Нарциссизм. Пси-операция

В-третьих, психоанализ позволит нам побывать по обе стороны баррикад. Иные парадигмы оставляют большой простор для дуалистического подхода, концентрируются на противоречиях между угнетателями и угнетенными. Пожалуй, только психоанализ может показать со всей ясностью глубинное родство и единосущность обеих сторон мнимого конфликта. Ибо конфликт этот не происходит в реальности, но развертывается внутри психики одного субъекта.

В-четвертых, мною движет профессиональный гнев. Я не могу и не хочу допустить, чтобы какая-то клика дилетантов и профанов безнаказанно жонглировала результатами колоссального научного труда целой плеяды блестящих умов прошлого столетия. Что ценит психоаналитик выше всего, если не слова? Свободной речью клиента пишется история развития психоанализа. Но теоретическое изучение этой свободной речи и её влияния на психику клиента предельно не свободно. Здесь необходима абсолютная строгость в вопросе терминологии. Нельзя допускать, чтобы вполне конкретный термин выполнял функцию народной стигмы.

Итак, мифологическая цель книги – последовательный демонтаж современного мифа о нарциссизме с прицелом на развенчание дегенеративной мифологии об угнетаемых и угнетенных. Мы предлагаем рассматривать миф как триединство следующих компонент: 1) сакральная часть, или же ядро, 2) профанная часть, или же текст, 3) аффектный фон. Первая компонента описывает реальное знание или событие, вокруг которого выстроена вторая компонента. Аффектная компонента характеризует эмоциональное напряжение между первыми двумя.

Замечание. Сказанное не относится к нулевым мифам (мифам, порожденным пустотой), каковые не имеют представимого ядра и отличаются вырожденным аффектным фоном[6 - Подробнее о мифах пустоты и их влиянии на хоррор-культуру написано в моей книге «Пустота порождающая».].

Тексты нарцистских (или, если угодно, антинарцистских) мифов изобилуют преувеличениями касательно количества нарциссов и их особых качеств. Ядро же дегенеративной мифологии сводится к чудовищно простому посылу: тот, кто объявил себя угнетенным, и только он, определяет допустимую меру нарциссизма в себе, в других и в обществе. Например, феминистки тайно или явно претендуют на монопольное право определять, какое высказывание или действие является патриархальным угнетением.

На примерах и контрпримерах мы показали (Глава 1) типичные ошибки в гипердиагностике нарциссизма, а также логическую несостоятельность попыток приписать нарциссам особые качества. Речь идет, в частности, о способности нарциссов строить блестящую карьеру, вызывать чувство вины у партнера, бесконечно долго удерживать партнера в разрушительных (абьюзивных) отношениях или, напротив, бесконечно быстро менять партнеров.

Что касается ядра дегенеративной мифологии, то от него нельзя просто так отмахнуться. В самом деле, ядро – по определению! – содержит некие реальные знания о реальных событиях. Вечно угнетенные бросают все силы, чтобы получить право стигматизировать определенных субъектов. Важно понять: чем именно эти субъекты опасны для адептов дегенерации? Какие реальные (а не артикулированные в тексте мифа) качества превращают вас во врага дегенерации, в красную тряпку для охотников на нарциссов, в потенциальный объект стигматизации? Здесь наш дискурс автоматически переходит в пространство власти и социальных отношений, так как право стигматизировать есть один из архаичных властных функторов[7 - Функтор, или диспозитив власти, – в данном контексте следует понимать в том значении, в котором использовал эту категорию Мишель Фуко в цикле лекций «Психиатрическая власть».].

Публичной стигматизации подвергаются в основном белые, гетеросексуальные, социально и психически полноценные мужчины и женщины умеренных взглядов. Однако показательно, что популярная психология ищет нарциссов в основном среди мужчин. Между тем, именно с желания женщины срочно завести ребенка берет начало теория Фройда о нарциссической зависти к фаллосу.

