На елке

На елке
Василий Григорьевич Авсеенко

Петербургские очерки #5
«Большая гостиная осв?щена такъ ярко, что даже попахиваетъ керосиномъ. Розовыя, голубыя и зеленыя восковыя св?чи, догорая на елк?, отдаютъ легкимъ чадомъ. Все, что вис?ло на пушистыхъ нижнихъ в?твяхъ, уже оборвано. На верхушк? качаются, между крымскими яблоками и мандаринами, два барабанщика и копилка въ вид? головы веселаго н?мца…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

Василий Григорьевич Авсеенко

На елк?

Большая гостиная осв?щена такъ ярко, что даже попахиваетъ керосиномъ. Розовыя, голубыя и зеленыя восковыя св?чи, догорая на елк?, отдаютъ легкимъ чадомъ. Все, что вис?ло на пушистыхъ нижнихъ в?твяхъ, уже оборвано. На верхушк? качаются, между крымскими яблоками и мандаринами, два барабанщика и копилка въ вид? головы веселаго н?мца.

– Роза ?едоровна, достаньте копилку, это для меня! – возбужденно проситъ раскрасн?вшаяся д?вочка.

– А мн? достаньте барабанщиковъ, я заставлю ихъ сейчасъ барабанить, – пристаетъ мальчикъ, въ нетерп?нiи топая ножками.

Роза ?едоровна, бонна н?мецкаго происхожденiя, но уже отлично выучившаяся по-русски, тянется за подарками, но никакъ не можетъ достать. Она боится слишкомъ вытянуть руки, потому что лифъ ея новенькаго платья сд?ланъ совс?мъ въ обтяжку, и того и гляди – гд?-нибудь лопнетъ. Упругая грудь ея усиленно дышетъ, на глуповато-хорошенькомъ лиц? выражаются досада и см?хъ.

– И зач?мъ такъ высоко, фуй! – протестуетъ она.

Въ эту минуту къ ней подскакиваетъ высокiй молодой челов?къ въ юнкерской форм?, съ темно-с?рымъ лицомъ, св?тлыми усиками и совершенно б?лымъ лбомъ, на которомъ предательски с?лъ крупный прыщикъ.

– Позвольте, мамзель Роза, я сейчасъ достану… – предлагаетъ онъ, и мигомъ снимаетъ съ елки барабанщиковъ и голову н?мца. При этомъ рука его какъ-то ловко скользитъ по обнаженной до локтя рук? Розы, а карiе глаза что-то говорятъ, впиваясь въ голубые глазки н?мки.

Мальчуганъ уже вертитъ проволочной ручкой, заставляя деревянныхъ барабанщиковъ выбивать какой-то несуществующiй маршъ. Д?вочка съ изумленiемъ разсматриваетъ н?мецкую голову съ прорезаннымъ на самой пл?ши отверстiемъ для опусканiя монетъ. Юнкеръ, между т?мъ, сорвалъ съ елки самое большое красное яблоко, и держитъ его, немножко приподнявъ, передъ Розой.

– Какъ я хот?лъ бы быть Парисомъ! – говоритъ онъ, продолжая играть глазами.

– Какимъ Парисомъ? – спрашиваетъ та.

– Ми?ологическимъ Парисомъ, изъ «Прекрасной Елены».

– Ахъ, что вы говорите, я этого ничего не знаю; фуй, какъ это можно!

– Но вы должны знать ми?ологiю, ее преподаютъ въ школахъ. Споръ трехъ богинь, р?шенный Парисомъ; разв? вы этого не знаете?

– Фуй, какъ это можно! И что же вы сд?лали-бы, если-бъ были Парисомъ?

– Я поднесъ-бы вамъ это яблоко… Вотъ-съ, извольте.

Н?мка, красн?я, протянула пухлую б?лую ручку.

– Разв? я похожа на Венеру? – отозвалась она, улыбаясь не только губами, но и ямочками по угламъ рта.

– А-га, значитъ ми?ологiю-то вы знаете! – поймалъ ее юнкеръ. – Но теперь берегитесь, вы взяли яблоко…

– А что-же это значитъ?

– Это значитъ, что вы должны завтра взять отпускъ, и мы съ вами встр?тимся въ Гостиномъ двор?.

– Фуй, какъ это можно!

– Почему-же нельзя? Мы погуляемъ, проведемъ время…

– Д?ти, д?ти, гд?-же вы вс?? отчего вы не возитесь? – вдругъ закричалъ, выходя изъ кабинета, хозяинъ дома, господинъ л?тъ сорока пяти, благообразно-скучной наружности, которой онъ тщетно старался придать для настоящаго случая веселый видъ. – Что вы тамъ д?лаете? Игрушки разсматриваете? Усп?ете потомъ, посл?; а теперь извольте р?звиться, б?сноваться – это вашъ праздникъ, вашъ, понимаете! Роза ?едоровна, заставьте ихъ танцовать. Мамаша сыграетъ вамъ кадриль. Гд? мамаша? Nadine, гд? ты?

