Привет, Париж! Прощай, Париж!

– Я его люблю, – ответила Люба. – И отпускаю. По чуть-чуть. Плачу иногда, тоскую, думаю, вспоминаю и люблю. Хорошего меж нас было столько, что не всякому за жизнь перепадает. Начинаю иногда злиться-беситься, да потом всплывает в памяти как жили, как детей растили, как радость во всем видели и отпускает. Помню Натуся заболела воспалением легких. Температура под тридцать девять неделю держалась. Я совсем из сил выбилась, даже заснуть боялась, слушала дышит или не дышит. А Родик всю заботу на себя взял, бульоны варил, со Светочкой везде ходил. Потом привез какого-то детского профессора. Тот назначил мощнейшие антибиотики, но их не было нигде. Уж и не знаю каким чудом нам их из-за граница первым самолетом переправили. Благодаря тем таблеткам Натуся и выкарабкалась.

Воспоминания окутали Любу невидимой дымкой нежности прошедшего счастья. Алла, смотря на грустно улыбающуюся сестру, вмиг растеряла раздражение и возмущение. Отвратительный привкус горечи предательства исчез. Остался успокаивающий душу запах светлой грусти с ноткой терпкой корицы.

Шаг за шагом. Дальше и дальше от «точки не возврата». Уже не так надрывно больно. Уже не так близок край безысходности.

– А ты права, Любка, – неожиданно мягко согласилась Алла. – В любви и по любви всяко легче. Если подумать, по-простому, по бабски, у вас было двадцать пять лет счастья. Дружно жили, хорошо. Вдруг Боженька так специально затеял, чтобы и тебе и ему еще счастья нового добавить.

– Если старое приелось, то надо другое пробовать?

– Точно! Родька уже счастлив. Глядишь и тебе судьба подарок принесет.

– Думаешь? – Люба улыбнулась. – Я очень часто вспоминаю знакомство с Родиком. Был День рождения у Ирки. Еды особо никакой, вино дешевое, похожее на брагу, зато весело-весело. Я опьянела сразу и танцевала до мозолей. Родика не приметила. Он сидел в сторонке, поглядывал на меня из под очков, а я с одногруппниками лихие пляски выводила. Даже не помню потом, почему именно Родик меня домой провожал. Очухалась, когда уже по улице шли. Рядом вдумчивый симпатичный очкарик и я – вся разгоряченная, обалдевшая.

– Вот так и охмуряют пьяных девочек, – засмеялась Алла.

Точно. Он поразил рассудительностью, интеллигентностью и порядочностью. Вокруг крутились одни балбесы. Танцы-шманцы-обжиманцы. Кино, вермут, поцелуйчики. Учеба по боку, между делом. И тут Родик. Ни на кого не похожий. С первых дней с ним было надежно и спокойно.

– Надежен как швейцарский банк. Но, – Алла многозначительно замолчала, – даже швейцарские банки иногда разоряются!

– Философствуешь?

– Подвожу итоги. Знаешь, что? Мужик он хороший. Был порядочный, порядочным и остался. Квартиру тебе оставил, про девчонок не забывает и, более чем уверена, если понадобится помощь, то Родька сразу примчится. А влюбится до «потери пульса» может каждый. Более того, каждый имеет право!

– Точно.

– Тогда давай выпьем за твою новую любовь. «До потери пульса».

8.

Над подарком на Новый Год для Мишика Света думала недолго. Да и о чем думать, когда он совершенно четко обозначил – игровая приставка.

В гипермаркете бытовой техники Света даже несколько опешила. Два этажа различных телевизоров, плит, посудомоечных машин, пылесосов, холодильников, плюс множество сопутствующих товаров могли озадачить кого угодно. Света расстегнула дубленку, кинула шапку в пакет и, стала соображать в каком направлении следует двинуться. Впрочем, окончательно растеряться Свете не дали. Очень скоро подошла молодая девушка с бейджиком «Тоня» и, призывно улыбаясь, спросила:

– Чем могу помочь? Холодильники? Фены? Скороварки? Компьютеры? Телевизоры? Кофеварки?

– К счастью, – Света остановила бодрый перечень товаров, – ничего из этого мне не надо.

– Почему же к счастью? – несколько обиделась продавщица.

– Потому что перечисленное у меня уже есть. Мне бы, уважаемая, игровую приставку в подарок мужу на Новый Год.

– Понимаю, – протянула девушка и радостно махнула в сторону лестницы на второй этаж. – Там у нас царство компьютерных технологий.

– Прямо таки царство?

– Вот увидите. Пойдемте со мной, – и девушка быстро побежала по лестнице.

