Участковая, плутовка и девушка-генерал

Наконец-то добросовестной участковой представилась отличная возможность оказаться внутри добротного здания, и она совсем уже было вернулась к ненадолго прерванному занятию – приблизила маленькую ладошку к плоскому, слегка удлинённому, ключику, оставленному в замочной личине… однако в тот же самый миг вернула ее обратно, потому что ненароком посмотрела вправо и непроизвольно заметила, как по проезжей части, располагающейся в непосредственной близости и проходящей мимо поселкового пункта полиции, на полном ходу продвигается служебная «Нива», обозначенная необходимой символикой – белым цветом, синей окружной полосой и однотонными проблесковыми маячками – и управляемая неизменным и преданным Палычем. Сорокадвухлетний мужчина подогнал транспортное средство почти что вплотную, затормозил от неотразимой напарницы на предельно небольшом расстоянии и поставил возле неё автомобиль со строго определённым расчётом, чтобы той оставалось только, двигаясь по прямому направлению, сделать чуть менее десятка шагов, протянуть вперед неподражаемую правую руку, открыть пассажирскую дверцу, а затем одним ловким движением беспрепятственно очутиться в машине.

– Я уже осведомлен обо всех ужасных событиях, – сообщил он, что воспользовался многолетней привычкой, то есть, перед тем как поехать на работу, позвонил в дежурную часть и прояснил себе случившееся происшествие в мельчайших, детальных подробностях (ну, в тех, какие напрямую передали полицейскому сотруднику, непосредственно принявшему непривычный, наитревожнейший вызов), – поехали быстрей – чего зря «в долгий ящик откладывать» и лишнее время натягивать? Ехать придется километров эдак пятнадцать, причем двигаться по полному бездорожью, а на место страшного происшествия желательно приехать заранее, по крайней мере вперед райковской следственной группы.

Разговаривая, немолодой уже человек, носивший имя Алексеева Игоря Павловича и одетый в полицейскую форму, выдававшую старшего прапорщика, приоткрыл оконное боковое стекло и представил на обозрение деловитой красавицы внушительную фигуру, передававшую чрезмерное пристрастие к обильной и сытной пище и отличавшуюся как избыточно накопленным весом, так и значительной физической силой. Принимая нехитрое приглашение, она вытащила металлический ключ, так и не пущенный в прямое предназначение, убрала его в карман полицейской куртки, а следом по возможности спешно поместилась в отнюдь не просторном, зато давно уже привычном салоне. Оказавшись внутри, пытливая девушка первым делом посмотрела водителю в его удивительные голубые глаза, практически бездонные и сравнимые с бескрайностью безмерного океана, а не увидев в них никакого иного подвоха, перевела углубленный взгляд на широкую, округлую физиономию, обладавшую пухлыми, лоснившимися влагой щеками, «скользнула» по слегка приплюснутому носу, по извилистым губам (где с правой стороны верхняя приподнималась немного повыше), по многочисленным веснушкам, перевела его на тонкие, едва заметные, брови и остановилась на рыжих волосах, остриженных под самую короткую стрижку и не полностью прикрытых полицейской фуражкой. В отличии от более прихотливой сослуживицы, он оказался одетым в рубашку с укороченным рукавом и форменные брюки, строго полушерстяные и мастерски отутюженные; на ступнях у него виднеются простые, служебные туфли, имеющие прочную основу и черный окрас, стандартный во всех военизированных структурах, так или иначе относящихся к силовым. По сложившейся традиции Владислава положила письменную принадлежность, или в просторечии обычную папку, на сногсшибательные коленки и, не успела еще рванувшая машина как следует тронуться с места, обратилась к более опытному помощнику и озадачила его неимоверно волновавшим вопросом:

– Как думаешь, Палыч, чего это за странное проявление змеиной агрессии, случившееся на нашем участке, и сможет ли оно найти рациональное, неоспоримое объяснение?

– Не поверишь, но даже не представляю, – старослужащий прапорщик непонимающе пожал плечами и полез в нагрудный карман за неизменной пачкой «Alliance-а» (губительной для человеческого организма отравой); натренированным движением он извлек изнутри продолговатую сигарету, подкурил ее с помощью газовой зажигалки, а затем продолжил, выделяясь немного неоднозначным ответом: – На моей памяти – а служу я, как тебе должно быть отлично известно, не первый десяток лет – ничего похожего не было. Возьмусь предположить: либо все лесные гадюки, очумевшие от длительной зимней спячки, проснувшись, разом сошли с ума, либо же – но здесь я не больно-то и уверен? – все они подверглись какому-то мистическому, потустороннему заклинанию и, охваченные воздействием неведомой силы, устремились исполнять приказы всемогущего хозяина, прибывшего, скорее всего, напрямую из страшной и чудовищной преисподней.

