Семь ночей с тобой

Кстати, интересно, а как её зовут. А ещё – почему она до сих пор молчит? А я и не тороплю при этом.

И, похоже, зря. Потому что девочка гордо поднимает подбородок и смотрит мне в глаза чуть не с вызовом.

– Я не обязана вам отвечать на этот вопрос, – в её словах предостережение, красноречиво говорящее, что и на дальнейшие расспросы я не имею права.

Какого-то хрена меня задевает это сильнее, чем должно было.

– И правда, – стальные нотки в моём голосе слышны даже мне. – Тогда почему бы тебе не приступить к тому, что ты делать обязана?

Девчонка, чьего имени я пока даже не знаю, аж давится воздухом. Хотя вряд ли я сказал что-то настолько неожиданное для неё, учитывая, что она здесь. Но смотрит на меня своими распахнутыми бездонными глазами как-то щемяще волнительно, а потом прячет взгляд и даже шаг назад делает.

Вообще-то подобные трепыхания меня раздражать уже должны. Я не нянчиться сюда пришёл. Но почему-то протягиваю руку и невесомо поглаживаю щёку девчонки.

Она забавно вздрагивает от такого простецкого жеста, а меня кроет. Чёртову незнакомку хочется до смерти. Повалить на постель и ворваться в неё сразу. Подавить её недовольство и зажатость, зарываться в белокурые волосы руками, водить губами по нежной коже, слушать её стоны, вдалбливаться внутрь. Даже слегка выбивает моя неспособность управлять желаниями. Накрывают с головой. Удивлён, что ещё собой управлять могу.

Хотя сдерживаться мне, в общем-то, ни к чему.

– Какие бы ни были причины тому, что ты решила продаться, здесь не благотворительность, – безапелляционно заявляю, одной рукой притягивая девчонку к себе обратно. – Ты знала, на что шла.

Она издаёт едва слышный вздох, но старается расслабиться. Я будто на себе чувствую эти её попытки.

– Я не отказываюсь, – тихо, но вроде бы твёрдо соглашается девчонка.

И, видимо, чтобы заявление было более убедительным, решительно тянется к моей ширинке чуть дрожащими пальцами.

Глава 5. Варя

Дрожащими пальцами расстёгиваю ему ширинку, не понимая, откуда столько страха. Ну что такого увидеть член… Хотя, наверное, просто взглядом на него мне не дадут ограничиться.

Мирон так близко и так явно обозначил свои намерения… Я ведь чувствую их даже сейчас. Его обжигающее дыхание, исходящее от него нетерпение и подавляющую силу. Не дышу, толком не концентрируюсь на своих действиях, с трудом шевелюсь вообще.

Скорее случайно ему в глаза смотрю и сразу об этом жалею – в его взгляде просто пожар бушует, грозящий заживо меня спалить. Инстинктивно испуганно отшатываюсь, и словно в замедленной съёмке вижу, как выражение его лица становится недовольным. Почти даже раздражённым.

Ну ещё бы, он явно привык к девушкам, которые сразу из трусов выпрыгивают, чтобы ему угодить. Либо из-за того, какой он, либо из-за приличной суммы на карте. Которая, как Мирон думает, и у меня тоже есть.

– Тебя отправить назад? – с усталой жёсткостью спрашивает он.

Сердце тут же пропускает удар. Мирон ведь и вправду может… А ещё те ублюдки тоже много чего могут.

Боже, ну почему я никак не могу собраться?! Что за идиотская паника, пусть она отступит…

– Нет, – поспешно возражаю, даже мотая головой, будто слова недостаточно. – Я просто не знаю, что делать, я…

Осекаюсь, потому что Мирон неожиданно давит пальцами мне на губы, заставляя замолчать. Хотя умолкаю я, наверное, не столько из-за жеста, сколько потому, что меня вмиг окутывает волнами сумасшедшего желания, исходящего от этого мужчины. Желания такого сильного, что я правда не понимаю, как он вообще держится.

А ещё не представляю, что мне с этим делать и справлюсь ли я…

– Для начала хотя бы расслабиться и перестать считать это испытанием, – Мирон приближается вплотную, касается костяшками пальцев моего лица и размеренно продолжает: – Будь добра, сделай это сама. Я не в настрое нянчиться, я хочу сразу получить желаемое, – последнее он уже чуть тише проговаривает мне в губы, оттягивая нижнюю зубами.

Он мог бы и не говорить, я всё это чувствую. И хотя действие Мирона не назвать поцелуем, но мне определённо стоит проявить чуть больше решимости. В конце концов, я ведь уже целовалась.

Приподнимаюсь на цыпочках, двигаю пальцами по воротнику его распахнутой рубашки, и неловко провожу языком по его губам.

– Хорошо, – не отстраняясь, шепчу.

Кажется, даже такого простого действия хватает Мирону, чтобы отпустить себя. Он буквально набрасывается на мои губы своими, терзая их с особенным напором. Меня захлёстывает его силой, и я понимаю, что ни черта не готова. Всё это слишком… Пытаюсь вытолкнуть чужой язык изо рта, но безуспешно. Не уверена, что Мирон вообще это заметил. И хорошо, если нет.

