Легенда о капитане Бероевой

– Тем самым, – не унималась любознательная оперативница, хлопая длинными густыми ресницами, – имеется в виду нечто похожее на огромного хищника? Правильно ли я сейчас понимаю?

– Трудно сказать, – пожал Джордан плечами, – но похоже, что так.

– Ну, вот, я же говорил, что это дело не рук гомо-сапиенс, – сумничал специальный агент, не удержав при себе свое мнение, – здесь водится какая-то живность, очень любящая «человечину».

– Допустим, – еще сильнее заморгала глазками сыщица, – но у меня назревает вопрос: является ли эта конечность частью тела одного из тех четырех трупов, что уже находятся в морозильнике?

– Судя по представленной здесь одежде и имеющемуся строению – нет, – сделал однозначное заключение врач, сдвинув к переносице брови, – этот рукав является частью куртки, которую носил Картонкин, все же остальные убитые носили другие вещи. Это факт, не подлежащий сомнению.

– Таким образом, – предположила Оксана, останавливая игру своих восхитительных глазок, – мы приходим к абсолютному выводу, что эта рука являет собой принадлежность к туловищу, пропавшего без вести, электрика-техника. Так ли, я понимаю?

– Определенно, – согласился доктор, положив начинающую оттаивать руку на хирургический стол.

– Значит можно с полной уверенностью заявить, – продолжала допытываться девушка, – что Ивана уже нет больше в живых?

– Без сомнения, – констатировал американский специалист медицины, – даже имея это единственное ранение на всем своем теле, у него вряд ли получилось бы остановить кровь, вытекающую из поврежденной артерии. Да и время, проведенное на морозе, а он отсутствует почти сутки, вряд ли благоприятно скажется на его жизнеспособности.

– Слышишь, Джонни, – обратилась Бероева к спец-агенту, не забыв состроить тому прекрасные глазки, – Картонкина можно исключить из списка живых, а заодно и подозреваемых. Таким образом, мы опять вернулись в самое начало пути и ни на шаг не сдвинулись с места.

– Что же нам делать? – поинтересовался специальный агент ФБР-а, скрещивая на груди свои руки.

– Искать, пытаясь найти разгадку творящимся здесь злодействам и, по возможности, шевелить своими мозгами, – твердо заявила отважная девушка и, уже обращаясь к Джордану, взглянув на полностью оттаявшую конечность, произнесла, – уберите ее в морозильник, «Док», а то она уже начинает попахивать. В нас же, я думаю, здесь больше нет надобности, поэтому мы оставляем Вас вместе со всеми трупами.

Произнеся эти слова, она направилась к выходу, увлекая за собой Джонни. Как только они оказались в коридоре, коллега из штатов не преминул снова попробовать наладить с девушкой более близкие, чем просто рабочие, отношения.

– Ксюша, – произнес он загадочным голосом, – а у тебя есть кавалер? То, что ты не замужем – это можно сказать с полной уверенностью, ведь у тебя совершенно нет никакого кольца.

– Интересно, Джонни, – усмехнулась девушка, ожидавшая нечто подобного, видя, как О’Нил жадно «пожирает ее глазами», – а у вас в Америке все такие прямые? Вы не ухаживаете за девушками, а сразу тащите их в постель?

– А, что здесь такого? – без тени смущения, произнес ухажер, – Если встречаются два человека с абсолютно схожими интересами, равные по социальному статусу, не лишенные привлекательности, почему бы им не узнать друга поближе? А, вдруг, из этого получится чего-нибудь более возвышенное и интересное?

– Например? – удивилась молодая красавица наглости и настойчивости «своего» кавалера.

– Создание крепкой семьи, – с непроницаемым лицом отвечал ФБР-овец, словно бы это являлось основной нормой жизни. – Что же тут необычного? В Америке многие люди, занятые на службе, заключают браки подобным образом.

– Но не в России, – оборвала прелестница эту тираду, для приличия гневно «стрельнув» прекрасными глазками. – У нас сначала сердце должно почувствовать, что человек тебе близок. Только после этого мы переходим к каким-то там отношениям. А, для занятия проституцией существуют определенные слои населения с явно заниженным чувством социальной ответственности. Я понимаю, что на станции с ними проблема, но, поверь, лично у меня нет совершенно никакого желания вдруг сделаться им подобной.