– Ага? – кивнула знойная брюнетка черноволосыми прядями, придала озабоченному лицу задумчивый вид и непроизвольно стала постукивать по неизменной папке, выбивая нежными пальчиками непонятную, занудную дробь. – Вот только, если, скажем, склоняться ко «второму сценарию», вышестоящее начальство – да и все мало-мальски нормальные, прагматичные граждане вместе с ним заодно – они нас по ходу дела «на? смех» поднимут. Хотя… с иной стороны, лично для меня версия «вторжения в наш мир потусторонних сил» представляется наиболее правильной – а то как же еще растолковать необъяснимую активность, неожиданно возникающую у ползущих, отвратительных гадин, кстати ближе остальных имеющих сношение со всем непостижимым, необычайным и сверхъестественным?

– Возможно, Слава, ты и права, – Алексеев виделся нисколько не менее удрученным; он давно уже выехал из поселка, прогнал служебную технику по полевой, грунтовой дороге, длившейся на протяжении примерно одного километра, и теперь уверенно въезжал в лесистую полосу, простиравшуюся на необозримое пространство и длившуюся покуда хватало видимой линии горизонта, а заодно и людского пытливого взгляда, – только я вот одного не пойму да и в толк никак не возьму: безмозглые гадюки что, настолько проинструктировались сатанинским хозяином, насколько чего-то вдруг стали соображать, вследствие чего умертвили исключительно местного лесничего, отвечавшего за распределение вырубки лесных насаждений; его же выжившую семью – заметь, по какой-то неведомой причине – оставили почему-то нетронутой… так, что ли, прикажешь тебя понимать?

– Поэтому я говорю, что мистические домыслы сразу же засмеют, а нас самих, чего доброго, отправят прямым направлением в областную «психушку», – задетая за «живое», прагматичная девушка выдвигала правдоподобные и наиболее верные выводы; она задумчиво нахмурилась и ехала дальше откровенно насупившись, – а значит непременно надо искать вполне приемлемое объяснение, логически обоснованное и не содержащее в себе никакой мистической подоплеки; словом, прежде чем строить какие-то нелепые версии, надо перво-наперво приехать на место, внимательно по окружному периметру осмотреться, а затем уже делать неспешные выводы, как следует подкрепленные добытыми сведениями. И еще! Насколько мне известно, в последние несколько лет незаконные порубки не являются чем-то уж чересчур исключительным и случаются до крайности редко: оставшиеся лесные массивы давно уже поделились… проще говоря, в лице всемогущего государства они обрели и постоянного, и основного владельца.

Далее, отбросив в сторону необъяснимые служебные вопросы, неразлучные напарники продолжали небыстрый путь (проселочная дорога изобиловала то ямами, то канавами, и двигаться приходилось на второй, как максимум, третьей, но изрядно пониженной передаче), говоря на отвлеченные темы, к примеру: «Чем после работы вчера занималась?» – «Продолжила косметический ремонт выделенного мне дома: надоело ютиться в непривлекательной "сраче"». – «И как успехи – уже закончила?» – «Куда там, я только еще начала. Если ты помнишь, у меня невзрачная кухня, неприглядная комната, немногочисленное присутствие мебели, где на память приходит непритязательная кровать, пара-тройка простецких табуреток, старенький холодильник, приготовительный стол да разве еще платяной и посудный шкафы, приобретенные лично мной и поставленные в хлипкой избушке ни многим ни малым, а ровно неделю назад. Хотя… говоря по правде, оно и не хуже: не приходиться лишний раз напрягаться и чего-то тяжелое двигать». – «Позвала бы на помощь?» – «Справлюсь сама: у тебя жена невероятно ревнивая!» Вот так, неторопливо, за шутками, прибаутками, они приблизились к деревне Мучино и сразу же направились к респектабельному особнячку, принадлежавшему покойному окружному лесничему.