Портьера, отд?лявшая гостиную отъ будуара, раздвинулась, и изъ-за нея появилась дама интересной наружности, л?тъ тридцати, брюнетка, не очень полная, но и не худощавая, съ красивымъ разр?зомъ глазъ, прямымъ короткимъ носикомъ и густымъ пушкомъ надъ верхней губой. Она улыбнулась мужу очевидно д?ланной улыбкой, отстранила снисходительнымъ движенiемъ руки бросившуюся къ ней д?вочку, провела пальцами по локончикамъ другой д?вочки, обняла за шею мальчика въ матросской куртк?, и несп?шною, л?нивою походкой подошла къ роялю.

– Ну, д?ти, будете кадриль танцовать? – обратилась она ко всей маленькой публик?. – Я начинаю.

Благообразно-скучный господинъ все больше напускалъ на себя, между т?мъ, самой необычайной веселости. Онъ притопывалъ ногами, накланялся къ каждому изъ д?тей, при чемъ фалды его длиннаго сюртука какъ-то странно обвисали, напоминая намокшiе паруса, подставлялъ стулья, и зам?тивъ, что его партнеры тоже выползли изъ кабинета, съ преувеличенною настойчивостью уб?ждалъ ихъ танцовать.

– Д?ти, семья – это моя жизнь! – повторялъ онъ поминутно. – Сегодня ихъ праздникъ. Ну, д?тки, б?снуйтесь, р?звитесь! Шурка, хочешь быть моей дамой?

– Хочу, папа… – отв?тила д?вочка, но такимъ тономъ, который явно противоречилъ ея словамъ.

– Ну, что-же? Когда вы начнете? – нетерп?ливо отозвалась изъ-за рояля хозяйка дома.

Она повернулась на табурет?, и глаза ея направились къ той самой портьер?, изъ-за которой она появилась. Тамъ теперь, касаясь головой бахромы драпировки, рисовалась стройная фигура молодого челов?ка въ кавалерiйской форм?. Словно повинуясь ея взгляду, онъ, медленно пробираясь позади устанавливавшихся паръ, перешелъ черезъ всю гостиную и сталъ подл? рояля.

«Какая скука!» выразилось на лиц? Надежды Павловы, тогда какъ пальцы ея бойко ударили по клавишамъ.

Кадриль началась – та спецiальная, «елочная» кадриль, которую д?ти танцуютъ со взрослыми, и когда вс? д?лаютъ видъ, что имъ до необычайности весело, и что зр?лище пузатаго, стараго Ивана Антоновича, балансирующаго десятил?тнюю Манечку, въ изумительной степени оживляетъ общество и возвышаетъ семейныя начала.

Роза танцовала визави съ юнкеромъ, и когда руки ихъ сходились, она не только кр?пко отв?чала на его пожатiе, но даже шаловливо тянула его къ себ? и заливалась тихимъ, немножко замысловатымъ см?хомъ. А юнкеръ отв?чалъ ей еще бол?е замысловатою игрою глазъ, поправлялъ свои слишкомъ короткiя перчатки, и въ антрактахъ между фигурами задумчиво проводилъ пальцемъ по лбу, ощупывая сид?вшiй тамъ прыщикъ.

– Уфъ! – произнесла наконецъ хозяйка дома, и съ силою захлопнувъ рояль, встала. – Весело вамъ, д?ти? улыбнулась она, пробираясь назадъ черезъ всю гостиную. – Теперь устройте какую-нибудь игру, только не возитесь слишкомъ, а то разгорячитесь и простудитесь: в?дь вамъ скоро и по домамъ…

Она прошла въ кабинетъ, гд? на двухъ ломберныхъ столикахъ возобновился винтъ, оттуда заглянула въ столовую, распорядилась, чтобъ ужинъ подали черезъ два часа, и возвратилась въ будуаръ. За нею, нагибаясь подъ портьерой, вошелъ молодой челов?къ въ кавалерiйскомъ мундир?. Онъ осторожно пробрался между т?сно разставленными пуфами и пате, и опустился на табуретъ подл? кушетки.

– Какъ прiятно доставить удовольствiе д?тямъ, не правда-ли? Д?ти – это моя жизнь! – сказала Надежда Павловна, забираясь на кушетку вм?ст? съ ногами. – Для меня елка – самый прiятный праздникъ въ году: я веселюсь ихъ счастьемъ…

– О, да, это такъ естественно… – подхватилъ молодой челов?къ, припоминая выраженiе смертной скуки, лежавшее на лиц? хозяйки дома, когда она играла кадриль, веселясь д?тскимъ счастьемъ.

– Вы этого не понимаете, мужчины вс? эгоисты, – продолжала молодая женщина, – Я досадую, что позвала васъ сегодня.

– Право? Какъ это любезно!

– Я сд?лала еще хуже, я приготовила вамъ подарокъ съ елки…

– Вотъ, это другое д?ло. Над?юсь, вы не раздумали отдать его мн??

– Вы не стоите. Такой подарокъ можно дать только челов?ку, котораго… къ которому им?ешь безусловное дов?рiе.

– Я не заслужилъ дов?рiя?

– Любопытно, ч?мъ?