– Очень жаль, что ты поняла все превратно, – впервые, за все время этой откровенной беседы, смутился О’Нил. – Ты действительно мне очень понравилась, и я просто голову теряю, когда нахожусь рядом с тобой.

Эти слова американца не лишены были истины. Он, расценивая Бероеву, как предмет своих вожделений, и уверившись, что она от него без ума, сам, до такой степени запал на эту красавицу, что непременно хотел с ней обхождения более близкого, чем простое сотрудничество. Однако, та быстро осадила этого слишком рьяного кавалера и вернула его «на место». «А, ты не так уж проста», – рассуждал специальный агент ФБР-а, когда они расходились по своим комнатушкам, чтобы немного отдохнуть перед близившимся обедом.

Весь остаток дня прошел в размышлениях и разработке дальнейшей стратегии, на тот случай, если придет отрицательный ответ на проведение общей эвакуации. Оксана убедила себя в том, что в этом случае она непременно должна побывать в том месте, где ученые производят свои исследования. В этой мысли ее укрепил еще один произошедший на станции случай.

В половине седьмого вечера явилась научная часть личного состава «Зимовки», но прибыли они только втроем. Оксана, как раз, бесцельно слонялась по коридорам, пытаясь мысленно разрешить созданную кем-то загадку, когда с улицы ввалились всего-лишь трое ученных.

– А, где ваш четвертый? – сразу же попыталась разузнать российская сыщица, – На улице что ли замерз?

Научные сотрудники предпочли отмолчаться, отводя глаза в стороны и не желая встречаться с зорким взглядом опытной сотрудницы МУРа.

– Так. Я не поняла? – спросила Бероева, придавая своему распрекрасному личику гневное выражение, – Это что еще за игры – в молчанку? Я так понимаю, у нас еще один пропавший генетик? Я вижу «Зверюге» сильно нравится наша российская «человечина», которую он стал предпочитать американской.

Она безошибочно определила, что в наличии все, кроме Григоровича. «Сначала Попов, затем этот. Еще трое из гражданской обслуги. Если так пойдет дальше, я тут скоро останусь с одним только Джонни», – словно молния, пронеслась в ее голове неприятная мысль, и невольно сжалось «похолодевшее» сердце. Вслух же, оставляя для остальных свои эмоции непостижимыми, Оксана произнесла:

– Значит так: идите немедленно раздеваться, а потом общенаучный сбор в зале для совещаний. Респект?

– Да, – нехотя, хором, все ученые подтвердили свою готовность исполнить указание московской оперативницы.

Девушка между тем крикнула Джонни, и они вдвоем ждали, когда соберутся остальные участники этого немногочисленного собрания. Через пятнадцать минут явился и весь научный состав. Лишь только они расселись, председательствующая, коей сама себя утвердила Бероева, сразу же с интересом спросила:

– Ну-с, уважаемая профессура, и где же отстал наш доцент Григорович? Не выдержал вашей давки и «спекся»? Или же произошло нечто другое? Меня очень интересует, что случилось на этот раз? Хочу вас сразу заверить, что тут нет никакой Государственной тайны, а значит вы обязаны отвечать. Предупреждаю. Я наделена особыми полномочиями и могу арестовать здесь любого и посадить под замок. Это понятно?

В знак согласия, все молча стали кивать головой. Оксана, между тем, убедившись, что все всё прекрасно себе уяснили, проговорила:

– Начнем с Вас, мистер Рамирес. Что Вы можете пояснить по факту исчезновения Вашего прямого коллеги?

– Все было, как обычно, – начал ученный муж, вздохнув так тяжело, словно делал это в последний раз, – мы работали, выполняя каждый свои обязанности. При этом сразу же поясню, что мы не всегда находимся вместе, периодически возникает потребность нам разделяться. Так было и на этот непредвиденный раз. За час, до окончания сегодняшней смены, Владимиру понадобилось, скажем так, отойти. Он ушел и больше не возвращался.