***

– Пойдем, что ли, посмотрим, чего же там на самом деле случилось? – чуть только невместительная машина остановилась, Владислава засобиралась на место происшествия, а заодно заторопила возрастного помощника: – Полагаю, Палыч, обладая намётанным, опытным взглядом, тебе необходимо пройти со мной, всё внимательно внутри осмотреть и, на основании увиденных признаков, сделать первоначальный вывод – а то чего мы зазря нелепо додумываем да понапрасну гадаем?

Заглушив служебный автомобиль и поправив форменную фуражку, немного ушедшую набок, старший прапорщик неторопливо выбрался наружу и, ступая грузной, медвежьей, походкой, направился следом за пытливой участковой, оказавшейся на улице первой. Их не встречали, поблизости никого из местных жителей не присутствовало; впрочем, незапертая калитка, имевшая двухметровую высоту и сконструированная из профильного железа, оказалась незапертой, поэтому бесстрашные напарники смело вступили на придомовой просторный участок и очутились на широкой приусадебной территории. Первое, что им бросилось в глаза, было исключительным порядком, царившим как на искусно возделанных грядках, так и в двух высоких и длинных теплицах, точно так же и в хозяйственных постройках, равномерно поставленных по левому боку и оказавшихся частично открытыми (в форме просторных навесов), а частью закрытыми (в виде бревенчатых, добротных сараев). Кое-где уже всходили посаженные сельскохозяйственные культуры, но при?бывшим полицейским работникам было отнюдь не до любования представленными красотами, подтверждавшими излишнее хозяйское трудолюбие, – они явились для проведения неотложного сыскного мероприятия; следовательно, не задерживаясь долго на обихоженном огороде, а лишь проведя беглое, предварительное обследование и выделив очевидный способ проникновения ползучего войска, несравненная участковая и ее неотступный помощник бравой походкой, следуя едва ли не в ногу, отважно двинулись внутрь.

Как уже упоминалось о нестандартной постройке сельского дома, вначале неразлучным сотрудникам пришлось миновать широкую веранду, затем приблизиться к прочной, пуленепробиваемой двери, установленной в самом конце, потом очутиться в квадратном коридоре, дальним окончанием переходящим в просторный холл, а в верхней части доходящим практически до полной высоты диковиной, необычайной конструкции, и, наконец, приблизиться к витиеватой лестнице, выполненной в цилиндрической форме и постепенно поднимающейся к верхней площадке (она извивалась вокруг центрального столба, словно бы стремящаяся в спальные помещения деревянная змейка). Из верхних покоев слышался тихий плач, принадлежавший взрослой женщине и маленькой девочке, поэтому, не задерживаясь надолго внизу, а только окинув профессиональным глазом ровный паркетный пол, перепачканный отхожими нечистотами и излучавший неприятный, противный запах, немолодой мужчина и совсем еще юная девушка, неприятно попеременно морщась и стараясь ступать по возможности аккуратно (хотя подошвы обутой обуви волей-неволей уже были немного запачканы), стали уверенно подниматься на выступающую возвышенность. Она представляла собой пяти-с-половиной-метровый коридор, с одной стороны ограниченный лакированной, разукрашенной балюстрадой, с другой обозначенный разделительной стенкой, где предусматривались две одинаковые двери, ведшие в ванное и туалетное помещение; концами он упирался в родительскую и, соответственно, в детскую комнаты.

Уже здесь, прямо перед последней ступенькой, на глаза им попались умерщвленные ночью злые гадюки, а чем взор проникал ближе к спальному, игровому пространству, расположенному по левую руку, их виделось всё больше и больше; у всех у них отмечались раздавленные плоские головы, изрядно помятые скользкие туловища, и все они занимали самые неприглядные позы, принятые ими, после того как, в спешке убитые, вольно или невольно вылетали из основного сражения, – сразу понимаешь, какая тут в ночное время развернулась отчаянная битва, окончившаяся ужасной трагедией. Между тем негромкие всхлипывания слышались из отделения, расположенного диаметрально правее, поэтому, не желая до экспертного исследования затоптать немногочисленные улики и лишний раз походить по дохлым, гадким тушкам, полицейские сотрудники намеренно отправились напрямую к выжившим людям.