В позапрошлом веке имела место зеркальная стигматизация. Роль стигмы играл новомодный диагноз «истерия», который, по сути, обозначал способность к богатой символической симуляции неясного генеза. Истерия считалась уделом исключительно неудовлетворенных женщин. Фройд сам признавался, что женская психология долгое время оставалась несправедливо обделенной психоаналитическим вниманием. И это при том, что только психоанализ позволил обнаружить за истерией созревший социальный запрос женщин на свободное выражение сексуальности. Близорукость Фройда была уравновешена дальнозоркими трудами Шандора Ференци, который первым сформулировал право женщины на оргазм и увидел причину женских неврозов в низком уровне мужской сексуальной культуры.

Здесь мы соглашаемся с существованием реальных нарциссов, то есть неких субъектов, обладающих реальными специфическими качествами. На этом этапе рассуждений мы еще не знаем и не можем знать, каковы эти качества. Мы лишь констатируем, что часть общества адаптировалось и выработало (не могло не выработать) психическое противоядие от социального патогена. Адепты дегенерации (против которых психика и искала вакцину) интуитивно догадались о существовании носителей иммунитета и теперь всячески пытаются уничтожить иммунных. Соответственно, задача настоящих нарциссов – осознать социальную функцию своих качеств (как и сами эти качества), чтобы не бороться с ними, а использовать по назначению в борьбе за власть и свободу.

Таким образом, социально-политическая цель книги – определить, на какие болезни общества субъект может ответить только с помощью некоторых особенных симптомов. Особенность их в том, что они не сводятся ни к невротической, ни к психотической структуре, ни к топическим расстройствам вроде психопатии[8 - Автор не разделяет классификации Мак-Вильямс и других аналитиков, особо выделяющих пограничный регистр.].

С этого момента мы переходим в область психоаналитических абстракций и обобщаем понятие травмы. Травма есть попытка преодолеть опыт беспомощности. Невозможность воскресить умершего любимого человека или созерцание горящего семейного поместья – частные, наиболее очевидные примеры таковой беспомощности. Предпошлем, в самом первом приближении, что нарцисс – реальный, а не мифологизированный – трепещет от ощущения беспомощности перед современным миром. Но что именно повергает его в ступор или трепет? Какой именно аспект жизни ставит перед субъектом вопрос столь неразрешимый, что на него возможно дать лишь нарциссический ответ? Да, интуитивно читатель понимает, что современный человек – существо парадоксально беспомощное на фоне своей техногенной власти над природой.

Обратимся к актуальному дискурсу. Три проблемы беспокоят общество больше всего: 1) расширяющиеся паноптические и репрессивные возможности государства и силовых структур, 2) ускоряющийся ход социального и психического времени, 3) нарастающее социальное расслоение и поляризация общества.

Может, нарцисс ощущает беспомощность перед государственной машиной? Но вот незадача: чем слабее государство, чем больше ответственность политиков перед народом, тем страшнее гражданину в этом слишком гражданском обществе. Сильное государство или наличие сильных подавляющих авторитетных фигур вызовет к жизни Эдипальные структуры и выльется в симптомы невротического регистра. Эта область слишком хорошо исследована, чтобы искать ответы там.

Может, человек мучается от невозможности остановить или хотя бы замедлить ход времени? Действительно, ритм жизни значительно ускорился и продолжает ускоряться. День перепутался с ночью. Пространственные преграды и скоростные рубежи падают один за другим. В суете жизни человек забывает о смерти. Но бессознательное помнит. Как результат: бессонница, прокрастинация, выгорание, жажда начать жизнь с чистого листа. Нарциссизм? Никак нет. Чистый комплекс Хроноса[9 - Концептуальная модель комплекса Хроноса, в самых общих чертах, изложена автором в книгах «Либидо с кукушкой» и «Лишняя хроносома».] Автор, опираясь на теоретические и практические исследования в этой области, может с хорошей точностью заявить: здесь еще много белых пятен, но за нарциссизм хронотические структуры ответственности не несут.

