Мать

Мать
Василий Васильевич Брусянин

Опустошённые души
«Свечи на ёлке догорели и потухли… Особенно долго почему-то догорала одна свечка, розовая… А дети кричали:

– Мама!.. Мамочка!.. Смотри, розовая свечечка всё горит…

Анна Николаевна смотрела на догоравшую розовую свечку и молча о чём-то думала.

Но вот и тонкий, обуглившийся фитиль розовой свечечки перегнулся, моргнул раза два-три блестящей искрой и упал на еловую ветку, и потух…»

Василий Брусянин

Мать

(Новелла)

Свечи на ёлке догорели и потухли… Особенно долго почему-то догорала одна свечка, розовая… А дети кричали:

– Мама!.. Мамочка!.. Смотри, розовая свечечка всё горит…

Анна Николаевна смотрела на догоравшую розовую свечку и молча о чём-то думала.

Но вот и тонкий, обуглившийся фитиль розовой свечечки перегнулся, моргнул раза два-три блестящей искрой и упал на еловую ветку, и потух…

Старшая дочь Анны Николаевны, Наденька, вздохнула, прижалась к матери, обвила её за шею руками и тихим и робким голосом спросила:

– Мамочка!.. Ты говорила, что папа приедет, когда зажгут ёлку, а он не приехал?..

К Анне Николаевне и Наденьке подошёл Серёжа, светлокудрый мальчик с серыми глазами.

Он пристально и испытующе смотрел в лицо матери и ждал ответа…

– Милочки мои, верно папе нельзя было, он и не приехал…

Она говорила и прятала от детей глаза.

– А когда же он приедет? – капризным голосом спросил Серёжа, и глазки его блеснули слезами… – Мама, когда же он приедет?.. – повторил он вопрос, видя, что мама замешкалась с ответом.

– Скоро, милый, он приедет… скоро… Идите спать, пора… Няня расскажет вам сказку, а завтра вечером мы все поедем на ёлку к Юре и Юлечке… Помните вы Юлю и Юрочку?..

Анна Николаевна долго говорила о Юле и Юрочке, вспоминала о минувшем лете в Финляндии. Говорила о море и горячем песке, по которому все они ходили босыми ногами.

Она отвлекла внимание детей от жгучего вопроса об отце, и те успокоились, покорно выпили по кружке молока и ушли с няней в спальню.

Анна Николаевна поцеловала их в постельках, прикрыла одеялами, а старая няня уселась у детских кроваток и тихим и ласковым голосом начала рассказывать сказку-выдумку, красивую выдумку, непохожую на жизнь со скучными долгими днями и тёмными глухими ночами.

Анна Николаевна и сама была готова слушать эту сказку-выдумку, чтобы забыть о жизни. Но простоватое старческое лицо няни смутило её. В самом деле, разве же может эта простоватая женщина успокоить её своей сказкой-выдумкой?..

Она осторожно поднялась, взглянула ещё раз на милых деточек, вышла из детской, плотно притворив дверь, и чрез столовую прошла в кабинета мужа.

Недавно здесь горели на ёлке свечи, яркими бликами играя на позолоте ёлочных украшений. В комнате было светло и весело. Старая няня играла на гармонике «Казачка», а Наденька и Серёжа плясали и так смешно притопывали своими крошечными, толстенькими ножонками.

Она сидела в большом кресле у письменного стола мужа, читала газету и вслушивалась в игривый мотив гармоники и слушала, как дети отбивали ножонками такт и плясали.

Пёстрый газетный листок с пёстрыми фактами жизни не остановил её внимания. Она осмотрелась по сторонам. Обвела глазами комнату, засмотрелась на письменный стол мужа. И этот стол был таким же, каким был и в рождественский вечер прошлого года, когда муж был дома.

Тогда был такой же тихий, хороший вечер… Горели на ёлке свечи, и было уютно и тепло всем вместе… Отец сам украшал для детей ёлку, он любил это делать…

В тот вечер прошлого года старая няня стояла у двери в столовую со скрещенными на груди руками, а в её глазах светилась тихая радость. В тот вечер отец сам играл «Казачка», улыбался, а Наденька и Серёжа плясали и хохотали…

Когда дети заснули, Анна Николаевна с мужем поехали на рождественский журфикс к знакомым и вернулись домой только к утру, когда на небе горела яркая путеводная звезда…

Как странно, в её памяти навсегда запечатлена одна подробность этого утра.

Они ехали на извозчике по Николаевскому мосту. Муж долго всматривался в одну яркую звезду рождественского утра и сказал:

– Посмотри, как красива эта звезда!.. Может быть, она светила и волхвам несколько веков назад… И они шли к своей цели, верные себе…

Помолчав он добавил:

– А у нас, людей двадцатого века, часто нет такой путеводной звезды, и мы сбиваемся с пути, или… в нас гаснет вера в ту далёкую мечту, далёкую и яркую как эта звезда…

И в голосе его дрогнули печальные нотки.

Она помнит этот голос до сих пор, и всё, что сказал муж, врезалось в её память. Часто потом, после отъезда мужа, ей приходили на память эти слова и как раскалённые уголья падали на дно её души.

Горят эти слова в её душе и теперь. И нет от них покоя и забвения…

Сегодня вечером Анна Николаевна собралась поехать на журфикс к тем же знакомым, где они с мужем были и в прошлом году… Но она раздумала…

Захотелось побыть в одиночестве, что-то ещё продумать, в чём-то разобраться, что так и осталось неясным на всю жизнь.

Она достала из ящика стола последнее письмо мужа и стала перечитывать его, точно с желанием найти в нём ответ на неразрешённые вопросы. Но письмо было кратко: муж сообщал о своём здоровье, спрашивал: «Как дети?»… и только.

Короткие, спешно набросанный строки… Часто от них веет холодом и даже смертью…

Холодные мурашки пробежали по спине Анны Николаевны, добрались до затылка, охватили всю голову. Почтовый листок задрожал в её руке: она нашла новые слова в письме мужа. Как это она раньше не замечала этого?.. Вот они… Муж пишет: «Анюта, не грусти, голубчик, кто же нибудь должен остаться и с детьми… Мы поделили труд, иначе нельзя»…

Он часто говорил то же самое, когда был с нею. И как-то выходило так, что Анна Николаевна оставалась около детей, потому что «иначе нельзя», а он делал то, что ему хотелось. Он выходил из тесных рамок их семьи и расплывался в той большой массе людей, которая называется человечеством. И только два представителя громадного человечества оставались около неё, и она с ними…

Разве же это ответ на запросы Анны Николаевны?.. Разве же она об этом думала, когда была курсисткой и даже гимназисткой?..

Тогда рисовались призрачные дали будущего, и она представляла себя приносящей жертву всему человечеству.

Когда они встретились и сошлись, они оба говорили одно и то же: «Теперь мы вместе пойдём на общую работу»… И они пошли на эту работу…

Но вот родилась Наденька, и она отстала от него. Заботы матери о малютке становились на её пути к общему, большому счастью. Появился на свет Серёжа, и на пути к общему счастью всех людей выросло благо двух, – двух: Наденьки и Серёжи… Дети росли, а путь к общему счастью всё больше и больше засорялся и терялся…