Как и предполагалось, оба они находились в родительской комнате, имевшей площадь, доходившую до шестнадцати метров в квадрате; посередине, придвинутая высокой спинкой к правой стене, находилась двуспальная кровать, на которой и сидела горевавшая хозяйка, крепко обнимавшая хныкавшую девятилетнюю девочку. Говоря про страждущую мать, можно отметить, что, безусловно, с ее маленьким отпрыском, очаровательным и милым созданием, в ней присутствует невероятная схожесть, – она является белокурой, голубоглазой, обладает небольшим курносым носиком, изящно очерченными губами и выделяется продолговатой формой лица, а также бархатистой и нежной кожей; впрочем, как оно и полагается, у неё присутствуют и значимые различия – это двадцатидевятилетний возраст, более осмысленный взгляд, передающий уверенную натуру и наличие рационального здравомыслия (что в сложившейся ситуации крайне необходимо), а также невысокая и стройная фигура, отличающаяся привлекательными формами, иными словами, сложённая просто отлично. Едва увидев вошедших посетителей, она попыталась резко привстать и попробовала отстранить от себя плачущую малютку, облачённую в легкое домашнее платьице, в основном голубенькое, но украшенное и разноцветным, цветастым орнаментом. Но не тут-то и было: Та еще крепче обхватила ее изумительную шею маленькими ручонками и вцепилась в неё намного сильнее!.. Поправляя серый мохнатый свитер, почтительной хозяйке пришлось подниматься, не отпуская всхлипывающую дочурку, непередаваемо напуганную необъяснимым вторжением и беспрестанно оплакивающую смерть второго родителя (сгруженные джинсы на взрослой женщине так и остались немного помятыми, предъявляя на обозрение голые стопы, не укрытые ни колготками, ни носками, а, единственное, прикрытые узорчатыми теплыми домашними тапками).

– Ковшова Ирина Игнатьевна, – не отпуская хнычущую девочку, пытающуюся прижаться еще гораздо сильнее, учтивая хозяйка протянула правую тоненькую ладошку и, представляясь, поочередно пожала руку и той и другому, – а на руках у меня находится единственная доченька Маша. Вы нас извините, – становилось очевидно, что горевавшая женщина всеми силами старается найти в себе силы и пытается казаться внешне спокойной, – но после всего, сегодня ночью случившегося, мы никак не очухаемся и находимся во власти невыразимых кошмаров и чудовищных наваждений, не передаваемых никакими людскими словами. Отвечая на Ваш вопрос, – она уловила еле заметное движение, промелькнувшее по сосредоточенному лицу любознательной полицейской, – мы и в полицию-то не сразу смогли обратиться, а испуганно дрожа и удручающе плача, сидели в нашей с супругом комнате и боялись даже пошевелиться. Как вы понимаете, очухаться мы сумели лишь только к утру, кое-как оделись, осмотрелись по сторонам, убедились в преждевременной смерти мужа – я дипломированный фельдшер и, соответственно, в постановлении медицинских диагнозов кое-что понимаю – но всё равно первым делом позвонили в ближайшее отделение скорой помощи – они, кстати, еще не приезжали, и вы явились намного быстрее – а затем, как и принято, «отзвонились» по «002» и сообщили о случившихся событиях правоохранительным органам.

Словно бы подтверждая ее предыдущие слова, вслед за женским возгласом «Эй! Хозяева, есть ли кто-нибудь дома?» в нижних помещениях послышались осторожные шаги, приближавшиеся к витиеватой, фигурчатой лестнице. Опережая владелицу жилых помещений и непременно желая поприсутствовать при осмотре мертвого тела, Шарагина вышла в коротенький коридорчик и окликнула прибывшую сотрудницу, представлявшую первостепенную лечебную сферу:

– Поднимайтесь на второй этаж: мы находимся здесь!

Предусмотрительно, чтобы лишний раз не натопать и не загубить основные следы, способные привести к разгадке загадочной тайны, Алексеев вместе с Ковшовыми остался в родительской комнате, предоставив пытливой спутнице единолично сопровождать проведение полноценной констатации смерти, преждевременно настигшей окружного лесничего. «Странно, почему же всё-таки жалящие гадины напали именно на человека, обязанного следить за сохранностью лесных насаждений – он что, «узенькую тропинку» им где-нибудь перешел?» – употребляя иносказательное выражение, рассуждала деятельная красавица, перед тем как встретить молодую особу, поднимающуюся кверху и одетую, как оно и полагается, в синюю спецодежду, по кругу отмеченную светоотражающей лентой. На груди у неё крепился служебный «бейджик», представлявший ее как Лаврентьеву Елену Ивановну.