– То есть? – очень удивилась сотрудница уголовного розыска, – И вы не стали его искать? Вам ведь, наверное, приходится отходить в одно и тоже общее место, или каждый предпочитает свое?

– Конечно же мы искали его, – настаивал Джеймс, сделав недовольной гримасу, – мы осмотрели все, что только смогли осмотреть, но его присутствие обнаружено не было. Как Вам, наверно, известно, мы находимся в ледяной толще самой северной точки планеты. В такую погоду вход туда периодически заметает снегом. Вот именно расчищать его и отправился Григорович, чтобы обеспечить нам свободный проход, а заодно уменьшить количество снежного покрова, который необходимо будет откинуть завтра. Ведь работа – есть работа, и от нее нас никто освободить не сумеет.

– Значит вы и завтра собираетесь туда отправляться? – изумилась Оксана, недоверчиво сощурив свои прекрасные глазки и тут же обратилась к своему американскому «другу», – А, ты, чего молчишь, Джонни? Объясни этим господам, что на них открыта охота, и кто-то из них обязательно будет следующим.

– У меня нет таких полномочий, – совершенно серьезно промолвил О’Нил, даже не изменившись в лице, – я не могу лезть в исследования научных работников. Думаю, у тебя, Ксюша, должны быть аналогичные поручения.

– Я не знаю, как у вас там в Америке, но у меня существует только единственная инструкция, – самозабвенно воскликнула российская сыщица, – это закон «О полиции» нашей страны, где четко прописано, что я, паче-чаянья, своим долгом обязана защищать жизнь и здоровье граждан, а все остальные инсинуации оставлять на потом. Поэтому, я запрещаю дальнейшее проведенье исследований, которые становятся очень опасными. Если же, кому-то что-то не нравится, (намекая на скрытных ученных), то пусть берут меня вместе с собой, чтобы я могла обеспечить охрану. Да и вообще, я жду подтверждения из нашего «Центра» на разрешенье эвакуации. Так-что я возьму на себя смелость предположить, что пришла пора всем сворачиваться, ведь, как только позволит погода, за нами пришлют самолет. Надеюсь, с этим все стало ясно? – и не получив ответа, продолжила, – Тогда вернемся к исчезновению доцента-генетика. Мы остановились на том, как он пошел расчищать вход. Что дальше? Продолжайте, мистер Рамирес.

– Дальше все просто, – воспользовался профессор возможностью продолжить прерванное повествование, – мы, выходя из ниши, сразу же обнаружили, что наш коллега отсутствует.

– Но что-нибудь, скорее всего, осталось? Следы борьбы? Кровь? Был ли расчищен снег? – «засыпала» оперативница Джеймса вопросами.

– Нет, все было чисто, – отвечал научный сотрудник, – если и были какие следы, то их, вероятно, запорошило обильным снегом, которого было навалено столько, что мы еле отгребли себе дорогу на выход.

– А, с утра? – прервала его Оксана, словно бы стараясь «сверлящим» взглядом заглянуть в душу этого человека.

– Что с утра? – не понял ученый, выразив на лице удивление.

– Вход был завален также? Или меньше? А, может больше?

– Картина была аналогичной, – чуть стушевавшись, что не ускользнуло от глаз умудренной опытом сыщицы, проговорил научный сотрудник.

Кроме этого не осталось не замеченным ошеломление, «волной» пробежавшее по лицу профессора геологии Веремчука. «Что-то этот американский «хлыщ» не договаривает. Надо обязательно отдельно «попытать» последнего россиянина», – размышляла Бероева, анализируя увиденную ею мимику.

– Что ж, тогда мне все ясно, что ничего снова не ясно, – сотрудница МУРа решила заканчивать это бесполезное совещание, – все могут идти отдыхать.

Она даже не стала удерживать Джонни, чтобы спросить его мнение, во время последнего его монолога четко определив занимаемую им основную позицию. Для себя же оперативница определенно решила, что необходимо без свидетелей пообщаться с геологом.

Глава VIII. Орудие преступления