Оценить:
 Рейтинг: 0

Я вернусь

Год написания книги
2014
<< 1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 21 >>
На страницу:
11 из 21
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

–– Уррааа! – грянули все вместе. Вот и был наш ответ на заявление новоиспеченного командира. Пусть снова на фронт, под пули и снаряды, но воевать, а не отсиживаться в тылу, как овощи какие-то. Дело впереди, дело правое.

Глава 17. Разведчики

Лейтенант сказал, что нас отвезут в расположение дивизии в деревню Михайловка. Радостно переговариваясь, мы покинули теплый подвал и сели в ожидавшую полуторку, с минами для дивизии. На четверых нам выдали две шинели.

–– Не горюй, робя, – утешительно пробасил провожавший нас пожилой солдат. – На месте вам выдадут полное обмундирование. Вы уж потерпите как-нибудь, у нас у самих не густо с вещами.

На дворе ноябрь месяц, уж снег всюду, а мы в полуторке трясемся. Уж не чуяли как живы добрались. Даже в родной Якутии зимой мне не доводилось так мерзнуть. Ветер этот степной опять же, век бы его не вспоминать и не видеть…

Приехали в Михайловку. Как вошли в теплую избу к штаб полка, так не сразу голос проявили. Думал я, что все, хана нам пришла! Воспаления легких ждал.

Но пронесло… Выспались в теплой избушке. Два дня нас не трогали, ничего не поручали. Только кормили усиленно. Обошлось все. Ни один из нас даже не чихнул. Оправились…

На третий день обмундирование выдали полностью. Переоделись мы и сразу бравыми гвардейцами заделались, хоть сейчас на парад. Ходим и друг на дружку поглядываем. Жаль, большого зеркала не было, чтобы на себя полюбоваться. И фотографа, снимок сделать.

Потом началась учебная часть с разведывательным батальоном дивизии. Нас учили помимо стрельбы и метания гранат управляться с ножом, главным оружием в разведке. Мы научились метать ножи, узнали, как финкой нанести удар точно в сердце, чтобы вражеский часовой и пикнуть не смог… Как ходить бесшумно, сигналы друг другу подавать, ползать, не оставляя следов.... Премудростей в разведке оказалось превеликое множество. Но учились прилежно, это не школа, тут экзамены немцы будут принимать, пулей отметки ставить.

Кормили нас, как на убой. На спецпайке все окрепли, подтянулись, зарумянились, мускулы проявились боевые. В свободное время ребята все больше шутили, баловались, дурачились друг над другом. Настроение у всех появилось, будто бы не на войне, а в студенческом общежитии находимся, на субботнике.

…Был у нас здоровый украинец по фамилии Корчагин. Косая сажень в плечах, руки, как лапы у медведя… А я был полный антипод Корчагина: маленький и тощий, один нос да жилы. По этой причине этот самый Корчагин мне житья не давал. Подойдет внезапно, схватит в охапку, как ребенка малого, поднимет к потолку, иной раз еще и подбросит раза три-четыре.

–– Эх ты, шпингалет! – Смеется, зараза! Ему смешно, а мне обидно. Но ведь с кулаками на такого не полезешь! Да и за что? За то, что шутки у человека дурацкие? Я лишь недовольно бурчал на его шалости и норовил увернуться, когда Корчагин ко мне подходил. Недолюбливал я его. Парни смеялись над нами и лишь саратовец Сидоров, моряк, прошедший сквозь ад обороны Севастополя и оставивший там почти всех своих товарищей, иногда журил Корчагина:

–– Да оставь ты парня в покое. Самого бы тебя эдак!

Так доучились мы до знаменательного дня, когда нашей дивизии вручили Боевое Красное знамя. Мы, надраили сапоги, выгладили мундиры в честь такого события. В честь торжества приехали какие-то генералы из штаба фронта. Был большой праздник, на котором вручили ордена и медали отличившимся разведчикам. Нам вручили новые гвардейские значки с Красным знаменем и обновили записи в красноармейских книжках. Мы стали красногвардейцами! Большей гордости я в своей жизни еще не испытывал.

Глава 18. Из последних сил

…Примерно через неделю нас собрали, посадили на поезд. Доехали мы до станции Филоново. Оказалось, что опоздали на пересадку, поэтому от станции пришлось топать пешком до самой Воронежской области, до следующего узла.

