Князь Барятинский 3. Чёрный город

– Ну, Костя! – ответно изумилась Надя. – Как ты не поймёшь? Ты же – звезда! После Игры твои фотографии были во всех газетах. В обществе только и слышно – ах, как хорош этот молодой князь Барятинский!.. Мои подруги по тебе с ума сходят, все до единой! То, что ты сидишь в своей Академии и ничего не знаешь о светской жизни, не означает, что этой жизни нет… Костя. Пожалуйста. – Сестра обернулась ко мне с переднего сиденья, вцепилась обеими руками в спинку. – Я уже пообещала. Мне очень-очень нужна твоя машина.

– Моя машина в ремонте, – напомнил я.

– Да это я быстро поправлю, – тут же вмешался Вова, – там делов-то – на два дня. Ерунда, ей-богу.

– Тебя может отвезти Трофим, – сказал я.

– Ну, Костя! – Надя всплеснула руками. – Трофим – это же вообще не то! Это будет выглядеть так, будто ты мне не доверяешь.

– Так я тебе действительно не доверяю. После всего, что ты натворила.

– Я больше не буду! – Надя умоляюще прижала к груди руки.

– Ты уже обещала деду, что больше не будешь.

– То – деду. А то – тебе. Это ведь совсем другое. – Надя серьёзно посмотрела на меня. – Если я приеду на вечер с Трофимом, это будет ужасный позор. Ты даже не представляешь, какой! Надо мной все будут смеяться. Понимаешь, все! Особенно эта мерзкая Софи Измайлова. Дня не проходит, чтобы она не проехалась по мне! Не намекнула, что я всё выдумываю, и на самом деле мы с тобой вовсе не так близки, как я рассказываю… По глазам вижу: тебе кажется, что это – глупости. – Надя шмыгнула носом. – После того, что с тобой случилось, ты стал таким ужасно взрослым… Раньше ты меня гораздо лучше понимал.

Ну… Да. Надо думать. Вникнуть в хитросплетения взаимосвязей молодых девушек-аристократок мне, тридцатишестилетнему солдафону, для разрешения любых конфликтов привыкшего применять простой и доходчивый аргумент – прямой в челюсть, действительно сложновато. Настоящий Костя Барятинский должен был понимать сестрёнку куда лучше, чем я.

Я же сделал для себя единственный вывод: взаимосвязи эти, судя по словам Нади – то ещё змеиное гнездо. Кто что сказал, да кто как посмотрел… Свихнуться можно. То есть, мне – свихнуться. А Надя варится в этом котле с раннего детства, она «в обществе» – как рыба в воде. И сейчас для неё, кажется, и впрямь жизненно важно прибыть на этот чёртов вечер за рулём моей машины.

– Я обещаю тебе, – прижав руку к груди, проговорила Надя. – Я клянусь, что с нынешнего дня всегда-всегда буду ездить осторожно. Поверь мне, Костя! Пожалуйста, поверь.

Я вздохнул. Посмотрел на Вову. Спросил:

– Пустишь её за руль?

– Пущу, конечно, – кивнул тот.

Складывалось впечатление, что Наде он не только доверит новую машину – подарит звезду с неба. Которую перед тем каким-то непостижимым образом достанет. И только потом Вова спросил:

– А зачем пускать-то?

– Хочу увидеть «осторожно» в действии, – буркнул я. – Грызут сомнения по части того, что слова «осторожно» и «Надежда Александровна Барятинская» можно поставить рядом.

– Можно! – взвизгнула Надя. – Ещё как можно, вот увидишь!

Выпорхнула из машины.

Вова тоже вышел, уступив Наде водительское кресло. Сел на пассажирское, Надя уселась за руль. Демонстративно накинула ремень безопасности, посмотрела в зеркало заднего вида, в боковое. И лишь после этого тронулась.

Ехала чинно и важно, строго по разметке, посредине полосы движения. Включить радио даже не пыталась.

– Вишь, как старается? – прошептал Вова, обернувшись ко мне.

Я неопределенно пожал плечами. Дескать, вижу, но пока это ничего не значит. Хотя на самом деле решение уже принял.

Надю, похоже, никогда прежде не наказывали всерьёз. Грозили, конечно, разного рода карами, но приводить эти кары в исполнение не спешили. И сейчас она едва ли не впервые в жизни поняла, что провинность может привести к результату, о котором придётся очень серьёзно пожалеть. Впервые в жизни избалованная княжна Барятинская столкнулась не с попустительством обожающих её Нины и деда, а с жёстким отказом потакать капризам.

