Гадкий утенок. Сборник рассказов для женщин

– А как вас зовут?

Имя? Как его зовут? Разве есть у посланника Вечности имя. Имя – идентификатор человека. Людей много, их надо различать. Посланник Вечности один. Он вспомнил девушек, которые шли недавно перед ним.

– Питер. А вас? – Имя ничем не лучше и не хуже других.

– Меня зовут Клер.

Вот так они познакомились.

– Тут недалеко парк, там пруд, утки. Может быть, если вы не возражаете, пойдем и покормим несчастных? – Он тоже птица, залетевшая в окно этого мира.

– Совершенно не возражаю. Тем более, что я давно не делала ничего подобного, ничего такого, чтобы позволило мне вспомнить детство.

– Вы в детстве кормили уток. – Сделал вывод мужчина.

– Да, мы ходили кормить уточек. И все такое, что делают все дети.

– Ваши родители живы? – В людском понимании у него родителей не было. Никто не качал его в колыбели, не играл с ним. Не водил гулять в парк кормить уток.

– Да, живы.

– Вы в детстве были счастливы? – Он спрашивало том, чего сам не знал. Это понятие ему было неведомо.

– Да, была. У меня прекрасные родители и два брата. Правда, сейчас они живут далеко от меня, но мы часто созваниваемся, переписываемся, иногда на праздники встречаемся.

– Вы замужем? – Опять он касался того, о чем не знал. Семья, что это такое?

– Нет, я не замужем. Была, но, к сожалению, неудачно. А вы, вы были счастливы в детстве?

– Скорее всего, я почти не помню своего детства. Почему-то мне кажется, что я родился взрослым. У меня одна мать, но тоже, как и у вас далеко от меня. Братьев и сестер нет.

– А жена? – Спросила Клер осторожно.

– О, нет, бог миловал. – Питер рассмеялся.

– Почему? Вы так не любите женщин? – Она готова обидеться на него за эту нелюбовь к женщинам.

– Нет, женщин я люблю, но вряд ли какая-то женщина выйдет за меня. Я постоянно в разъездах, так получилось. Я не из тех, кого считают домоседом.

Они зашли в парк. Все еще падали редкие капли дождя. Но они пели уже не об ушедшем лете, не об умирающей листве. Они вели свой рассказ о ветре, который развеет тучи, о солнце, что озарит землю, согревает весь окружающий мир, По глади пруда скользили утки. Время от времени они окунали головы в воду, отыскивая корм. Клер бросала им крошки. И, наконец, стайка птиц начала прибиваться к берегу. Питер стоял возле этой женщины, истома охватила его тело. Голова кружилась от запаха ее духов. Неужели, каждый смертный мужчина ощущал что-то подобное хоть раз в жизни. Они потом шли по аллеям. Дождь перестал лить слезы. И тут, даже не отдавая себе отчета, Питер взял Клер за руку.

– Как вы познакомились со своим бывшим мужем? – В самом деле, как это происходит у людей.

– Это простая история. Мы учились в одной школе, были соседями. Как-то начали, что ли подглядывать друг на друга. Однажды, на школьном вечере он подошел и пригласил меня танцевать, а потом провожал домой. Благо мы живем рядом. Мы стали встречаться, потом колледж. Мы учились в разных колледжах, но встречались по выходным. Постепенно мы как-то так привыкли друг к другу. Не знаю, любил ли он меня, но я его любила. На последнем курсе мы поженились. Обзавелись собственным домиком. Он начинающий юрист, я дизайнер одежды. С работой не было проблем, мы устроились достаточно быстро, так что помощь родителей и не нужна была, но родители все-таки заботились о нас. Первый взнос за дом, это они. Ну, вот так мы и зажили. Через год я стала говорить ему, не пора ли нам завести ребенка. Но он отказывался, надо немножко пожить для себя. Я решила, что, наверно, это правильно. Тем более, что была счастлива рядом с ним. Счастье было недолгим. Это был для меня гром среди ясного неба. Я узнала, что у него есть другая женщина и давно. Эта женщина ждала ребенка, она сама позвонила мне и сказала об этом. Я не смогла пережить это. Мы расстались, я подала на развод и вот уже два года, как живу в разводе.

– Вы скучаете о нем?

– Первое время скучала, потом поняла, что мой выбор все-таки правильный. Расстаться сейчас, когда, возможно, я смогу когда-нибудь начать новую жизнь или в конце жизни, когда все уже прошло. Узнать, что у него есть другая семья, еще больней. А как сложилась жизнь у вас?

– Ну, можно сказать, что моя жизнь никак не сложилась. Я часто езжу, у меня много интересных встреч. Очень много различных людей встречается то там, то тут. Они интересные, приятные и забавные, иногда злые. Полный спектр человеческих эмоций и с этим приходится встречаться каждый день.

– Вы, наверное, от этого устаете. – Клер опустила взгляд. В голосе сочувствие.

– Нет, честно говоря, нет. Я не знаю, может быть, я привык к этому. Ну, такая жизнь нравится мне.

Мы шли по улице рядом, я и она. У нас не было будущего. Только настоящие. Впереди нас ждало расставание. Расставание это маленькая смерть. И я шел в ожидании этой маленькой смерти, но это не запрещало мне грезить наяву. Маленький уютный дом, я возвращаюсь со службы. Запах готовящегося ужина, звон посуды. Она выбегает, спешно вытирая руки о свой передник, так чтобы обнять меня. Потом мы сидим на диване, обнявшись, и смотрим телевизор. В ночные часы только фонарь заглядывает через шторы. Она мирно дышит, погружаясь в сон, и я тоже пытаюсь заснуть. Мы вместе, вместе, навсегда. Короткое навсегда, которое даруется человеку в жизни.

Я должен был почувствовать это заранее, но моя человеческая составляющая перекрыла поток информации. Вой сирен, несущиеся машины, и передняя машина не удержалась, ее занесло, она переворачивается и летит на нас, ударяется об металлическую стойку, распахивается дверка и оттуда вылетает на тротуар тело, мертвое тело. Всего несколько метров и железная стойка прикрыли нас от летящего автомобиля.

– Матушка, зачем вы это? – Спрашиваю у Вселенной.

– Напомнить тебе, сынок, о бренности этого мира.

Клер не поняла, еще не поняла, что могло случиться вот сейчас в эти секунды, что крыло смерти, мое крыло, отбросило на нее тень.

– Не смотри туда, – сказал я ей, чтобы она не видела это бездыханное тело. – Пойдем. Пойдем отсюда.

Она как-то медленно попыталась отойти от места катастрофы. Постепенно происходящее начало проникать в ее сознание.

– Боже, смерть, смерть всегда рядом.

Бедная Клер, думал я, ты не подозреваешь, что она ближе, чем ты можешь подумать.

Уже вспыхивали рекламные огни, когда мы зашли в ресторан. Наш прощальный ужин. Быстрые взгляды, попытка запомнить эти родные черты, этот голос, этот взгляд. Что-то болезненно щемило в груди там, где должно быть сердце. Я заполнял ею, моей Клер, всю свою душу. И вот этот момент, последний момент, у входа в гостиницу. Он ослепил меня вспышкой боли. Она нежно поцеловала меня.

– Прощай.

– До свидания, – до свиданья хотя бы оставляет надежду.

– Тогда, до свидания, – она повернулась, зашагала к входу в гостиницу.

– Ну что, сынок, теперь ты понял, дары людей не слаще, чем дары богов.

– Матушка, ты позволишь мне, хоть изредка, видеть ее. Пусть, даже идущей по улице под руку с другим мужчиной.

– Сынок, это напиток горечи и боли, но он сладок. Одновременно сладок, как последняя песня. Что ж, ты же взрослый мальчик, хочешь пить из этой чаши, воля твоя. Не сейчас, позже ты сможешь осуществить свое желание.

Теперь можно и на деловую встречу. Кто-то ждет его во тьме.

Белизна потолка давила. Бесконечная белизна пути, белизна холодной простыни, что прикроет безжизненное тело. Белые шторы на окнах, из-за которых пробивался сумрак позднего вечера. Скоро ночь, ее последняя и вечная…. Ее больше не страшил собственный уход. Одиночество. Словно заноза оно сидело в сердце. С раннего утра до обеда прислушивалась она к шагам за дверью. Ей так хотелось…. Надеялась…. Верила….. Только не сбылось. Ждала, что придет дочь, и последние часы жизни не будет давить безысходность одиночества. Саму мысль, что эти горькие часы никто не разделит с ней, она гнала прочь. Из последних сил боролась со смертью. Дочь просто опаздывает, надо только дождаться ее. И когда медсестра пришла проведать ее на ночь, принеся с собой только запах утраченных надежд, она узнала, как звучит голос отчаяния. Он что-то шептал ей шелестом накрахмаленного белого халата. Бежать от этой нестерпимой боли, туда где…. Тюрьма обессиленного тела. Скрип закрывающейся за медсестрой двери. Темница вечности закрылась. Из ее приоткрытого рта вырвался вздох. Вырвался чуть слышный стон. Несколько мгновений она ничего не видела. Боль и звериная тоска ослепили ее. Безумным немым колоколом эта тоска разрывала вселенную. И слеза, покатившаяся по щеке, открыла путь исхода всех печалей.

В его ушах мольбой и стоном запел колокол одиночества. Гул протяжный и зовущий. Он должен идти на этот зов. Распавшись на мелкие пылинки, он закружил сам ветер, заставляя упругий поток воздуха нести его туда, откуда шел зов.

Больница погружалась в тихий сон, когда он, никем не замеченный, шел по коридору. Больничная палата. Ее безумная белизна. Стойка оборудования, призванного сохранить жизнь, стояла, словно памятник смерти. Пожилая женщина, лежащая на кровати, открыла глаза.

– Дочка, это ты? – Чуть слышный голос.

– Нет. Она занята. Не придет. – Откликнулся Питер.