Живые книги с говорящими автографами

Вторым, кто попытался внести коррективы в освещение начального периода войны, был генерал, доктор исторических наук, профессор П.А. Жилин. В издательстве «Мысль» вышел только первый завод его монографии «Как фашистская Германия готовила нападение на Советский Союз». Второго автор не дождался. Книга оказалась под запретом. Жилин, прошедший тропы войны от рядового солдата до генерал-лейтенанта, оказался в опале.

В 1965 году после семилетнего домашнего ареста были подготовлены к публикации «Воспоминания и размышления» опального маршала Г.К. Жукова. Ни одно из государственных издательств не взялось опубликовать мемуары Георгия Константиновича. Отрицательные отзывы о рукописи дали маршалы А.А. Гречко, М.В. Захаров, К.С. Москаленко и генерал А.А. Епишев. Дважды Г.К. Жуков обращался к Л.И. Брежневу, последний раз 23 февраля 1968 года. Книга вышла в «доработанном» виде в марте 1969 года!

Трагично закончилась жизнь еще одного видного исследователя истории Великой Отечественной войны, руководителя редакции и одного из авторов пятого тома многотомной «Истории КПСС» Ю.П. Петрова. Макет пятого тома, отправленный в ЦК КПСС, попал под запрет и был рассыпан. Возвратившись домой после головомойки в Отделе науки ЦК, Ю.П. Петров принял изрядную долю снотворного и больше не проснулся. Вторая книга пятого тома, вызвавшая особое раздражение у главного идеолога ЦК М.А. Суслова, вышла в свет в 1980 году, т.е. через 10 лет после трагической смерти Ю.П. Петрова.

В историографии Великой Отечественной войны 1960–1980-е годы характеризуются обилием мемуарных публикаций. Ими были забиты все толстые ведомственные и вневедомственные журналы. Они шли в виде отдельных публикаций. Их оставили на память потомкам почти все видные военачальники, маршалы и генералы. Общеизвестно, что память любого человека избирательна. Лучше помнится хорошее, и не хочется вспоминать о плохом, особенно на закате жизни. Желание войти в историю чистым, снять с себя груз ответственности за гибель не единиц, а тысяч людей. Переложить эту ответственность на кого-нибудь другого в конечном счете вело мемуаристов к фальсификации истории Великой Отечественной войны.

С наступлением в конце 1980-х годов периода гласности положение в историографии Великой Отечественной войны кардинально не изменилось. По-прежнему в исторических исследованиях превалировала тема массового героизма советских людей на фронтах и в тылу ради Великой Победы и скрывалась от народа трагическая сторона войны – гибель в ее горниле 27 миллионов советских людей, лучшей дееспособной части общества.

В 1990-е годы по-прежнему для абсолютного большинства исследователей оставались закрытыми документы архивов. К ним допускались лишь избранные. Там, в секретных хранилищах, скрывалось от народа многое:

1. Более 50 лет советские люди не знали, что 23 августа 1939 года в Москве в узком кругу между Гитлером и Сталиным был совершен раздел Европы – вместе с Пактом о ненападении Молотов и Риббентроп подписали секретный протокол.

2. 17 сентября 1939 года Советский Союз вступил во Вторую мировую на стороне фашистской Германии и оставался ее верным союзником вплоть до утра 22 июня 1941 года.

3. Никакого внезапного нападения фашистской Германии на Советский Союз не было. Военно-политическому руководству СССР еще в марте 1941 года было хорошо известно, что оно состоится. Об этом свидетельствует опубликованный в 1998 году доклад начальника ГРУ Генштаба Красной Армии генерал-лейтенанта Голикова, состоявший из донесений о готовящемся нападении фашистской Германии на Советский Союз. Но вывод он сделал весьма странный: «Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, от германской разведки» [1]. Ответственность за катастрофические последствия этого вывода вместе с Голиковым должно было бы разделить все военно-политическое руководство страны.

4. От советских людей более полстолетия скрывалось, что к концу 1941 года Красная Армия понесла огромные потери – почти 2 миллиона человек были убиты. И почти столько же попало в плен. Только в Вяземском котле, по сводке германского верховного командования (немцы любят точность), пленных насчитывалось 663 тысячи человек [2, с. 85]. А при прорыве из Вяземского котла у села Богородицкого в «долине смерти» полегло 19 тысяч воинов [2, с. 86].

Публикация архивных документов идет крайне медленно. При подготовке к публикации двухтомника «Документы. 1941 год» ученые отыскали около 10 тысяч документов. Опубликовано же более 600, т.е. 6 % от выявленного. Где гарантии того, что отбор не осуществлен в угоду нынешней политической конъюнктуре?

