В СССР геев не было!

Ярослав снова опустил голову. В его возрасте уже не до таких эмоциональных переживаний. Наверняка, сейчас поднимется давление, разболится голова, а весь завтрашний день он будет чувствовать себя развалиной. Какой уж тут переезд?

Рядом с ним отодвинулся второй стул, на который, наконец, сел Михаил. Он выглядел таким же уставшим и вымотанным, как Слава, а может и сильнее, все же он был на три года старше.

– Знаешь, мы все еще можем оставаться друзьями. Сорок лет дружбы не исчезают в один миг, – спокойно сказал Михаил, коснувшись кончиками пальцев руки Ярослава. – А потом мы посмотрим, что нам делать, когда ты справишься с утратой и будешь чувствовать себя лучше.

Кожа у Михаила была сухой, на кистях покрытой сеткой морщин. Слава посмотрел на его руки, а затем на свои. Эти морщины, как биография их жизни, напоминали о том, сколько всего они пережили за эти годы. Они уже не те двадцатилетние юнцы, у которых вся жизнь впереди, которые могут совершать и исправлять свои ошибки… Теперь им глубоко за шестьдесят, и теперь они могут только жить, а сомневаться или что-то исправлять уже некогда.

– Будем жить, как и жили. Я буду заботиться о тебе, о быте, – продолжал Михаил. – Самостоятельно ты будешь питаться, как современные подростки: лапшой, бутербродами и шоколадом. И носить одну и ту же одежду в любой сезон, не заботясь о ее состоянии.

Ярослав невесело усмехнулся. Он действительно никогда не относился к одежде так щепетильно, как Михаил. Чего уж там, даже Анна не была так придирчива к состоянию вещей, особенно с появлением детей.

– Мы будем общаться друг с другом, и у тебя не будет причин донимать своих детей звонками. И они будут с удовольствием приезжать к нам, общаться, рассказывать о своей жизни.

Рука Славы накрыла ладонь Михаила, и тот прекратил расписывать их прекрасную жизнь вместе.

– Хватит, я понял… Пока останусь, не хочу тревожить детей. И заставлять тебя ехать через полгорода, чтобы приготовить мне обед. Ведь ты так просто не отвяжешься, – уже с добродушной улыбкой сказал Ярослав и, со вздохом закатав рукава чистой свежей рубашки, которая была заслугой Михаила, подошел к раковине с грязной посудой. – Что ж, по крайней мере, я могу разделить с тобой часть домашних обязанностей, на которые мне не плевать.

Михаил больше ничего не сказал, он просто наблюдал за тем, как Слава моет посуду. И, хотя по его лицу было видно, что для него еще не все прояснилось, дальнейших расспросов не последовало.

После этой вспышки и откровенности все мгновенно не нормализовалось. Скорбь по жене волнами накатывала на Ярослава, и он днями не выходил не то, что из квартиры, даже из комнаты, куря в приоткрытую форточку. Но постепенно они с Михаилом приспособились жить вместе и делить домашние дела. Дети и внуки Ярослава стали приезжать уже не в родительский дом, а в сто тринадцатый, к Михаилу, так что даже бабки-сплетницы постепенно, немного вынуждено, выучили их имена.

***

2019 г., весна

Пока внуки резвились на детской площадке, а соседки судачили на дальней скамейке, Михаил позволил себе положить руку на колено Ярославу. Хотя в мире отношение к геям поменялось, откровенно выражать свои чувства они были не готовы. Мешало советское воспитание, возраст и страх того, как это воспримут дети Славы.

– Хорошо, когда есть человек, готовый тебя защитить, – вдруг сказал Ярослав, переводя взгляд от руки Миши к его глазам. – Я даже тронут твоей речью про мой вклад в воспитание детей. Всегда считал, что Аня дает им больше, а я делаю недостаточно.

– Я всегда был и буду на твоей стороне. И я бы никогда не справился с детьми, как ты. Особенно с маленькими. Так что с моей точки зрения, ты прекрасный отец и дедушка, – улыбнувшись, ответил Михаил, похлопал Славу по колену и убрал руку, так как к ним с целым арсеналом песочных вкусностей шла Даша. – И чем ты нас угостишь сегодня, дорогая?