Я не должна сопротивляться. Не имею права. Я больше не принадлежу себе. Как минимум неделю.

Словно не своими руками обвиваю его за шею, невпопад шевелю губами, лишь бы хоть как-то действовать. Впрочем, Мирону хватает и этого, чтобы уже начать увлекать меня в постель. От него вообще такой пожар исходит, что я тоже уже горю, хоть и далеко не от возбуждения. Меня просто заживо испепеляет всей этой неотвратимостью.

Да, целующий меня мужчина красив и хочет меня – но оба этих факта не вызывают во мне ничего, кроме внутреннего надлома. Хорошо хоть Мирон достаточно возбуждён, чтобы имитации действий с меня ему было достаточно.

Цепляюсь ему то в плечи, то в волосы; а он на это меня сильнее к себе прижимает, чуть ли не вдавливает. Целует грубо, жадно, глубоко. И явно только расходится. У меня уже губы саднят и немеют, да и, кажется, опухают ощутимо. А каждое его прикосновение к моему почти голому телу бьёт словно разрядами тока до самого сердца. Вот-вот, и не выдержу.

А Мирон уже на постель меня опускает, к кромке трусов рукой отпускается, явно хочет содрать их. Оставить меня голой… Чувствуя, как его пальцы быстро избавляют меня от белья, напрягаюсь всем телом; на что меня жёстче целует, словно затыкают мысленный протест. А потом его ладони жарко мнут в ладонях мою грудь, которая, оказывается, тоже уже не в лифчике. Мирон чуть ли не вжимает меня в постель, и от этого чувство беспомощности лишь усиливается.

Несколько секунд теряюсь в пространстве, ощущая себя чуть ли не мизерной перед напором возбуждённого мужчины. Но быстро прихожу в себя, стоит ему слегка отстраниться и в какие-то секунды расправиться уже со своей одеждой. Мы теперь оба абсолютно обнажены друг перед другом, и одна только мысль об этом вызывает дрожь.

А потом я дрожу уже не от мыслей, а действий. Мирон рывком тянет меня к себе, придавливает своим весом к постели, целует меня в шею и спускается вниз к ключицам. Поцелуи жаркие, ощутимые, но отрывистые. Ему явно не терпится перейти к основному. И мне, наверное, тоже. Пусть уже всё поскорее закончится…

Словно услышав эти мысли, Мирон слегка отрывается, нависает сверху, смотрит прямо в глаза и усмехается чему-то. Его лицо сейчас так близко, что я отчётливо вижу каждую черту. Хотя смотрю только в потемневшие и кажущиеся сейчас чуть ли не демоническими глаза.

А потом он чуть двигает носом по моей щеке, касается губами губ, водит по ним, но не целует, не врывается. Закрывая глаза, стараюсь окунуться в эти нежные касания, ведь ими меня явно пытаются расслабить. Что, на самом деле, далеко не каждый на его месте стал бы делать даже после новости о моей девственности.

Мне ведь объективно повезло. Ну, насколько вообще могло в таких обстоятельствах.

Резко открываю глаза и давлюсь всхлипом, когда Мирон неожиданно опускает ладонь мне между ног. Я уже ничего не вижу, не различаю, лишь кусаю свои губы, на которых уже нет его. Мирон сейчас занят тем, что смотрит, следит за движениями своих пальцев, разрабатывает и изучает меня там… А я ведь даже перед гинекологом не всегда комфортно себя чувствую.

Мирон делает несколько круговых движений мне по клитору, отчего я инстинктивно выгибаюсь дугой, но ничего не чувствую. Тело реагирует, но разум не позволяет это принять. Мыслями я не там, не на ощущениях, просто не могу… Чувство неправильности и моей полной обезличенности не оставляет. Подбираюсь вся, громко дышу, не понимая, а надо ли сейчас стонать, как в порно. Я ведь и его особо не смотрела.

От стыда усиленно избегаю взгляда Мирона, намеренно изгибаясь так, чтобы и возможности увидеть моё лицо у него не было.

– Чёрт… – слышу недовольное. – Ты сухая. Я чувствую себя насильником.

Меня мгновенно захлёстывает паникой от этого заявления. Хочется сквозь землю провалиться от одной только возможности подвести Свету, родителей… Мирон ведь уже спрашивал, отослать ли меня назад.

Стыдливость как рукой снимает.

Я моментально поднимаюсь, и, проведя пальцами по его груди, слегка надавливаю, заставляя мужчину лечь. Он поддаётся, с немного хмурым любопытством глядя на меня.

– Нет-нет, всё в порядке, – прерывисто заверяю, одновременно действуя. – Пожалуйста…

Его член всё ещё стоит, не надо даже смотреть, чтобы чувствовать наверняка. Размер там внушительный, и мне придётся засунуть его в себя. Но главное сейчас – то, что интерес Мирона ещё не потерян.

Взбираюсь на него, оседлав и мгновенно почувствовав наше соприкосновение так остро, что закипает кровь.

– Я сейчас, я сама… – тараторю, цепляясь за возможность всё исправить.