Из исторических исследований 1990-х годов следует отметить полемически заостренное содержание коллективной монографии «Другая война. 1939–1945». В этой книге «авторы дают ответы на некоторые из наиболее острых, запутанных или сознательно искажавшихся в недавнем прошлом вопросов, касающихся преддверия, хода и итогов войны» [3]. Однако публикация данной книги – лишь начало переосмысления уроков военной поры.

Историкам еще предстоит кропотливая работа по подготовке обстоятельно аргументированных научных трудов, объективно и непредвзято освещающих историю Великой Отечественной войны.

Список литературы

1. Документы. 1941 год. Книга первая. –М., 1998. –С. 780.

2. Самсонов А.М. Москва 1941 год: от трагедии поражений – к великой победе. –М., 1991.

3. Другая война. 1939–1945. –М., 1996. –С. 7.

Историческая книга новейшего времени

Гришаев В.В. Историческая книга новейшего времени // Книжная культура Сибири: материалы регион. науч.-практ. конф. – Красноярск. – С. 17–22.

Если очертить новейшее время прошедшим двадцатилетием, то книги на исторические темы претерпели изменения революционного порядка, вызванные резко возросшим интересом россиян к отечественной истории.

Произошло это в период горбачевской перестройки и гласности. Попытка его команды модернизировать социализм, сделать его демократичным, гуманным закончилась полным провалом.

Но гласность периода горбачевской перестройки привела к буму интереса россиян к отечественной истории, апогей которого пришелся на 1987–1989 годы.

Первыми, кто бросился открывать и закрывать белые пятна в отечественной истории, были публицисты – журналисты, политологи, экономисты и социологи.

Именно в эти годы обнаружилось, что значительная часть сведений исторического характера были ложными, своеобразными мифами, сотворенными в угоду политической конъюнктуре и пристрастиям политических деятелей советского периода.

Под грифом «совершенно секретно» в архивах спецхранах государственных библиотек от исследователей скрывались сотни тысяч документов и книг, которые смогли бы повлиять на более объективное освещение многих проблем Отечественной истории, особенно советского периода, и существенно сократить число «белых пятен».

Вполне естественно, что наибольшее число «белых пятен» оказалось в Отечественной истории советского периода. Именно на этом хронологическом отрезке отечественной истории развернулись жаркие дискуссии в интерпретации важнейших исторических событий, фактов и явлений.

Фактическая отмена цензуры в период горбачевской перестройки и гласности, доступ ученых к ранее секретным документам, материалам и запрещенным публикациям, снятие своеобразного табу на изучение многих узловых и щепетильных проблем отечественной истории создали реальную возможность для удовлетворения резко возросшего интереса россиян к своему историческому прошлому.

Многие советские историки, пережившие своеобразный шок, не смогли сразу же включиться в процесс пересмотра стереотипов интерпретации исторических событий и явлений прошлого. Содержание книг второй половины 80-х годов не отличались особой глубиной научной разработки исторических тем.

Книги на исторические темы становятся востребованными, они издаются огромными тиражами, не залеживаются на прилавках книжных магазинов, а становятся еще одним предметом всеобщего дефицита потребительских товаров конца 80-х – начала 90-х годов XX века.

Только в одном 1989 году тиражами в 200 тысяч экземпляров выходят в свет книги «Переписка на исторические темы», «Открывая новые страницы» и «Урок дает история».

Многотиражность исторических книг последнего пятилетия существования сверхдержавы под названием Советский Союз была предвестником его распада и в какой-то степени катализатором данного процесса.

В исторических книгах новейшего времени просматривалась идеологическая установка на демонтаж советской системы.

В отличие от книг на исторические темы, изданных до горбачевской гласности, в силу объективных и субъективных причин, в том числе тотальной политической цензуры, негативные стороны исторической действительности разрешалось освещать только применительно к дореволюционному времени. Советская историческая действительность, повседневная жизнь советских людей изображались, как правило, в розовых тонах.

На помощь в открытии и закрытии белых пятен в отечественной истории, в утолении жажды советских людей узнать как можно быстрее правду об историческом прошлом своей страны были призваны известные зарубежные историки и публицисты: итальянец Дж. Боффа, англичанин Э. Карр, американец С. Коэн, всемирно известные историки Франции – Ф. Бродель, М. Ферро и Н. Верт.

В начале 90-х годов в высших учебных заведениях России отечественную историю студенты изучали по книгам Дж. Боффы. Н. Верта и Э. Кара.

Студентам и широкому кругу читателей в эти годы были предложены многотомные издания трудов выдающихся русских историков: Н.М. Карамзина, С.М. Соловьева и В.О. Ключевского.