– Суп со специями для деда Славы, – девочка протянула мисочку, в которой были песок, вода и кусочки травы. – А песочные печеньки для деда Миши, – на небольшой дощечке в ряд были вылеплены три песочных куличика в форме зайцев.

– Спасибо, Дашенька, – забирая свой суп, улыбнулся Ярослав и потрепал девочку по ярко-рыжим, почти золотым волосам. – Если хочешь, то деда Миша с тобой и Колей приготовит настоящее печенье, правда, деда Миша?

Михаилу не оставалось ничего, кроме как согласиться, продолжая изображать поедание песочных куличиков. Довольная Даша взвизгнула и побежала звать брата на кулинарный мастер-класс.

– Ты меня подставил, – беззлобно сказал Михаил.

– Это для того, чтобы доказать тебе, что с малышами не сложнее, чем со взрослыми, – усмехнулся Ярослав, наблюдая, как Даша собирает свои фигурки из песочницы. – У нее такие красивые волосы.

На него из всех детей был похож только Евгений, и то только до совершеннолетия, после его волосы потемнели, и из рыжих стали каштановыми. А остальные дети унаследовали внешность матери – карие глаза и темно-русые волосы. Кроме непоседливой Дарьи, волосы которой были даже ярче, чем у молодого Славы.

– Помнится, ты не любил свои волосы, – подмигнул Михаил, вспоминая их первые встречи и очень короткую стрижку Ярослава в те годы.

– А еще помнится, что кто-то убедил меня в обратном.

К ним подошли Коля и Даша, наперебой предлагая, что они хотели бы приготовить. Их фантазия ушла далеко за пределы обычного печенья. Даша, как любая девочка-сладкоежка, планировала сделать к возвращению мамы многоярусный торт с розочками и ягодами. А Коля придумал приготовить еще более сложное блюдо – макарунсы – миндальное печенье с кремом, которое они на днях пробовали в кафе. Михаил даже немного побледнел, представив свой кулинарный провал при попытке повторить французский десерт. Нужно было срочно исправлять положение. После небольшого обсуждения был найден компромисс: дети согласились сделать шоколадные и банановые кексы с кремом. И все вчетвером отправились в магазин за недостающими ингредиентами.

И если забыть на секунду, что это дети от жены Ярослава, Михаил был сейчас самым счастливым человеком на земле.

ГЛАВА 3

2019 г., лето

Баба Лида, которая из первого подъезда, была самой молодой из сплетниц этого двора и всю свою жизнь старалась выглядеть моложе своего возраста. Она терпеть не могла, когда ее называли «бабушкой», «тетей» или по имени-отчеству. Поэтому она очень любила Михаила, который, несмотря на возраст Лиды, обращался к ней только по имени, галантно называл ее с подругами «леди» или «дамы». И не любила его друга Ярослава, потому что он каждый раз смотрел на нее, как на старый пыльный экспонат музея, когда его друг вежливо придерживал дверь в магазине или пропускал вперед в очереди к кассе.

И поэтому сегодня баба Лида, договорившись с Агатой пойти на почту, чтобы получить пенсию, была неприятно удивлена, когда увидела на почте Ярослава Александровича, или как они его называли – Саныча. Он сидел и крутил в руках свой паспорт, ожидая, когда откроется нужное окно после обеденного перерыва. Заметив соседок, он даже не потрудился встать с места, хотя свободных скамеек не было, как и всегда на почте. Баба Агата нахмурилась, опираясь на свою любимую трость и явно собираясь высказать все, что она думает об этом невоспитанном человеке. Баба Лида, конечно, с удовольствием бы ее поддержала, но гневную тираду женщин предотвратил Михаил Петрович, который как раз вовремя зашел в помещение.

Михаил поздоровался с Агатой и Лидой и, взяв их за локти, подвел к скамейке, на которой сидел его друг.

– Слава, давай, поднимайся, – он помахал рукой мужчине, который в ответ недоуменно качнул головой и слегка нахмурился, но со скамейки все же поднялся. Когда соседки сели, Михаил улыбнулся им. – Мы вам уступим свою очередь, дамы. Будете первыми получать то, что должно вам государство.