Являясь хорошенькой, двадцатисемилетней девушкой, обладающей великолепной фигурой, не отягченной избыточным весом, прибывшая медичка легко взбежала по закругленной лестнице; но… увидев перед собой многочисленных дохлых гадин, ненадолго остановилась, перекосив испуганной мимикой красивую физиономию, худощавую, миловидную, а книзу слегка треугольную, а заодно и расширив изумрудные глаза от панического, практически суеверного, страха; ее же каштановые волосы, спускавшиеся чуть ниже мочек округлых ушей и отмеченные недлинной, равномерной прической, в одно мгновение страшно взъерошились и, казалось бы, еле-еле заметно зашевелились. Разумеется, при виде небывалого ужаса, никем из присутствовавших людей раньше не виданного, первым делом она отпрянула на два шага назад, но, остановленная негромким окриком: «Не бойтесь, милая девушка, все оставшиеся здесь змеи являются мертвыми!», прозвучавшим из чувственных, малиновых губ, вернулась назад и продолжила подниматься, нерешительно преодолевая оставшиеся четыре ступеньки. Выражая обуревавшие мысли, она состроила неприятную гримасу, передававшую полнейшее отвращение, наморщила слегка выпиравший нос, казавшийся больше обычного, но ничуть не портивший приятного впечатления, и прочно сомкнула алые уста, накрашенные яркой помадой.

– Что тут случилось? – было первоочередное, о чем спросила Лаврентьева, осторожно переступая через раздавленных омерзительных змеек. – Нам позвонили и сообщили, что кого-то покусала гадюка; фактически же, созерцая представшую перед взором неестественную картину, можно сделать вывод, что, скорее всего, во внутренних помещениях происходила настоящая ужасная бойня. А что здесь за странный, противный запах?..

– Как будто бы пахнет человеческими фекалиями, – договорила Шарагина само собой просившийся вывод, как и ее более старшая спутница, оберегая новомодные ботильоны и стараясь ступать по наиболее чистым поверхностям, незагрязненным неприглядными нечистотами, отслоившимися от испачканных туловищ, и свободным от расплющенных, умерщвленных созданий, – наверное, поскольку основное жилище представляется неприступным, они всем скопом заползали через отхожее место, точнее, проникали вначале в отстойник, затем, перемещаясь по сливному трубопроводу, перебирались в унитаз, а выбраться дальше наружу – это для пронырливых и юрких «шнурочков» явилось незамысловатой проделкой простой и нисколько не осложнённой техники… Поправьте меня, если я окажусь неправа?!

Однако спорить с ней никому не хотелось, да по большей части было и некому; с другой же стороны, когда совсем неглупая брюнетка договаривала предположительную фразу, не лишенную рассудительной логики, невольные попутчицы как раз таки приблизились к уме?ршему лесничему, скончавшемуся ужасной смертью и чуть ранее подвергнутому неописуемым мукам; а значит, необходимо было начинать скрупулезно работать и каждому из подошедших сотрудников заниматься собственным делом: одной осматривать раны, а второй искать возможные ответы, способные помочь разъяснить таинственную загадку, а если повезет, привести к ужаснейшему, зато прямому и основному убийце. «Только бы не пришлось иметь дело с потусторонними силами, – между делом подумала Владислава, машинально считая раздавленные черные тушки и насчитывая никак не меньше восьмидесяти, – эк их сколько кто-то пригнал?.. А мужик ничего – молодец! – похвальное высказывание она относила к отважному защитнику деревенского дома, подвергнутому жестокому и жуткому нападению. – Стольких омерзительных гадин перед смертью успел отчаянно уничтожить; да-а… по-видимому, он очень любил обеих красавиц: и маленькую дочку, и молодую жену… похожих мужей еще поискать!..» Ее отвлечённые размышления прервались профессиональным заключением, сделанным местной фельдшерицей, закончившей с подробным осмотром; она вот только что поднялась от полностью посиневшего туловища, некогда представлявшегося красивым и сильным мужчиной, и делилась теперь добытыми результатами:

– На нём не менее сотни змеиных укусов – такой концентрации яда, попавшего в человеческое тело и проникшего в кровь, никто бы не выдержал; выражаясь проще, натерпевшийся мужчина вначале невероятно мучился, затем, парализованный, рухнул на пол, ну, а в дальнейшем, совсем через небольшой промежуток времени, неимоверно страдая, покорился жестокой судьбе, а следом в кошмарных мученьях представился.

