочу, чтобы эти уроды поплатились. Даже не подозревала в себе такую кровожадность, которая охватывает в это мгновение.

Правда, короткое. Потому что следующие слова мгновенно остужают, снова швырнув меня в отчаяние:

– У нас её подружка, терять нам нечего, уже ввязались. Так что дадим понять, что не шутим. Если благополучие подруги не заставит нашу девчонку стараться, то там и другие возможности найти можно. Узнать про семью, например…

Каждое из этих слов словно ножом проходит по сердцу, снова и снова… Со всех сил цепляюсь в эту долбанную обивку кресел, что, наверное, даже слышен звук. Но сейчас мне уже плевать, заметят ли, что я очнулась. В мозгу упорно прокручиваются картинки предстоящих испытаний, мучений и вариантов в случае моего непослушания. Я то уже слышу крики родителей, то вижу отчаянный взгляд Светы…

– Она там надолго отрубилась? – сейчас даже хорошо, что ведомый ублюдок заговорил. Хоть что-то выводит из жуткого круговорота мыслей. – Когда уже очухается? Надо проверить, чтобы здоровая была. Клиент человек серьёзный.

Я всё ещё не верю. Просто не могу. Может, это сон? Или розыгрыш какой? Меня же Света в этот аукцион привела, вдруг это какой-то затянувшийся прикол? Квест, участники которого не знают об этом и воспринимают всё реально?

Света ведь говорила, что тут всё проверено… Что это чуть ли не элитное место, куда даже не каждый попасть сможет, не то что быть украденным…

На меня снова смотрят.

– Скоро уже должна очнуться. Думаю, с ней уж точно не должно быть проблем. Я за ней с самого её входа в клуб наблюдал, слышал обрывки разговоров с подругой. Судя по всему, наша девчонка ещё девственница. Скорее всего, здоровая. А рыпаться точно не станет, если дадим понять, что прихлопнем её подругу или семью в случае недовольства клиента.

Ни черта это не сон… И не розыгрыш… Это реальность, с которой я отныне вынуждена мириться. У меня нет выбора.

Глава 3. Варя

К моменту, когда меня привозят в особняк человека, который на неделю станет моим чуть ли не хозяином, во мне почти не остаётся чувств.

Я уже была в отчаянии, когда меня «разбудили» и обрисовали детали предстоящего. Я была в гневе, когда видела лица этих ублюдков, явно довольных прибылью и безразличных к людским судьбам. Я была в панике, когда меня отвезли в частную клинику на анализы. Там я металась между желанием как-то дать знать врачам, что я похищена и страхом за то, что в этом случае будет со Светой и родителями.

Я была в слезах, когда мы вышли из клиники с отличными результатами. На меня навалилась не только безнадёга от происходящего, но и обида по поводу упущенных шансов. Если бы только мои анализы оказались не такими, какие там нужны ублюдкам… Если бы только я нашла способ обратиться за помощью так, чтобы никто не пострадал…

Я была также и в чём-то вроде агонии. Заламывала руки, унижалась, умоляла, что только не обещала… Конечно, это никого не тронуло. Скорее всего, вызвало только брезгливость.

И вот сейчас, когда я уже здесь, мне в целом безразлична ситуация. Даже думаю, что провести семь ночей с незнакомым человеком – невеликая плата за мою и Светину свободу. Меня заверили, что подругу отпустят, а наших родителей не тронут, если всё пройдёт так, как этим ублюдкам надо. А надо им, чтобы клиент был максимально доволен и удовлетворён. Ну и, конечно, чтобы я помалкивала о причинах моего появления здесь. Не говорила никому правду ни сейчас, ни потом, когда всё кончится.

А так… Если этот клиент не обладает специфическими пристрастиями и не будет меня калечить, – всё терпимо. Могло быть хуже. И неважно даже, если он противный и вонючий сам по себе. Кстати, я могла бы узнать это, пробив в интернете, ведь телефон у меня не отнимали. И без того пригрозили так, что не рискну себя освобождать.

Но что ж… Я так и не узнала, кто купил меня на семь дней. И даже сейчас, когда осознаю это, не начинаю гуглить.

Вместо этого позволяю себя обслуживать снующим туда-сюда по особняку людям. Прикольно, двадцать первый век, а тут целый особняк с садом и слугами, как во дворце каком-то. Впрочем, неудивительно, ведь такой огромный дом и территория вокруг нуждаются в особенном уходе. Интересно только, эти люди тут на постоянной основе, или нанимаются лишь периодически?