Холодно, уже зима наступает. Тяжело идти, а когда к вечеру снег повалил, вовсе плохо стало. Не идем, а еле ноги передвигаем. Снег глаза лепит, ветер подкашивает… Отстали мы от своих. Прилично эдак. Всю ночь шли, а не нагнали.

К утру только увидели своих. Отдельно от бойцов нас дожидался сам командир полка. Мы прибавили ходу. Комполка ругаться не стал, а только злобно рявкнул на нашего лейтенанта Сидорова: «Что же вы за разведчики, если в хвосте плететесь?!». Покраснел наш командир, глаза опустил, только слышно, как зубами заскрежетал. Обидно нам стало. Бегом побежали. Впереди всего полка, разведчицкий форс проявляли. Двое наших парней через какое-то время свалились от усталости и не поднялись. Их потом в полку подобрали, но назад в разведчики не попали, стали обычной полковой пехотой…

У меня разрывались легкие. Ноги сделались непослушными, тяжелыми, как будто бы чугунные сапоги надел. Глаза не разбирали дороги, а надо было бежать и бежать. Вперед и только вперед! Уставившись в спину бежавшему впереди меня бойцу, я лишь старался не потерять ее из виду. В голове пульсировала жилка, и казалось, что сейчас что-то там взорвется… Тяжелый, сырой и холодный воздух обжигал дыхательные пути. Вот-вот, казалось мне, я упаду и умру. Вдруг пристрелят – комполка уж больно сердитый был на нас! Только эта мысль гнала меня вперед, заставляя продолжать безумный марафон. Снежный ад! Другого слова для этого марш-броска подобрать невозможно.

Я не помню, как, но пришел конец и этой гонке. Мы пробежали большой луг, тяжело дыша, добрались до леса, а затем вышли к Дону, к станции. Привал! Какое счастье – просто остановиться! Какая услада – перевести дух! Мы дошли. После трудного пути нам, разведчикам, дали два дня на восстановление сил. Большую часть этого времени мы спали, пока ехали в поезде.

Глава 19. Трус

Передовая была совсем близко, как мы высадились из поезда. За эти два дня пехота прошла вперед и залегла за Доном, заняв оборону. На линии фронта шли ожесточенные бои, немцы пытались скинуть наши части обратно в Дон, наши сопротивлялись и расширяли плацдарм. Здесь и ожидало меня первое боевое задание в качестве разведчика.

Как только наша дивизия заняла место потрепанной в предыдущих боях, меня и того самого здоровенного украинца Корчагина вызвали в штаб полка и велели отправиться на передовую, к головному батальону, разведать обстановку, количество орудий и машин в зоне действия полка, какие построили немцы укрепленные точки, а потом вернуться с подробным докладом. Поиск предстояло провести тихо, только наблюдение, без вылазок за линию.

С Корчагиным идти на боевое задание мне не хотелось, но приказы, как известно, не обсуждаются. Мне дали карандаш, велели найти бумагу, на которой надо было записать добытую информацию. Найти бумагу в части было сложно. Немного подумав, я выпросил на полевой кухне обертку от пшенной крупы. Разгладил, сложил и спрятал в обшлаг рукава шинели. Туда же положил карандаш и зеркало, с помощью которого можно незаметно разведать обстановку из-за укрытия или подать своим сигнал зайчиком, если надо.

По пути Корчагин молчал, да и я не отличался разговорчивостью. Был он угрюм, не весел, вопреки своему обычному состоянию. Хоть «шпингалетом» не обзывал… Долго ли шли или кротко, дошли до большого поля, на котором чернели, будто свесив головы огромные, неубранные подсолнухи под снегом. За ним находился мост через Дон, а за рекой тянулась линия фронта. Громыхало…

Едва мы ступили на мост, как над противоположным берегом вынырнули два истребителя: наш, ЛаГГ-2 и немецкий «мессер». Немец летел к мосту, а наш заходил ему в хвост, пытаясь помешать разбомбить переправу. Словно две огромные хищные птицы они кружили над рекой, пытаясь сбить друг друга. Пока я наблюдал за зрелищным сражением, отчаянно переживая за нашего летчика, мой попутчик куда-то пропал. Заметив отсутствие Корчагина, мне стало уже не до воздушного боя, который тем более сместился южнее. Куда мог подеваться мой напарник в самый важный момент? Что я скажу в штабе? Что потерял товарища по дороге?

–– Корчагин! Ты где? – несколько раз крикнул я по-русски, озираясь кругом. Никто не отзывался. Потом я внезапно подумал, что Корчагин, возможно, ждет меня на противоположном правом берегу. Стремглав бросился бежать по мосту.