Итак, беспомощность перед сильными мира сего и равно беспомощность перед ходом времени вызывают в психике процессы, не имеющие отношения к нарциссизму. Кого еще вынужден бояться современный человек? Вернитесь к началу текста. Активисты, феминистки, борцы за социальную справедливость, зоозащитники – вечно угнетаемые и жаждущие угнетать. Адепты дегенерации. Нет, не государственной машины боится гражданин, вынужденный оглядываться после неосторожно брошенной сексистской или расистской шутки. Не гнева природы боится промышленник или охотник, но безумной агрессии самозваных защитников окружающей среды.

Мы стали беспомощны перед слабейшими, перед якобы равными. Пожалуй, это и есть ключевое отличие, главная болезнь современного общества – культ слабых, культ равенства, культ дегенерации. Не является ли нарциссизм закономерным ответом на разрушение естественной иерархии, на слом сословной структуры, на невозможность защитить (и даже обозначить) границы своего жизненного пространства? Я полагаю, что социальная функция нарциссических симптомов и переживаний именно такова. Нарциссизм есть последняя попытка психики в одиночку восстановить полноценное неравенство, отсутствующую в современном обществе. Но, так как человек есть существо социальное, то и подобные попытки психики обречены на провал. В лучшем случае психика породит кадавра, крайне примитивные эрзацы иерархии и инаковости (6.4, 7.5).

Сторонники социальной справедливости будут возмущены этой гипотезой. Как же так, ведь имеется колоссальной социальное расслоение! Здесь мы вынуждены их поправить: экономическое неравенство действительно имеет место, но, к великому сожалению, оно не перерастает в неравенство собственно социальное и, тем более, в неравенство политическое. Между тем, запрос именно на социальную иерархию является фундаментальным для психики. Описанию иерархических потребностей посвящена (Глава 2Глава 2), где мы подробно остановились на бесправии успешного человека, беспомощности гражданина перед адептами культа дегенерации и подстрекаемой ими толпой.

Логика психоанализа обязывает нас двигаться от субъекта как целого к инстанциям его психики, к взаимодействию единичных психических объектов – представлений. Какая именно «часть» психики испытывает чувство беспомощности? Что меняется в её нормальной динамике? Как это сказывается на других психических топосах? И далее: как построенная модель способствует совершенствованию психоаналитической техники при непосредственной работе с нарциссами?

Коль скоро всё равно рассуждение сведется к взаимодействию психических инстанций, не лучше ли сразу рассматривать динамику единичных объектов психики и усмотреть там некий предельный переход от обычной динамики к динамике аномальной?

Фройд, будучи первопроходцем и создателем психоанализа, не мог позволить себе подобной роскоши. Он накапливал, описывал, систематизировал данные наблюдений, затем выдвигал первые обобщающие гипотезы, опираясь на исследования Шарко и Брёйера. На основе гипотез и описательных моделей Фройд выстраивал экспериментальные методики, одерживал блистательные победы, терпел сокрушительные поражения, учитывал ошибки, пересматривал свои же концепции, выдвигал новые гипотезы… Наиболее ценные теоретические статьи были написаны нашим великим дедушкой уже в сумерках жизни, после Первой Мировой (и во многом под влиянием эха от взрыва артиллерийских снарядов, сотрясающего исторические струны anima mundi).

Если бы не бездарное словоблудие гламурных постмодернистов, имеющих наглость называть себя аналитиками, психоанализ вполне мог повторить триумф квантовой механики. Начало XX века ознаменовалось бурным накоплением экспериментальных фактов, указывающих на квантование физических величин в масштабах атома. Физики стремительно (по меркам того времени) с нуля создали математический аппарат для описания квантовых систем. И уже на основе этого аппарата и научных абстракций они могли не только решать уже известные, но и придумывать новые экспериментальные задачи. Психоанализу явно не хватает формализма, подобного квантомеханическому. Сами посудите, определение либидо как полумифической психосексуальной энергии мало полезно, если речь идет только об интерпретации свободной речи. Между тем, свободная речь клиента во всех её формах (от ассоциаций до сновидений) – единственный источник экспериментальных данных для психоаналитика. Где же тот теоретический аппарат, позволяющий различить в потоке свободной речи стоящие за ней психические структуры и процессы?

Отсюда с необходимостью следует научная цель наших трудов и, в частности, этойкниги – выстроить формализм, который а) непосредственно опирается на наблюдение и эксперимент, б) отличается наглядностью и простотой, в) позволяет «автоматически», ad hoc получить точные определения таких фундаментальных категорий, как представления, либидо, вытеснение, отрицание, Сверх-Я, самость. Вы скажете, что категории эти давно определены в поздних работах Фройда. Однако перечитайте его тексты: вы не найдете там строгой иерархии аксиом и категорий, если не считать формулировку принципа удовольствия (по иронии, именно последний пал жертвой неуёмной склонности Фройда к самокритике). Таковым формализмом, методологическим фреймворком для построения моделей, метаязыком психоанализа, стала разработанная нами психоаналитическая диаграмматика (Глава 3).

Из относительно простых соображений, используя предельно наглядный аппарат диаграмм, мы покажем, что такое потоки либидо и каково их проявление в структуре свободной речи. Не вдаваясь сейчас в подробности, скажем, что наше сознание переключается между представлениями, следуя за устойчивыми потоками либидо. Соответственно, нас будут интересовать различные аномальные морфы потоков либидо, которые также наблюдаются на практике. Аномальной морфой, ответственной за нарциссические феномены, мы вслед за Фройдом, считаем застой либидо. У Фройда это понятие носило, в общем-то, абстрактный характер. Наш подход позволяет препарировать застой либидо в сугубо практической плоскости, обнаруживая его проявления и в творческом процессе, и в специфических видах тревоги, и – самое главное – в структуре свободной речи клиента.

В рамках построенного формализма мы вводим строгие определения основных категорий психоанализа и психических структур. Мы утверждаем, что не сам застой, но его локализация в специфических структурах Я является причиной феноменов и процессов, обобщенно называемых нарциссическими. Более того, нам удалось разделить эти феномены на три независимые группы в соответствии с той специфической структурой, которая вместила застой либидо. Основным инструментом моделирования является диаграмматический формализм и более строгий подход к динамике композиций небольшого числа представлений.

Мы выделили три ключевые структуры, чье взаимодействие с застоем либидо продуцирует нарциссические феномены.

Во-первых, структура отрицания (3.9), которая при отягощении застоем продуцирует различные виды нарциссической тревожности (Глава 4, Глава 5, Глава 6).

Во-вторых, структура самости (3.10), для которой отдельно описаны два патогенных механизма: образование застоя на границе самости (Глава 7) и его проникновение внутрь самости (Глава 8).

В-третьих, управляющие интроекты (3.11), отвечающие за реализацию ценностных стратегий[10 - Ценностная стратегия – стиль и образ деятельности, осуществляемой субъектом в ответ на несовпадение его идеалов с реальностью.], акцентуации характера и психопатические стили. В качестве удобного примера для описания механизма интроверсии мы использовали реакцию психопатов на специфическую фрустрацию (Глава 10).

Отдельным пунктом стоит выделить фазу зеркала (Глава 9) и зеркальный диаграмматический узор, который позволил решить вопрос о самостоятельности «комплекса Нарцисса». Из соображений целостности структуры книги рассуждения о нарциссизме как псевдокомплексе помещены в последний параграф (10.6).

Насколько новым является наш подход? Благодаря «Наброску очередной психологии»[11 - Freud. Entwurf einer Psychologie, 1895.] мы понимаем, что Фройд все-таки пытался разработать диаграммный язык для описания психической активности. За пять лет до открытия Максом Планком квантования энергии Фройд уже оперировал понятиями «квант аффекта», «квант либидо». До первой работы по моделированию нейронных сетей оставалось полвека…

Фройд испугался собственного озарения, поэтому просил доктора Флисса сжечь присланные по почте пророческие черновики. Флисс переписку не сжег. Бесценные письма были выставлены вдовой доктора на аукцион, где их выкупила интеллектуалка, ученица Фройда, психоаналитик и греческая принцесса Мари Бонапарт. В отличие от современной женской половины западной психологической мысли, принцесса по достоинству оценила идеи Фройда и перенесла locus vires психоанализа во Францию.

К сожалению, о принцессе вспоминают гораздо реже, чем о гламурном провокаторе Жаке Лакане. Бесспорно, любитель бессмысленных неологизмов сделал много для развития французской психоаналитической школы, однако без Мари Бонапарт никакой школы не было бы вообще. Французы долгое время были настроены крайне враждебно к психоанализу – к «аморальному яду, разработанному по приказу кайзера». Только синтез железной воли, тонкого женского разума и многолетнего труда пробил брешь во французском посттравматическом национальном застое, возникшем на почве череды военно-политических поражений. Многочисленные противники были уверены, что боевым знаменем французских войск является белый флаг. И сейчас мы видим, как элита Пятой Республики делает всё, чтобы разрушить страну руками анархистов и мигрантов. Единственная их надежда – появление нового Шарля де Голля. Если испугаются и не примут де Голля, значит будут иметь дело с новым Петеном.

Мы же, не желая, чтобы русский психоанализ повторил судьбу французского, а Россия – судьбу Франции, начинаем нашу спецоперацию по дедегенерации.

Глава 1. На обиженных критерии тестируют

1.1. Издержки самодиагностики

В современной популярной психологии сформировался миф об эпидемии нарциссизма, подобный мифу о глобальном потеплении. Психологи, психотерапевты и лица, называющие себя психоаналитиками, регулярно пишут статьи и устраивают конференции на тему нарциссических расстройств. Якобы в наши дни невозможно избежать столкновения с нарциссом и необходимо срочно принимать защитные меры, подозрительно похожие на попытки средневековых крестьян защититься от вампиров с помощью чеснока. В принципе, создание черной соломенной чучелки и последующий сбор средств на борьбу с ней – занятие, присущее любой институции или общности, переживающей системный кризис. Та же психология (вернее, та часть её дискурса, которая упорствует в своей гуманитарной направленности и не желает учитывать научных достижений в области нейрофизиологии) регулярно пыталась и пытается привлечь внимание широкой платежеспособной аудитории, сочиняя очередную страшилку. С подачи недобросовестных психологов-гуманитариев публика становится озабоченным то интересом детей к компьютерным играм, то якобы повышенным уровнем агрессии в обществе, то полумистическими пограничными расстройствами, то всемогущими манипуляторами, то неправильным режимом сна, то психосоматикой в самой вульгарной (почти языческой) её трактовке.

СМИ и блогеры, не особо утруждая себя рефлексией и проверкой фактов, охотно тиражируют сомнительные открытия западных психологов, наперебой предупреждая человечество об очередной психогенной угрозе. Человечество, также не особо утруждая себя рефлексией и проверкой фактов, охотно поглощает очередную алармистскую статейку и бежит бороться с психогенной угрозой. Уровень тревожности повышается, и вот уже впечатлительное стадо в самом деле находит у себя все симптомы страшного недуга и мучается. Процесс, известный и описанный ещё Джеромом в «Троих в лодке».