В любом случае, они обо мне знают. Достаточно, чтобы вкусно накормить, проводить в ванную и выдать мне комплект белья, в котором я должна встречать хозяина. Причём только в нём, больше ни в чём.

Чёрное кружево. Как банально. Интересно только, у него бельё было подготовлено подо все размеры? Ведь он не знает, кого ему приведут. Как мне дали знать, этот Мирон заказал «лучшую», ту, за которую предложат максимум на аукционе. Типа он перебивает эту ставку в десять раз, забирая девушку на неделю.

Что ж, видимо, я имею дело с богатым фетишистом, для которого подобный вызов не впервой. И бельё покупает разных размеров, всяко пригодится на ту или иную девушку. А если нет, выбросит, для него это мелочь. Хотя бельё явно качественное, за него отгрохано немало – я ведь сама его распаковала и видела фирму. К тому же, ткань говорит сама за себя. У меня в жизни ничего настолько приятного на руках не было, не говоря уж, чтобы мне принадлежало. Даже платье на университетском балу гораздо скромнее было, хотя я до сегодняшнего дня считала его самой роскошной вещью в моей жизни.

Надеваю почти с любопытством. Сидит идеально, смотрится потрясающе. Даже сама собой любуюсь, но мысль о том, что такую меня увидит и незнакомец, заставляет вспыхнуть. И вот мне уже хочется прикрыться. Делаю это возле зеркала, но увы, мне не хватит рук, чтобы скрыть всё. Начинает казаться, что эта вещь совсем не для меня. Я в этом белье странно смотрюсь. Дисгармонично настолько, что дышать будто тяжелее становится. Хочется избавиться.

Отчаянно пытаюсь успокоить колотящееся в груди сердце. Разум напоминает, что если этот богатый чудак хочет видеть меня в таком белье, то скорее восхищается женской красотой, чем грязно пользует её. Эстет. Может, даже с вялой потенцией. Всё это должно приносить мне облегчение, а потому я усиленно цепляюсь за эти мысли, рисуя образ моего покупателя всё более нелепым.

Он придёт ночью… У меня есть время настроиться. Я встречу его так. Справлюсь. А потом забуду эту неделю, как страшный сон.

**************

Ближе к вечеру меня отправляют в комнату, где я должна буду встретить хозяина дома. Широкая кровать уже постелена, красноречиво намекая, что скоро должно случиться. Как ни силюсь посмотреть на что-то ещё – например, в панорамные окна, откуда виден красивый парк на фоне заката; но всё равно перед глазами именно она.

Я не боюсь и не испытываю особых эмоций, но мне приходится настраиваться. Хожу по комнате кругами в одном белье, стараюсь привыкнуть к нему и как можно легче пройти через неизбежное.

А потом просто сижу в телефоне, блуждая по просторам сетей. Света не на связи, но иначе и не будет, пока я не выполню свою миссию. Так что просто отвечаю на сообщения, просматриваю истории друзей, читаю новости… Мелькает, конечно, мысль узнать побольше о Мироне, но любопытства, как ни странно, нет. Отвлекаюсь на другое и даже не замечаю, как наступает ночь.

Понимаю это лишь когда слышу, как в комнату входят. Тут же выныриваю из телефона и смотрю. Но не на вошедшего, а на окно. И вправду темно…

Растерянно поднимаюсь с кресла, чувствуя на себе прожигающий взгляд… И только тогда, наконец, смотрю на человека, который будет пользоваться мной семь ночей подряд.

Если это, конечно, вообще он. Потому что в моих размытых представлениях это мог быть кто угодно, но не этот неожиданно красивый и молодой мужчина. На вид ему тридцать, вряд ли сильно больше.

Хорошо сложенный высокий брюнет, который и без финансового состояния наверняка действует на наивных девушек, как магнит. Такие мужчины обычно разбивают сердца, а не заказывают элитных проституток на дом. И да, в глазах этого незнакомца я отношусь именно к ним.

Наши взгляды скрещиваются, и на глубине синих потемневших глаз я вижу сначала лёгкое удивление, которое чуть ли не сразу заменяется вожделением. Даже не так – похотью. Я мгновенно чувствую себя вещью для удовлетворения потребностей.

– Покажи себя, – сипло требует Мирон.