Ничего другого, более приближавшего к истине, в детской комнате найдено не было («"Нихера" я, бестолковая, так и не поняла – может, чего у эксперта получится?» – рассудила самокритичная брюнетка, причем вполне справедливо и всесторонне правдиво), а потому обе девушки – и полицейская, и медичка – решили лишний раз ничего не напортить, а удрученные, поникшие, поспешили из кошмарного помещения, двигаясь к выходу. Оказавшись за пределами ужасавшего пространства, и та и другая более-менее облегченно вздохнули, а расставаясь возле витиеватой лестнице, спускавшейся книзу и, к удивлению, не загаженной умерщвленными трупиками, вежливо попрощались и отправились каждая по собственной надобности: одна – обслуживать следующий тревожный вызов, а вторая – пытаться разобраться в этом, нечаянно-нежданно возникшем.

Глава II. Пугающая лесная делянка

Когда Шарагина возвратилась обратно и снова появилась в родительской комнате, то, к удивлению, обнаружила, что, оказывается, в том числе и преданный Палыч не оставался сидеть без полезного дела; говоря иначе, на момент ее прихода и добропорядочная хозяйка, и почтительный гость (каким-то невероятным чудом?) уложили переволновавшуюся девочку спать (наверное, подействовало прибытие существенной защитительной силы; по крайней мере, подобным образом полицейские ассоциируются в любом, нормальном понятии), после чего вдвоём, оба вместе, переместились к будуарному столику, украшенному фигурным широким зеркалом и установленному в дальнем, левом, углу, уселись друг против друга и делились теперь возникшими мыслями, причем Алексеев задавал вопросы, наводившие на правильные и трезвые размышления, а даваемые ответы усердно записывал, угрюмая же хозяйка пыталась построить осмысленную и хоть сколько-нибудь правдоподобную версию.

– Опергруппа еще не приехала? – ненадолго оторвавшись от записей, поинтересовался он, едва за возвратившейся участковой поплотнее закрылась входная белёсая дверца.

– Нет, а с какой, спрашивается, целью допытываешься, – в свою очередь спросила кареглазая сослуживица, придав смугловатому лицу придирчивое, если и не лукавое выражение; она приблизилась почти вплотную и через плечо стала заглядывать в подробно произведенные записи, – наверное, чего-то уже «накопал»? – конечно же, она имела в виду «существенно приблизился к объясняемой истине».

– Хм, от правды я пока ещё далеко, – старший прапорщик, не слишком любивший погружаться в написание служебной документации, вернулся к ненадолго прерванному занятию, рассчитывая как можно быстрее от него откреститься (хотя его никто сейчас не принуждал и фиксировать передаваемые сведения он вызвался целиком и полностью добровольно), – но мне непонятна одна немаловажная, ежели и не крайне существенная деталь?..

– И-и?.. – подтолкнула его Владислава к продолжению рассказа, выразившись своеобразной манерой, с недавних пор вошедшей в привычку и сводившейся к тому простому условию, что она умышленно растягивала целевые слова и методично выделяла гласные звуки.

– Короче, – как и всегда в моменты, когда сомневался, старослужащий помощник начал с любимого слова, – со слов Ирины Игнатьевны, – непроизвольно он кивнул на сидевшую напротив женщину, – получается, вчера днём ее муж отправился в лес, чтобы клеймить новую «деловую делянку» и чтобы выделить её одному неждановскому бизнесмену, осуществляющему предпринимательскую деятельность в сфере деревообрабатывающей промышленности и периодически выписывающему в лесном хозяйстве «ствольную, корневую основу», используемую впоследствии в качестве строительной древесины. Несомненно, я далек от наивного убеждения, что чего-то у них не срослось, либо же не заладилось, либо же – что еще невероятнее! – они вспомнили какие-то старые обиды, зависшие каким-нибудь неразрешённым вопросом; однако я совсем не исключаю той исключительной вероятности, что выбранная местность, отмеренная для последующей порубки, является в чём-то особенной и содержит в себе разгадку случившейся необъяснимой трагедии – нужно выехать в расположение предполагаемой лесосеки, все тщательно вокруг осмотреть и сделать обоснованные, подкрепленные наглядным изучением, выводы.

– Ты зна-а-ешь, Палыч, а я придерживаюсь того же самого мнения, – поддержала Шарагина непродолжительную речь, излитую бывалым, продуманным компаньоном, тем более что сама она на менее отчётливо понимала – при озвученных обстоятельствах непременно поступит неоспоримая команда «сверху» и в любом случае на тщательное обследование лесного учасика, как бы кому ни не хотелось, но выехать все же придется (так не лучше ли проявить полезную инициативу, чем быть приписанным к нерасторопным, неумным и крайне нерадивым сотрудникам?), – когда выдвигаемся?