– Не стоит! Хотя эти копейки от государства… – принялась брюзжать баба Лида, но увидев, как на нее зыркнул Саныч, замолчала.

– Стоит, стоит, зачем вам время на почте тратить? Вдруг внуки приедут, а вы тут. А мы подождем, мы же никуда не торопимся, да, Слава? – Михаил повернулся к другу, положив руку ему на плечо. – Мой паспорт у тебя?

Ярослав перевел тяжелый взгляд с ненавистной ему бабы Лиды и посмотрел на друга, но уже совсем другим, мягким, почти заботливым взглядом. Та красная книжечка, которую он до сих пор крутил в руках, как оказалось, была не его паспортом, а паспортом Михаила. Он протянул документ ему.

– Сколько раз я тебе говорил, пойдем, переведем твою пенсию на карту, как и мою! Женя или Макс помогут все оформить, если ты боишься сделать что-то не так, – вполголоса проворчал Ярослав, наклонившись к уху Михаила. – Я не желаю каждый месяц встречаться с этим злобными старухами, Миша! Даже стоять с ними ближе, чем полтора метра опасно для здоровья!

– Хорошо, убедил-убедил. Это в последний раз. Сегодня позвоню Жене и договорюсь с ним сходить в банк, доволен? – Михаил успокаивающе похлопал Ярослава по плечу, кивнув на открывшееся окно и появившуюся молодую сотрудницу почты.

Ему заранее было жаль ее, потому что никто не заслуживает таких клиентов, как баба Агата с компанией. Не поздоровавшись с девушкой, Агата сунула ей паспорт и молча стала ждать.

– Вы за посылкой?.. – спросила девушка, не понимая, чего от нее хотят.

– Нет, ты глянь на нее! – возмутилась Агата, повернувшись к подруге. – Я, вообще-то, за пенсией пришла! Рассчитай быстрее!

Девушка, взяв паспорт пенсионерки, принялась заполнять бумаги, а затем отсчитывать положенную сумму. Но когда Агата стала проверять полученное и не досчиталась десяти рублей, она закатила скандал. Правда повторный (уже вместе с Лидой) пересчет выданных денег показал, что Агата просто ошиблась. И, естественно, извиняться перед сотрудницей она не стала.

– Вот об этом я и говорю… В банке мы с ними точно не столкнемся! – хмыкнул Ярослав, смотря на старух злобным взглядом из-под нахмуренных бровей. – На банкомат ведь не поорешь, как на эту бедную девушку!

– Знаешь, порой я просто физически ощущаю, как ты строишь планы по захвату мира, – Михаил с доброй усмешкой покачал головой и мягко ткнул пальцем в лоб Славы, разглаживая складку меж бровей. – В нашем возрасте так злиться вредно для здоровья.

После Агаты настала очередь Лиды, которая вместо паспорта протянула в окошко только его ксерокопию. Девушка отказалась выдавать деньги, так как нужен был оригинал документа, что вызвало новую волну возмущения у пенсионерок.

– Мы никуда не торопимся, но, похоже, проведем тут всю жизнь, – снова проворчал Ярослав, скрестив руки на груди.

– Ну, не причитай, не уподобляйся своим брюзжащим-ворчащим врагам, – Михаил привычно подавил в себе желание поцеловать Славу в щеку. На людях было неудобно проявлять чувства привязанности, хотя такие поцелуи здорово успокаивали сердитого мужчину. – Вот уже и наша очередь.

Михаил не стал провожать бабушек взглядом, хотя обе продолжали громко высказывать свое недовольство почтой в целом и данной сотрудницей в частности и после того, как их закончили обслуживать.

– Добрый день, – Михаил доброжелательно улыбнулся девушке, которая явно нервничала, увидев еще одного пенсионера. – Вы уж их извините, наверное, день у них не задался…

– Или жизнь, – съязвил Ярослав вполголоса, жалея, что Агата его уже не слышит.

– Не все старики такие. Но мне тоже нужно пенсию получить. Вот паспорт, – книжечка в прозрачном чехле перешла из рук Михаила в руки девушки. – А Вы новенькая? Я Вас раньше не видел.