Стоит ли только лишь на этом основании клеймить позором недобросовестных психологов и падких на сенсации блогеров? Нет. Зачем искать дополнительный повод для постановки очередного клейма, если и так ставить негде? Я далек от мысли, что между одними и другими существует некий сговор. Скорее всего, они в большинстве своем попросту глупы, чем не отличаются от большинства как такового. Пускай одни полуграмотные играют роль целителей и вовлекают в свою орбиту таких же полуграмотных, играющих роль больных и жаждущих имитации исцеления. Гармония замкнутого биогеоценоза. Лишь бы ни те, ни другие не пытались сбежать из общей палаты и распространить свои игры в доктора за пределы большого дурдома под названием «общество». Но ведь пытаются же, черт побери…

В конце концов, существует же технообразная ниша на рынке экстрасенсорных услуг, когда клиенту сканируют ауру, находят в ауре дырки и паразитарных сущностей, проводят курс исцеления, а после повторного сканирования торжественно поздравляют изрядно обнищавшего клиента в успешном очищении ауры. Найдите десять отличий. И там, и там имеет место опредмечивание тревоги, внушение, игра на склонности особей к ипохондрии, воздействие на незрелые погрязшие в магическом мышлении умы. Опять же, законное и добровольное изъятие лишней денежной массы у глупой части населения есть очевидное благо для более умной части населения. Особенно если изъятие производится в пользу последней.

Народным массам необходима эта сугубо социальная процедура по искусственному опредмечиванию тревоги с последующим ее заземлением. Незачем оставлять массу в «заряженном» состоянии: порождаемые незаземленной тревожностью психические страдания вполне реальны, а тревожный коллективный рассудок становится лакомой пищей для радикалов и политических авантюристов. Пусть отовариваются, опредмечиваются и заземляются. Только, ради всего святого, не нужно искать здесь какого-то особого содержания, нуждающегося в психоанализе. Такие люди страдают не от какого-то конкретного содержания, но от примитивной структуры психики. Не может и не должен психоаналитик тратить время на изучение отдельного представителя народной массы. Пусть ими занимаются зоопсихологи, антропологи, политики или те же экстрасенсы.

1.2. Делегированный пациент

Почему же тема нарциссизма так долго занимает топы психологических блогов? Чем нарциссизм оказался привлекательнее психосоматики или пограничных расстройств? Да тем же, чем снятие порчи личных аскетических практик. Аскеза подразумевает победу над собой, порчу наводит третье лицо. В нарциссизме можно обвинить другого. Можете представить, что к обычному психологу придет обычный человек из народа и скажет: «Ну нарцисс я, нарцисс. Лечите меня семеро»? С трудом. Вот прийти и пожаловаться на обнаруженное у себя с помощью интернет-поисковика психосоматическое посттравматическое трансцедентальное мультигендерфлюидное расстройство, выражающееся в избытке веса и недостатке ума – всегда пожалуйста. И ведь не скажет психолог, что джанк-фуд жрать меньше надо и книжек больше читать. Слишком просто и невежливо. И к диетологу с эндокринологом вряд ли пошлет. Правильно, зачем исключать органику и реальные риски здоровью? Будем с умным видом применять к клиенту концентрированный психовекторный психокомедийный психопсихологический психосинтез! Знакомая ситуация? Чем глупее специалист, тем больше он боится простоты и прямоты, тем меньше он склонен отправлять клиента к представителям традиционной медицины или психиатрии.

Народный психолог будет потворствовать клиенту в поиске виноватых. «Психосоматика у вас от обиды на отца. Какие у вас были отношения с отцом? Трудные?». Хрустального шара и ворона на плече не хватает. Конечно, у инфантильных лиц всегда и со всеми трудные отношения. Все от них чего-то требуют. Особенно родители, которые, видите ли, не обеспечили чадушке готовый стартовый набор в виде проплаченного диплома, квартиры, машины и работы в банке.

Даже такой расклад недостаточно привлекателен и безопасен для народной психики. Свободная речь всё равно сыграет роль, запустит процесс рефлексии. Клиент нет-нет, да начнет подозревать, что дело-то не в отце. Еще возьмет и наладит с ним отношения! Конечно, можно найти нового виновника всех бед, но рано или поздно черный список себя исчерпает. А вдруг окажется, что у клиента прекрасные отношения с отцом или отца вообще не было. Народный психолог выкрутится, но будет чувствовать себя крайне неуютно.