Если бы на кону стояло что-то менее значимое для Нади, я бы настоял на своём. В ближайший месяц за руль сестра бы не села. Но твёрдость тем и отличается от жестокости, что твёрдость – разумна. Надя уже наказана достаточно. Я прочитал в её глазах настоящую панику. Огромный детский страх.

Лишиться моего автомобиля именно сейчас для сестры, похоже, и впрямь смерти подобно. В этом возрасте предпочтительнее сломать шею, прыгнув вниз головой с моста, чем терпеть насмешки так называемых подруг… Надя поняла, что я не шучу. Что я готов привести угрозу в исполнение. И, кажется, в кои веки осознала, что не всё и не всегда будет идти так, как хочется ей. Иногда для достижения цели приходится прилагать усилия. Чем она, собственно, сейчас и занималась.

– Как дела, сиятельство? – решил между тем завести светский разговор Вова.

Я мысленно усмехнулся. Как дела?.. Да, в общем-то, ничего особенного.

Узнал от Федота о странном заводе, умеющем работать в отсутствие рабочих. Обнаружил, что на территории Императорской Академии, буквально под носом у императора, действуют заговорщики, планирующие свержение верховной власти. Ночью, втайне проник в комнату малознакомой девушки. Произвёл там несанкционированный обыск. Изъял неизвестный современной науке прибор. Посредством этого прибора вынужден был выйти на связь неизвестно с кем… Ах, да. Ещё некто, также пожелавший остаться неизвестным, воткнул кинжал в «мою» спину. Но это, право, на фоне всего остального – сущая ерунда.

– Да нормально, – отозвался я. – Сам-то как?

Вова принялся увлеченно рассказывать, как.

Я слушал и понимал, что в этом пареньке не ошибся. Он действительно чудесным образом сочетал в себе и талант мастерового, и предпринимательскую жилку. На деньги, при моём посредничестве полученные от Юсупова, Вова приобрёл автомастерскую и сейчас весь свой молодой азарт и силы тратил на неё. Ну и ещё, судя по тому, что я наблюдаю, на мою сестру. Хотя об этом Вова почему-то не рассказывал.

Надя вела машину – так бережно и аккуратно, будто сдавала экзамен по вождению на тонком льду. Я слушал Вову, а вместе с тем пытался вспомнить, что меня насторожило в разговоре с Аделаидой. Даже не насторожило, а удивило, что ли… Подозрений у меня эта девушка не вызывала. И всё же было в ней что-то необычное.

Что? Я пытался вспомнить, но, как ни старался, не мог. Бессилие раздражало. Возможно, поэтому, возглас Нади:

– Сумасшедший какой-то! – я услышал раньше, чем увидел «сумасшедшего».

По встречной полосе, действительно на сумасшедшей скорости, летел грузовик. Грязный. Фары выключены – в темноте, на неосвещенном шоссе, – номеров не видно…

Хваленое чувство опасности Капитана Чейна взвыло в полный голос и встало на дыбы. А в следующую секунду грузовик резко свернул на встречку. Теперь он нёсся по нашей полосе. В том, что цель преследует единственную – лобовой удар с нами – сомнений уже не оставалось.

Шоссе – двухполосное, ширина обочин – курам на смех, а сразу за обочинами – тросовый отбойник. Вправо не уйти.

– Уходи влево! – заорал я Наде. – Быстро!!!

Сестренке надо отдать должное – при всех своих недостатках, она сумела не растеряться. На мой крик отреагировала мгновенно, ушла на встречную полосу.

– Что за… – мгновенно охрипшим голосом начал Вова.

Но договорить не успел.

Никто из нас уже ничего не успевал ни сказать, ни сделать. По встречке, куда выскочила Надя, в лоб нашей машине нёсся ещё один грузовик.

Глава 7. Смоляное чучело

Надя пронзительно завизжала. Справедливости ради, сложно было её за это упрекнуть. Ситуация казалась безвыходной: нас подло зажали в тиски. Обочины узкие, а обе полосы движения заняты несущимися на полной скорости грузовиками с камикадзе-водителями за рулём.

За те секунды, что оставались до столкновения, я постарался выплеснуть в Щит всю энергию, которая во мне была.

Удар. И тяжёлая, выдавливающая душу волна, прошедшая по Щиту.

В глазах у меня потемнело. Кажется, теперь я знаю, что должна испытывать крепостная стена при прямом попадании снаряда… С этой мыслью я потерял сознание.

…