Второй этаж встретил Свету яркими, словно новогодняя иллюминация, мелькающими экранами телевизоров. Девушка Тоня ловко маневрировала среди полок с техникой и через некоторое время привела ее к двум огромным стеллажам.

– Я думаю, вашему супругу мы обязательно подберем подарок.

На Свету напал форменный « столбняк» и она стала ошарашено таращиться на стеллажи.

– Девушка, да вы не беспокойтесь! – вывел Свету из ступора голос продавщицы. – Может у вашего мужа есть какие-то конкретные пожелания к подарку. Мне надо только приблизительно сориентироваться и в цене и в необходимых функциях-опциях.

– Ну да, – Света почесала голову, а затем полезла в сумку за телефоном. – Знаете, сейчас позвоню мужу и дам вам поговорить. Можно?

– Конечно! – еще радостнее заулыбалась девушка.

– Ну да, – пробормотала Света и набрала номер Мишика.

Разговор длился недолго. Тоня что-то уточняла и понятливо кивала головой. Потом протянула Свете телефон и решительно направилась к одному из стеллажей.

– Так, так, так. О! – Тоня ткнула пальцем в одну из коробок. – Это оно!

– Правда? – облегченно спросила Света.

– Честное пионерское! – звонко ответила Тоня и подала Свете коробку. – Прекрасный подарок на Новый Год. Пойдемте на кассу?

Солнце слепило. Недавно выпавший снег и еще не успевший задымиться, захламиться, почернеть от городской грязи, переливался и искрился. На душе радостно от удачных покупок и от предвкушения новых сюрпризов. Света несла подарки, мурлыкала себе под нос незатейливую песенку, мечтая поскорее прийти домой.

Вдруг Свету, сладко размечтавшуюся, кто-то резко дернул за руку и попытался вырвать сумку. Обвешанная коробками Света обернулась, и хотела уже голосить: «Помогите, грабят!», но увидела перед собой дядю Федяку. Худой, длинный, усатый и всегда слегка понурый мужчина по паспорту именовался как Федор Степанович Кизяков. Муж маминой двоюродной сестры Аллы.

Крепкая, статная, активная тетя Алла, в отличие от своего благоверного редко унывала. Она владела двумя парикмахерскими, прачечной и небольшой кофейней.

– Привет, – уныло поздоровался дядя Федяка. – Смотрю, вроде ты идешь. Подумал, надо помочь коробочки донести. Подарки купила?

– Ага, их. Привет, – Света с облегчением перевела дух. – Елки-зеленые, вы чего так пугаете? Думала, грабят!

– Очень надо, – все так же уныло парировал дядя Федяка. – Мы с супружницей приехали кафе проверить. Зайдешь тетку повидать?

– Да я не знаю, – хотела отказаться от свидания Света, но поздно. Тетя Алла уже стояла на крылечке кофейни и призывно махала руками.

– Светусик, Светусик. Иди скорее ко мне. Как раз торты свежие привезли. Закачаешься, какие вкусные и Михалыч нам по жульенчику сварганит.

Света вздохнула, отдала коробки дяде Федяке и поплелась навстречу тете Алле. В общем-то, она отлично понимала, отчего у дяди всегда такой унылый вид – он просто покорился судьбе и жене.

– Привет, племяшка! – тетя Алла быстро провела Свету в ароматный и пока еще пустой зал кофейни. Усадив племянницу за столик около окна, громко крикнула в глубину кухни. – Михалыч, нам три жульена, блинчики с ветчиной, торт, который со сливками и кофе.

– Мне бы еще супчику куриного, – робко вставил дядя Федяка.

– Михалыч, и супу еще, – тетя Алла недовольно поморщилась и обратилась к мужу. – Ты, Федор, иди официанток проверь и узнай, починили ли кофеварку, а мы пока с племяшкой посплетничаем. Давай, давай, не дуйся.

Тетя Алла терпеливо подождала пока дядя Федяка уйдет и сразу оживилась.

– Светусик, я в шоке от того, что у вас случилось! – быстро заговорила тетушка. – Просто кошмар! Я так Любане и сказала! Двадцать пять лет жизни коту под хвост! А, ведь, на юбилее они словно голубки сидели, все за руки держались, на друг дружку смотрели. Кто бы мог подумать! Надо контролировать и постоянно бдить! – тетя Алла гневно сжала кулак. – Вот маманя ваша расслабилась на одно мгновение и тут же эта гарпия в Родика впилась! Нинка – тетка ушлая. Я когда узнала, что она в институт пошла работать, Любаню предупреждила – гляди в оба. Но разве кто послушал? Ах, да ладно, чего уж теперь!

Официантка почтительно расставила на столе еду и робко спросила: