Пираты, или Тайна Бермудского острова

– Ага, добыча сама прибежала к нам в руки! – воскликнул он под жуткий вой ветра, выставляя вперед свою прямую остроконечную шпагу, явно что захваченную в бою у какого-нибудь богатого офицера, и скривив в зловещей усмешке свое противное и пропито?е лицо. – Сейчас мы с ней позабавимся!

Сие, не слишком наполненное смыслом, изречение бандит заканчивал, одновременно вонзая клинок в тело представителя сильного пола и нанося ему второе колото-резанное ранение, избрав для девушки не менее прискорбную участь, – какую? – стало ясно из его последующей команды:

– А теперь давайте, джентльмены, натешимся с этой маленькой шлюшкой, пока она, «сучка», не сдохнет!

Тут же к ней потянулись грязные, обтекающие слюнями, довольные рожи, немытые руки, которые сначала опасливо ее поглаживали, а затем, переходя ко все более активным действиям, стали рвать на ней красивое одеяние, лишь в верхней части прикрывающее ее великолепно сложённое туловище; далее, когда задралась и без того короткая юбка, а грудь полностью оголилась, насильники, невероятно довольные доставшимся им сегодня «уловом», повалили орущую девушку, бьющуюся в страшной истерике, на мокрую, склизкую палубу, ну, а в дальнейшем, как и полагается, первым на нее навалился, конечно же, квартирмейстер, однозначно задавшийся конечной целью – в полной мере насладиться ее непревзойденно восхитительным телом.

– На помощь! Спасите! Хоть кто-нибудь! – до того момента, как грязная ладонь накрыла ее бесподобное личико, отчаянным криком успела воскликнуть Хуляева, в обычной жизни не считавшая секс с несколькими партнерами чем-то зазорным; однако, учитывая ужасный, отталкивающий вид доставшихся ей «клиентов» и готовящуюся над ней расправу, она непроизвольно пыталась искать подмоги самым простым и проверенным способом – путем пронзительного верещания и сумасшедшего, ни с чем не сравнимого, крика.

В следующую секунду на Лере были порваны непрочные кружевные трусики (сорванный бюстгальтер уже валялся неподалеку вместе со стянутой курткой и белоснежной сорочкой); сама же она, обливаясь слезами и извиваясь в истерике, готовилась сопротивляться до самого окончания – чего бы ей это не стоило! – тем более что дальнейшая судьба была ей предопределена словами безжалостного пирата, основным смыслом которых предполагалось, что ей, пока она остается живой, до самой смерти предстоит ублажать всю эту многочисленную разбойничью братию, в лице пока всего лишь пяти подонков смердящую на нее своим отвратительным запахом, сравнимым разве что с вонью самых грязных, никогда не мытых, диких животных. В то же самое время ее невольный напарник, дважды пронзенный в области живота, был все еще жив, но уже медленно, пошатываясь, опустился на палубу, где теперь истекал своей кровью и, периодически закатывая кверху глаза, выставлял на обозрение безжизненные белки, лишь отчасти созерцая представшее его постепенно затухающему взору ужасное зрелище; старшина умирал, и, безвольно прислонившись спиной к борту, он был уже не в силах чем-то помочь своей юной спутнице, а, испуская свой дух, лишь ненавязчиво, непродолжительно и беспомощно ёкал.

Но и это еще не все участники тех жутких и странных событий! На нижней палубе пиратского корабля, в трюме, предназначенном для содержания пленников, отгороженные от воли решеткой, томились два незадачливых человека. Касаясь первого, можно сказать, что это был мужчина, своим возрастом стремившийся к шестидесяти годам, но, в отличии от пиратского капитана, он еще поседел не полностью и сохранил в своей густой шевелюре черные локоны; Джек Колипо – такое имя он либо унаследовал от рождения, либо сам же себе и выдумал – выделялся физически развитой и сильной фигурой, совсем не обросшей жирком и прикрытой простоватой, но добротной одеждой, своей сиростью и неприметностью выдающей обыкновенного обывателя только начинающего развиваться Нового времени; физиономия его хотя и была испещрена множеством неприятных морщин, но выглядела, не в пример пропиты?м разбойникам, довольно прилично и не носила на себе печати беспробудного пьянства, тем не менее она обозначалась уверенным кареглазым взглядом, внешне доброжелательным, однако в глубине скрывающим «буйственную» жестокость, всклоченной, никогда нечесаной, бородой и отсутствием правого глаза, прикрытого теперь черным, аккуратно обрезанным кожаным кругляшом, закрепленным неширокой перемычкой за голову. Второй откликался на имя Джонатан Рид, или попросту Джо, считался «неоперившимся» юнцом, едва достигшим девятнадцати лет, и, разнясь со своим сокамерником, был одет пускай и в однотонный, черный, камзол, но отличавшийся своей дороговизной и качеством исполнения; молодой человек обладал худощавой, но в то же время и жилистой фигурой, представлявшейся на удивление стройной, не лишенной физической силы и доходившей до самой последней отметки среднего роста; лицо его было смуглым, обветренным, для представителя сильного пола несоразмерно красивым, но и не лишенным мужского достоинства, где по уверенному взгляду каре-зеленых глаз можно было судить о непререкаемой воле, «стальном» характере, а где-то даже и безрассудной отваге, присущей, как известно, любому романтику; дальше внимание заострялось на прямом, явно аристократическом носе, широких и тонких губах, говорящих о хитрости, и роскошных, густых волосах, черными прядями спускающихся к плечам и слегка прикрывающих брови, которые в свою очередь скрывались за простой, но добротной кожаной шляпой. Из обуви на обоих были надеты доброкачественные длинные сапоги, по странному стечению обстоятельств не отобранные пиратами, хотя на это, возможно, пока еще просто не было назначено время.

Они слышали грозный клич капитана, призывающий команду наверх и требующий готовиться к абордажу, а затем, пускай и сквозь рев урагана, до них все же отчетливо стали доноситься звуки ведомого боя и, что интересно, непривычная для их уха устрашающая трескотня автоматов.

– Что это, воспитатель? – обратился молодой человек к своему спутнику, применив необычный термин; одновременно он поднялся со своего места (до этого они оба сидели на полу, спиной прижавшись к борту) и подошел к металлической решетке, надежно отгораживающей их маленький «закуточек». – Вроде бы мы, – имел он в виду корабль, – на кого-то напали? Но что это за необычные выстрелы, будто единовременно, друг за другом, стреляют с полсотни ружей?

– Да кто его «…маму» знает? – «матюкнулся» более старший мужчина, также поднимаясь со своего места и приближаясь к железной преграде. – Вместе с тем для нас это неплохая возможность попытаться изменить свое положение, а главное, статус. Давай-ка, брат, как утверждают пираты, «поднимем Веселого Роджера», – предположил Колипо, что пришла пора немного «повеселиться», – и покинем уже наконец это крайне неприятное место.

«Покопошившись» пальцами в своей густой бороде, Джек извлек наружу небольшой острый предмет, похожий на гвоздь, но только слегка загнутый на своем окончании. Он подошел к решетчатой двери и неторопливо стал ковыряться в замке, висевшем снаружи, производя впечатление человека, не раз занимавшегося чем-то подобным. Воспитанник смотрел на него широко открытыми глазами и до крайности изумленным взглядом, явно увидев своего спутника с совсем неожиданной стороны, ранее ему явно неведомой.

– Но как?.. – пролепетал он в качестве комментария либо неназойливого вопроса, изобразив на своем безусом лице крайнее удивление. – Нас же вроде обыскивали?.. И еще… почему Вы, – Джо обращался к пожилому мужчине крайне почтительно, – не воспользовались своей отмычкой раньше и что все это, вообще говоря, означает?

– Ничего такого, что истолковывалось бы превратно, – не оборачиваясь к юноше (тот в ходе процесса непреднамеренно оказался сзади), рассудительно ответил наставник, продолжая ковыряться в запорном устройстве и издавать при этом характерные звуки, передающие собой неприятный скрежет металла, – ты же ведь, надеюсь, будешь не против, чтобы мы отсюда сейчас с тобой выбрались?

– Откровенно сказать, нисколько! – горячо воскликнул молодой человек, приподняв шляпу и вскинув кверху красивые, почти де?вичьи, брови. – Я только не могу понять: как такое стало возможным и как все это прикажете понимать?

– Ты имеешь в виду то обстоятельство, – усмехнулся Колипо, ни на секунду не прекращая освободительное занятие, – что я постоянно твердил тебе, что следует всегда поступать по совести и жить по закону?

Ответить Рид не успел, так как в этот момент раздался едва различимый щелчок, подтверждающий, что Джек успешно завершил взятую на себя задачу, а следом за ним призывающий о помощи крик, раздавшийся с верхней палубы и явно принадлежавший молодой и еще очень юной особе.

– Поспешим? – вопросительно уставился Джек на своего воспитанника, очевидно ища у него поддержки.

– Поспешим! – вторя ему, но только уже в утвердительном ключе ответствовал юноша, решительно распахивая решетчатую створку и устремляясь наружу.

Они успели как раз к тому моменту, когда старшина испускал свой дух, а сопротивление красавицы было полностью сломлено – она в конечном итоге была прижата четырьмя морскими разбойниками за руки и за ноги к полу, а квартирмейстер готовился осуществить свое до последней гнусности отвратительное и «грязное» дело.

– Делай, как я! – стараясь заглушить ревы ветра, прокричал пожилой мужчина, уверенной походкой приблизившись к крайним бандитам и в одно мгновение выхватив у них из-за поясо?в пистолеты.

Молодой человек в точности исполнил рекомендацию, но только подбежав к более отдаленным противникам, удерживающим у девушки конечности слева. Никто из пиратов так ничего и не успел осмыслить, как выстрел, произведенный в ухо, выбил дух из их предводителя, заставив того своим неприятным и грузным телом непредумышленно навалиться на молодую путану, также ничего пока еще не понявшую и в своем отчаянии тут же вцепившуюся в отвратительное лицо остервенелого врага своими белоснежными и, как оказалось, крайне остренькими зубами.

– Корабль наш, джентльмены! – приняв горделивую осанку, провозгласил седовласый мужчина и следующим окриком развеял вдруг способные возникнуть сомнения, назвав свое пиратское прозвище, отлично известное среди подобного общества. – Я, Джек Мортишен, – на русском наречии выглядит, как Умертвитель, – новый капитан этого судна, предлагаю вам, «грязным» подонкам, поступить под мое командование – в противном случае? – в противном случае несогласных ждет аналогичная участь! – тут он указал вторым, еще неразряженным, пистолетом на уже поверженного им в ходе первоначальной стычки отвратительного пирата.

Очевидно, произнесенное имя, потом жуткий облик недавнего пленника, представшего искателям приключений теперь в совсем ином свете, и, наверное, – что, конечно, еще важнее! – вид бездыханного тела их предводителя произвели должное впечатление, и они, поднимаясь и выстраиваясь в одну линию с понурыми головами, любезно согласились с озвученным им предложением, покорно ожидая дальнейших распоряжений.

– Тогда свистать всех наверх: мы отправляемся в плавание! – победоносно главенствовал самопровозгласивший себя капитан, размахивая перед собою огнестрельным оружием. – Отдать концы! Отставших, – разумеется, он имел в виду тех, кто захватывал сейчас «Независимость – 2», – дожидаться не будем.

В то же самое время, когда новоиспеченный главарь произносил свой торжественный монолог, его воспитанник энергичным, по большей части пренебрежительным, движением сбрасывал с полураздетой красавицы мертвое тело бывшего квартирмейстера и помогал ей подняться; она, откусив с омерзительной щеки солидный кусок человеческой плоти, выплюнула его на своего хозяина и, оставаясь с окровавленным ртом, приобрела в этот момент вид древней фурии, отчаянной и кровожадной, не знающей чувства жалости.

– Не гоже в таком одеянии показываться пиратам, – сказал юноша, скидывая с себя камзол и передавая его девушке, чтобы она прикрыла им оголенные части своего роскошного тела, – непременно нужно будет Вам, – продолжал он выдавать свое отменное воспитание, – подыскать что-нибудь подходящее обстановке.

– У, «мерзость»! – в свою очередь выражала негодование Лера, поочередно поднимая с палубы и осматривая порванные куртку, блузку и лифчик, а чтобы получше донести свои чувства, пнула восхитительной ножкой по омерзительной, враз опостылевшей роже пирата, только что, прямо на ее глазах, умерщвленного таким неожиданным образом.

Она была перевозбуждена и еще не до конца отдавала себе отчет, что же с ней приключилось, и единственное, что ей было сейчас просто необходимо – так это выплеснуть куда-нибудь свои накопившиеся эмоции; верная своей женской натуре, она буквально впала в истерику и принялась методично, следуя друг за другом, наносить удары ногами по ненавистному телу морского разбойника, не забывая смачивать его противную рожу обильно выделяющейся слюной, плевками передаваемой на лицо и одежду.

– Хватит! Хватит! – вежливо, но настойчиво Джо пытался оттащить красавицу от уже остывающего покойника. – Он уже умер.

– Да? – недоумевала красавица. – Так пусть отправляется в Ад! – и тут же возвращалась обратно к противному телу и продолжала его тиранить своими прекраснейшими ногами, давно уже изодрав чулки и полностью отломав высокие шпильки.

Но, опять же, не только молодые люди были заняты в это мгновение делом: другие участники этой развернувшейся на пиратском судне трагедии, незамедлительно бросились исполнять приказ самопровозглашенного капитана и, похватав топоры, начали скидывать в море лестницы и обрубать веревочные концы морских «кошек», заброшенных крюками на соседнее судно, откуда как раз в этот момент раздался торжествующий возглас победы, издаваемый десятками оголтелых глоток; но почти сразу же, лишь только заработали «плотники», ор внезапно затих, однако буквально через секунду раздался с удвоенной силой, куда в интонацию примешались еще и гнев, и печаль, и отчаяние. Ничто больше не связывало два корабля, и, словно одноименно заряженные частицы, ведомые чьей-то злой волей, они стали стремительно отдаляться – каждый в свою, строго определенную чье-то неведомой силой, сторону: военный – прочь от страшного урагана; пиратский – в самое жерло страшной и черной воронки. И вот именно в этот момент, в блеске сверкающих молний, Мадмэн увидел того, кто так беспардонно захватил его великолепное судно.

– Катись ты к Дэви Джонсу, дважды мной про?клятый Умертвитель! Опять ты угоняешь принадлежащий мне бриг! – прогрохотал он голосом, значительно усиленным ветром и беспрепятственно достигшим уха Колипо. – Что, впрочем, у него уже входит в привычку, – договорил он чуть слышно, очевидно адресуя это выражение только лишь для себя.

Он смотрел в сторону уплывающего от него корабля до того самого момента, пока он не приблизился к самому центру кошмарной воронки и, в конце концов, не скрылся в черных клубах самого жуткого урагана, какой ему приходилось до этого видеть. «А-а-а!!!» – прорычал капитан в полном отчаянии, и буквально в то же мгновение голова командера Вильямса, отсеченная, покатилась по палубе; почти сразу же, в одно мгновение, все вокруг стихло, темные тучи рассеялись, а бушующее море вмиг успокоилось, будто бы сама природа – неизвестно зачем? – устроила для этих, без сомнения, отважных людей доселе невиданное и, без преувеличения сказать, невероятно жестокое испытание.

Часть первая. Тайна Бермудского острова

Глава I. На захваченном бриге

Люди, оставшиеся на пиратском бриге, с восхищением и ужасом смотрели на гнев то ли неба, а то ли самой Преисподней, будучи не в силах даже сдвинуться с места, когда их с чудовищной силой затягивало в «клубящийся» черными тучами центр жуткой стихии; правда, единственное, что в целях безопасности они все же удосужились сделать, так это схватились руками за деревянные поручни, чтобы никого из них случайно не смыло накатившейся волной либо порывом ураганного ветра, то и дело подвергавшим судно вовсе не шуточным испытаниям. В своем эпицентре буря была настолько мощной, что никакие силы легких не смогли бы перекричать морское торнадо, поэтому и грозные мужчины, и молодой юнец, и прекрасная девушка не издавали ни звука, а только с молчаливым трепетом ожидали, чем же все это буйство закончится.

Ждать пришлось недолго, и лишь только их затянуло в огромнейшую воронку, как корабль словно бы куда-то неожиданно рухнул, мгновенно пролетел сквозь пространство и время, после чего вынырнул в совершенно спокойное море, своей гладью и сверкающей синевой блестевшее в лучах восходящего солнца.

– Уф, – выдохнула Валерия, передавая своим следующим высказыванием в том числе и чувства остальных членов команды, оставшихся теперь в своем самом минимальном количестве, какое необходимо для управления парусным судном, – вроде бы выбрались. Кста-а-ти, – заговорщицки растянула она это слово, – а кто-нибудь мне подскажет, где мы сейчас находимся и, что еще важнее, в каком, стесняюсь спросить, измерении?

Вопрос был в самую, что называется, тему и между прочим заставил видавших виды мужчин, закаленных в боях, шторма?х, опасностях и, конечно, погонях, недовольно поежиться и переглянуться друг с другом, как бы ища поддержки у стоящего рядом: они уже стали свидетелями необузданности характера этой юной особы, а принимая во внимание еще и тот факт, что за нее вступился сам капитан, причем носивший столь славное и грозное имя, стоило хорошенько подумать, прежде чем хоть что-нибудь отвечать, дабы не навлекать на себя лишний раз немилость столь отчаянных и, несомненно, отважных людей.

– Попробуй ты, – указала она рукой на пирата, производящего впечатление наиболее умного, а еще и способного к размышлению.

Умертвитель и Рид молчали, предоставив своей новой знакомой полную возможность производить допрос и одновременно любуясь ее, с одной стороны прекраснейшим, а с другой – самоуверенным, видом.

– Бесстрашный… Ричард Бесстрашный, – начал морской разбойник лишь с псевдонима, но тут же понял ошибку и представился полным именем, как того требовали принятые в пиратском братстве приличия, – боцман и одновременно помощник квартирмейстера по хозяйственной части – что же касается заданного вопроса? – тут мне ответить трудно, потому что и сам я нахожусь в «непонятках».

Становилось очевидно, что все на этом судне находятся в равных информационных возможностях и что хозяева настолько же осведомлены о своем местоположении, насколько и их невольные «гости». Вместе с тем, не получив вразумительного ответа, Лера все же успела, пока тот говорил, внимательно рассмотреть этого странного человека, еще вчера бы показавшегося ей удивительным и необычным, но в свете последних событий воспринимавшимся вполне даже нормально; таким образом, она выделила для себя следующие характерные признаки: словно бы соответствуя своей корабельной должности, Риччи – как его тут же окрестила молодая путана – имел высокий рост, крупное телосложение и немалую силу; он был метис и больше походил на индейца, но, вопреки этому вроде бы позорному во времена эпохи колонизации факту, пользовался среди своих разбойничьих соплеменников непререкаемым авторитетов и властью, а жестокостью прославился далеко за пределами всего судово?го братства; на вид он выглядел на свои тридцать два года, выделялся круглой физиономией, «заужавшейся» книзу, где, когда это было нужно, «загорались» яростью самоуверенные глаза, казавшиеся практически полностью черными, в обычное время выражавшие твердость, решительность и упрямство; из остальных очертаний можно выделить красноватую кожу, прямой нос и густые, длинные, иссиня-черные волосы; одежда его была прочной, добротной, представлялась темно-серым камзолом, такими же штанами, необходимым вооружением – и, странное дело, не содержала в себе никакого головного убора.

– Ладно, с тобой все понятно, – сплюнула Хулиева за борт кровавой слюной, все еще остававшейся в ее рту после неприятного «знакомства» с физиономией умерщвленного квартирмейстера (сама она, в силу недавних событий, продолжала оставаться у бортовых поручней, а бывшие хозяева брига теперь непроизвольно выстроились перед ней в одну линию; спасители же стояли: молодой – справа, а пожилой – слева, и чуть поодаль), – давайте поинтересуемся мнением остальных. Итак, господа, – сказала она последнее слово по-русски, и тут же снова перешла на английский, – кто-нибудь сможет пояснить мне: где мы все же сейчас находимся – в каком, «…мать его», временном измерении?

В момент выражения своих эмоций с помощью нецензурной брани Валерия обратила внимание, что выровнявшиеся перед ней – чуть ли не по команде «смирно»! – морские разбойники удивленно вскинули кверху брови и недовольно поморщились; и она тут же решила прояснить для себя эту их неприветливость, ведь как она для себя всегда полагала – крепкое словцо в подобном обществе лишний раз должно было добавить ей дополнительной значимости.

– Что?.. Что такое? – нахмурила она очаровательный лобик и посмотрела на своих оппонентов, явно желая услышать от них объяснения и взглядом ища поддержки сначала у Рида, а затем Умертвителя.

– Простите, мисс… со всем уважением, – взял слово другой бандит, стоявший по левую руку от боцмана, по своей несколько дней небритой и пропито?й роже выглядевший лет на сорок, но едва ли проживший чуть более тридцати, успевший облысеть на макушке и в этот момент пугливым взглядом зеленых бегающих глазок выражавший недоумение, – но Кодекс запрещает матерщину на корабле, – произносил он это не очень уверенно, периодически поглядывая в сторону Джека Калипо, обзаведшегося к этому времени шпагой поверженного недавно врага и неприветливо покручивавшего теперь ее в своей сильной ладони, – вы ведь живете по Кодексу?

– Как твое имя, пират?! – неприветливым тоном окликнул его самопровозгласивший себя капитан, угрожающе наставив в его сторону острозаточенный конец своего оружия. – Ты не представился – вероятно, просто забыл?

– Бартоломью Стич, или, если вкратце, Опасливый, – тут же отрекомендовался разбойник, нервно теребя свой поношенный зеленый кафтан одной рукой и словно проверяя золотую серьгу – другой, – еще раз простите. Так как, – все же нашел он в себе душевные силы продолжить осведомляться, лишь немного переиначив вопрос, – мы попали к пиратам или же нас отправят на виселицу?

Эта дилема, между прочим, интересовала взявшую на себя главенствующую роль девушку ничуть не меньше, а, возможно, даже и больше, и, озадаченная, она посмотрела на более пожилого мужчину, державшегося невозмутимо, уверенно, что наводило на определенные мысли, что ему, видимо, что-то известно.