– Минут через десять, – простодушно ответил рациональный напарник, вновь погрузившийся в неприятную писанину, нудную и страстно им нелюбимую, – сейчас я только объяснение, отбираемое с супруги, закончу, оставлю его хозяйке, чтобы она оформленный документ передала прибывшей следственной группе – и сразу поедем. Ты как, Слава, не против представленного мной несложного распорядка?

– Полностью его поддерживаю, – проговорила Владислава серьезным, категоричным тоном, сменив немного игривое настроение на более чем ответственное (попадая на похожие происшествия, каждый из сотрудников, являясь нормальным человеком, не лишенным нервной системы, естественно, пытается чуть-чуть хорохорится), – тогда заканчивай снимать показания – не буду мешать! – а я отправлюсь на улицу, поподробнее осмотрю приусадебную территорию и поточнее попытаюсь выяснить: откуда же всё-таки поганые змеюки проникли, в каком примерно залезли количестве и где конкретно впоследствии вползали во внутреннее пространство?

На том и порешили: Алексеев остался неторопливо дописывать и заполнять несложное объяснение, а дотошная девушка, молодая и неусидчивая, отправилась на тщательное исследование придомового участка. В конечном счёте, к моменту, когда не слишком расторопный напарник закончил и когда он вышел на улицу, готовый следовать дальше, деятельной коллегой было установлено (причем без знающего эксперта), что проворных гадин оказалось не менее тысячи, что заползали они практически по всей длине окружного забора и что во внутренние помещения отвратительные гадюки проникали через канализационный отстойник, изготовленный из железобетонных колец и имевший небольшую, неровную дырочку, вполне пригодную, для того чтобы можно было пробраться существу как юркому, так и маломерному, так, по сути, еще и пронырливо скользкому. Она аккуратно присела на корточки и, применяя металлическую линейку, всегда имевшуюся в папке и способную сопоставить точный размер до десяти сантиметров, измеряла треугольное отверстие, когда к ней приблизился Палыч и, оценив применяемые старания, окликнул незамысловатым, резонным вопросом:

– Слава, ты всё здесь закончила? Лично я, да… То есть теперь мы смело можем ехать на лесную делянку, где попытаемся найти ответы на случившуюся в природе загадку.

– Хорошо, – поднимаясь в полный рост и убирая измерительный прибор на привычное место, не стала кареглазая участковая оспаривать предложенный вариант, поскольку и сама склонялась к тому же самому мнению, – поехали, а не то скоро «райковские» приедут, – подразумевала она районных специалистов, – а в нашей первоочередной работе еще и «конь не валялся».

Застегнув письменные принадлежности на железную молнию, она отправилась к стоявшей снаружи машине, сопровождаемая неотступным помощником. Они уселись в непросторном салоне, а едва удалились от жуткого дома и выехали на грунтовую дорогу, как им на замену прибыла запоздавшая оперативная группа, скомпонованная из следователя, эксперта и оперуполномоченного уголовного розыска; соответственно, полицейские незадачливо разминулись.

– Палыч, давно хочу у тебя спросить, – Владислава снова придала себе слегка игривое выражение, поступая так специально, чтобы не показаться нестойкой и чересчур впечатлительной; сама же она тем не менее легонько подрагивала и, конечно же, сильно переживала, – а ты хотя бы представляешь, куда нам в последующем следует ехать, скажем, в какую конкретно частичку огромного лесного массива?

– Примерно, – незамедлительно отозвался более-менее осведомлённый напарник, уверенно правя служебной машиной и выводя ее на середину неширокой дороги (встречного движения не было никакого и его неосторожный замысел выглядел всецело приемлемым, тем более что по краям кое-где попадались хотя и неглубокие, но крайне вязкие лужи), – «хозяйка» умершего лесничего, – по местному наречию подобным образом иногда обозначали супругу, – мне подробно всё разъяснила. И вот что странно?! Обычно покойный Ковшов предпочитал служебные вопросы «оставлять на работе», и никогда их не выносил на общее обсуждение, и не ставил в курс проживавших с ним домочадцев. Между тем в последнем случае, словно бы неожиданно-непредвиденно что-то почувствовав, Владимир Николаевич, – назвал он ответственного лесного сотрудника по полному имени, – отправляясь на клеймение, вдруг уточнил, что едет в тридцать третий квартал, а там проследует в тринадцатый выдел.