В 1987 году издательство «Мысль» тиражом 250 тысяч экземпляров выпустило в свет первую из девяти томов книгу сочинений В.О. Ключевского, его знаменитый «Курс русской истории». Следующий, 1988 год, был еще более продуктивным. Он был ознаменован началом репринтного воспроизведения трех книг 1842–1844 годов тиражом 100 тысяч экземпляров двенадцатитомного сочинения Н.М. Карамзина «История государства Российского» и сочинений в 18 книгах С.М. Соловьева «История России с древнейших времен» (тираж 200 тысяч экземпляров).

Издание трудов выдающихся русских историков столь внушительным тиражом было уникальным и заметным явлением в культурной и общественно-политической жизни Советского Союза в канун его распада.

Заметный вклад в удовлетворение возросшего интереса россиян к отечественной истории внес А.И. Солженицын, под общей редакцией которого в Париже на русском языке стала издаваться серия книг с грифом «Исследования новейшего русского историка», авторами которого были зарубежные историки, бывшие наши соотечественники, труды которых были под запретом и не издавались в Советском Союзе.

Книгоиздатели привлекли к закрытию белых пятен в отечественной истории не публиковавшиеся ранее в СССР воспоминания С.Ю. Витте, П.Н. Милюкова, А.И. Деникина, А.Ф. Керенского, В.В. Шульгина – видных политических и государственных деятелей России досоветского периода.

Исторические книги новейшего времени несли вполне определенную идеологическую окраску и преследовали вполне конкретные политические цели. Они сформировали мифы о бесчеловечной негуманной сущности советской власти, коммунистического тоталитарного политического режима и необходимости его замены новой, более гуманной, более демократичной общественно-политической системой, основанной на господстве частной собственности и рыночных отношений.

Исторические книги новейшего времени не способствовали консолидации общества на постулатах горбачевской перестройки и гласности о построении гуманного, демократического социализма с человеческим лицом, а, наоборот, способствовали похоронам социализма в СССР и других странах.

Многие историки и философы, в недавнем прошлом ярые сторонники и защитники развитого социализма, с таким же усердием стали критиками, разоблачителями государственно-бюрократического, антигуманного, социалистического строя в СССР.

Пользуясь привилегией доступа к «особо и совершенно секретным документам» Политбюро ЦК КПСС и других высших органов власти Советского Союза, они, отвергнув основные принципы методологии исторических исследований, вытаскивали из «секретных папок» факты негативного содержания и выбрасывали за борт истории все позитивное, что было в жизни советского общества за более чем 70-летний период его истории.

Наибольшего результата в этом направлении достигли Р.А. Медведев и Д.А. Волкогонов – авторы многочисленных публикаций о жизни и деятельности видных государственных и политических деятелей советской эпохи – В.И. Ленина, И.В. Сталина, Н.С. Хрущева, Л.И. Брежнева и других.

В головах читателей исторических книг новейшего времени вместо ясной, объективной картины прошедших лет возникла сумятица, сомнения о том, ближе ли стали мы к истине о прошлом после мифотворчества советских историков и разоблачения ими буржуазных фальсификаторов.

В содержании большинства книг новейшего времени на исторические темы доминирующим становится постсоветское мифотворчество заказного характера. Вопреки логике здравого смысла, историческим фактам известные историки, сменившие идеологическую парадигму безоговорочной поддержки советского строя на его критику, стали яркими мифотворцами постсоветского периода. Их утверждения о том, что советская власть изначально была властью антигуманной, жестокой, властью партаппарата, не выдерживают серьезной критики хотя бы потому, что в кровопролитной Гражданской войне победа оказалась на ее стороне. Власть большевиков была поддержана большинством народа Советской России.

Второе распространенное в постсоветской исторической литературе утверждение о развязывании большевиками Гражданской войны нельзя подтвердить какими-либо историческими фактами, да и логика рассуждения, здравый смысл протестуют.

Большевики взяли власть и собственность в свои руки. Белые потеряли власть и собственность и были крайне заинтересованы в их возвращении. Они знали, что добровольно красные власть и собственность не отдадут. Казалось все предельно ясно. Но в разразившейся Гражданской войне погибло более 8 млн человек. И надо было возложить ответственность за их гибель на большевиков, а «патриоту» Россию, адмиралу А.В. Колчаку поставить в Иркутске памятник.

Свою весомую лепту в развенчание и сокрушение антигуманного, тоталитарного коммунистического режима в СССР внесли книги по отечественной истории, издание которых финансировалось фондами Сороса и Форда. Они не могли бы выйти в свет, если бы в содержании публикуемых исторических исследований их авторы не опустили «ложку дегтя в бочку меда».