Иными словами, существует риск ситуации, когда клиенту некого будет винить. И придется обратиться к себе, обратить внутренний взор на себя. Учитывая привычку инфантильных лиц смотреть на окружающих с претензией и выискивать недостатки, переориентация этого испепеляющего взора внутрь себя не сулит ничего хорошего. К подобному нужно быть по-настоящему готовым, и подготовка эта совершенно выходит за рамки психологии. Это уже нечто из области покаяния – и здесь человеку из народа стоило бы не по психологам бегать, а идти в храм. Тяжелый общественно полезный труд и фундаментальное образование тоже пойдут на пользу. Но легче верблюду пройти через игольное ушко, чем народной массе добровольно познать радость труда. «Смирись, праздный человек, и прежде всего потрудись на родной ниве».

Определенно, страх самой возможности покаяния пронизывает всю народную психологию – она строится на поиске виноватых, отвращает человека от себя, позволяет на короткий период опредметить и заземлить тревогу. Это позволяет объяснить, почему и народные психологи, и их инфантильная клиентура часто с такой ненавистью относятся к психоанализу. Они могут безоговорочно верить во всякую ересь, посещать бесчисленные тренинги безличностного роста, но именно от психоанализа шарахаются, как черти от ладана. Психоанализ изначально, открыто и честно заявляет: вы приходите к нам не за советами и ответами, не за готовыми решениями и чудесными психотехниками. Вы приходите говорить о себе и от себя. Вам дается полная свобода речи, в то время как психоаналитик зачастую хранит молчание и не вовлекается в ваши сюжеты, не потворствует поиску виноватых.

В психоанализе вы и только вы виноваты. Но вот забрезжил рассвет, и ты прощен. Ты простил сам себя. В борьбе за свободную речь вы обретаете свободу от внутренних источников вины. Если мне будет позволено столь дерзкое сравнение, то психоанализ по сути является светским эквивалентном исповеди. Психоанализ начинается с покаяния, когда клиент достаточно доверяет психоаналитику, чтобы признаться в том, как трудно воспользоваться столь долгожданной возможностью говорить свободно, не боясь богов и судей. Конечно, знака равенства между исповедью и психоанализом нет, социальный функтор психоаналитика принципиально отличается от функтора духовного наставника. Поэтому аналитик не только может, но и обязан отслеживать проявления психического сопротивления со стороны клиента и (по возможности) пресекать попытки вечно избегать проработки проблемных тем.

Теперь вы можете прочувствовать, какая бездна пролегает между народной психологией и психоанализом. Противоположные идеи, подходы, императивы. И всё же, даже клиент народного психолога иногда стоит на распутье. Он говорит: «У меня психосоматика предстательной почки, фингал под третьим глазом». Подставьте туда любой нагугленный или придуманный диагноз. Ключевой посыл: «у меня». Клиент еще не ищет виноватых, но народный психолог уже искушает клиента начать этот поиск. И здесь еще открыта возможность случайного чудесного обращения клиента к самому себе, как бы инфантильным он ни был. Если клиент по-настоящему хочет познать себя, то никакой психолог ему не помешает.

Какая же формулировка первичного запроса отсекает и эту призрачную возможность обращения к себе? Постановка диагноза ближнему своему. С порога клиент заявляет, что его психическому благополучию угрожает нарцисс. Как правило, родственник или партнер. Притом современная «этика» прямо запрещает народному психологу даже думать о том, что режиссером абьюзивных отношений является сам клиент. Что вы, что вы, это виктим-блейминг, это нетолерантно и бесчеловечно. К счастью, мы с вами не подписывались танцевать на канате, протянутом между зверем и сверхчеловеком, поэтому подобные обвинения нас не смущают. Мы освободили речь от политкорректности и освободились от страха перед адептами дегенерации, поэтому смело заявляем. В психическом насилии виноваты и мучитель, и жертва.