– И что, постесняюсь спросить, нам озвученные цифры дают? – озабоченно фыркнув, Владислава вполне справедливо предположила, что номерные обозначения, приведенные сейчас говорившим сотрудником, в непосредственном ведении органов внутренних дел, так сложилось, в определённой им замысловатой структуре не значатся. – Лично мне они представляются пресловутой китайской грамотой, непонятной и нечитаемой.

– Оно вроде бы правильно, – согласился Алексеев с дотошной красавицей, не упускавшей ни единого удобного случая, чтобы в полной мере не докопаться до существующей истины; сейчас она сидела, немного нахмурившись, и пыталась что-то в светлой головке прикинуть, – только в «бывалошние» времена у нас, причем аккурат поблизости, заявлялась «незаконная рубка», поэтому приблизительно, куда следует ехать дальше, волею случая мне стало известно… тем более, – он приветливо усмехнулся, – что супруга Ковшова предполагаемый маршрут мне разъяснила в мельчайших подробностях; а по ее неприхотливым подсказкам мы – как хочешь! – но непременно доедем.

– Потому как исследуемая местность тебе отлично известна, – договорила за словоохотливого помощника не менее разговорчивая брюнетка и, неприятно вздрогнув, сразу же замолчала.

Оно и неудивительно: выехав из населенного пункта и миновав непродолжительный открытый участок дороги, они свернули на наезженный проселок, который в конце концов уперся в непроходимую лесную чащобу и в дальнейшем следовал через дремучие насаждения, густо разросшиеся по необъятной округе и воистину казавшиеся просто бескрайними; говоря другими словами, на них опустилась неприятная, зловещая тень, мрачная и угрюмая, страшная и кое-кого немножечко напугавшая.

– Словно бы темная ночь, жуткая и кошмарная, на нас сейчас с тобой нежданно-негаданно опустилась, – прокомментировала Шарагина включение водителем фар, необходимых для лучшего продвижения и почему-то оказавшихся незажженными. – Растолкуй мне, Палыч, странную истину: неужели в российских лесах еще остались настолько непроходимые территории, где света вольного не увидишь? – без сомнений, она намекала на непролазные дебри, в которых из-за могучих древесных ветвей, раскинувшихся в ширь и затмивших собою жаркое солнце, создавалось впечатление сказочного, дивного леса, какой в современном мире навряд ли уже существует и какой можно встретить лишь в старых, ещё славянских, повествованиях.

– Не поверишь, – по какой-то непонятной причине Алексеев выпятил вперед могучую грудь, словно бы испытывав сейчас невероятную, несказанную гордость, а еще и зардевшись легким, едва заметным, румянцем, – но в нашем ведении пока еще существуют!

Странно другое, – придав себе задумчивый, слегка удрученный, вид, рассуждала тем временем Владислава, оглядываясь настороженным взглядом по сторонам и пытливо изучая необхватные стволы широковетвистых елей и сосен, уходящих раскидистой кроной в далекое, незримое поднебесье, – каким, спрашивается, интересным образом в вековом лесу дорогу прокладывали?

– Путем постепенного выпиливания стволовы?х оснований и последовательного выкорчевывания оставшихся после спилки древесных пеньков, – простодушно ответил ей старожил, неплохо осведомлённый обо всех маломальских нюансах, существовавших в леспромхозовских тонкостях, – говоря конкретнее, изначально первоочередные делянки выделялись в длину, а затем, по ходу углубления, клеймились на более расширенной площади – сама скоро в сказанных словах сумеешь воочию убедиться.

И действительно, как подтверждение произнесенного монолога, справа возникла значительная лесная прогалина, покуда ещё не заросшая и изобиловавшая мощными сосново-еловыми пнями; по площади она могла бы сравниться с маленькой деревенькой. Дальше ехали молча, поскольку неприветливый сумрак и угнетавшая тишина никак не способствовали поддержанию светской беседы, а все рабочие моменты ими более или менее были изучены. По пути, пока они в течении получаса добирались до нужного места, полицейским сослуживцам попалось еще несколько точно таких же отработанных выделов; наконец, они остановились возле определённого участка, где, начиная прямо от неширокой дороги, виделись массивные деревья, росшие подряд и имевшие на необхватных стволах характерные надрезы, а в них проставленные чёрные клейма.