На правом берегу я опять выкрикивал фамилию своего напарника, но снова не дозвался. В отчаянии я взбежал прямо по сугробу на горку возле реки, оглядел близлежащую местность. Пусто было на берегу. Ничего напоминающего здоровую фигуру Корчагина. Чуть поодаль темнели землянки передового батальона, но мне и в голову не могло прийти, чтобы Корчагин спрятался от меня там. Постояв в раздумьях некоторое время, я решил оставить тщетные поиски. Корчагин исчез. Возможно, сбежал. Других вариантов у меня не было. С горки я увидел вдали чернеющие впереди окопы.

Вот она цель – передовая, рубеж нашего батальона. Надо было добраться до них. Короткими перебежками, местами переползая по-пластунски, я добрался до цели.

–– Стой, кто идет! Кто такой? Куда идешь! – встретил меня часовой, щелкнув затвором винтовки.

–– Я разведчик, – коротко бросил ему. Представился. Меня без лишних расспросов проводили в штаб батальона.

Там меня снабдили сведениями о разведанных проходах в минных полях, о наблюдателях, о засеченных наблюдательных пунктах. Потом я выполз в окопы, поползал между воронками на нейтральной полосе, не приближаясь к вражеским позициям. Мне помимо указанных в штабе батальона удалось разглядеть еще один пулеметный ДЗОТ и большое скопление противотанковых ежей в лощинке, густо заплетенных колючей проволокой. Если бы наши пошли в наступление по этой лощине, то ни танки, ни пехота ее бы не прошли.

Разведав всю необходимую информацию, и тщательно записав ее на оберточной бумаге, я направился обратно. Данные нужно было донести как можно быстрее. До моста я добрался благополучно. Встретил наш первый взвод, направлявшийся на передовую. Спросил у знакомых, не видели ли они Корчагина. Никто его, оказалось, не видел. Ребята протопали вперед, я продолжил свой путь.

Едва я дошел до моста, как из одной из землянок, что я видел на берегу, потягиваясь и зевая, вышел мой Корчагин. Целый и невредимый, красавец наш широкоплечий! Видать, выспался, зараза, пока я на передовую ходил! Как не пропустил меня, караулил, что ли? Глаза протирает и на меня исподлобья косится:

–– Скажешь кому, задушу, шпингалет. Понял? – и голосом, и всем злобным видом Корчагин показал мне, что намерен выполнить свою угрозу, если я проболтаюсь. Я промолчал. Сплюнул только Корчагину под ноги и пошел вперед. Этот трус без всяких сомнений мог убить меня и здесь, а вот я его – рука не поднималась.

–– Ну, Вася, рассказывай. Что там видел на передовой? – уже более миролюбиво и заискивающе спросил у меня Корчагин, нагоняя и заглядывая в лицо.

Я рассказал… Про себя подумал, хватит ли у него духу доложить в штабе, что он ходил на передовую? Мне, кстати, он насчет своего поведения слова не сказал.

Да и что тут скажешь?

Наглости этому солдату было не занимать, в отличии от совести. По мере приближения до нашей части он становился все веселее, увереннее, начал балагурить. Расправились плечи, грудь вздымалась колесом… Глядя на его преображение, мне хотелось только одного. Больше никогда не ходить с ним в разведку…

В штаб Корчагин вошел первым. Браво отдал честь и выпалил все, что узнал у меня. Даже глазом не моргнул.

А я? Я не стал его выдавать. Подумал, что рано или поздно трусость Корчагина всплывет и без моего участия. А так как нас было всего двое, никто бы в тот момент не подтвердил моих слов. Кто бы поверил, глядя на такого бравого здоровяка, что он трус, да еще с такой героической фамилией?!

Поэтому и промолчал.

Рапорт начштаба полка принял, похвалил за оперативность. Корчагин буквально расцвел. Сидоров расцвел тоже, командиру приятно, когда его подчиненных хвалят. Наши данные легли на карту и пошли в штаб дивизии для определения целей.

…Через пару дней нам снова дали задание. На сей раз надо было не просто сходить в разведку, а взять «языка», желательно офицера, но сойдет и солдат. Идти на дело нам предстояло впятером. Мне, Корчагину и еще двоим разведчикам рядовым, старшим над нами назначили сержанта Калибулина. Улучив подходящий момент во время сборов, я подошел к сержанту и говорю:

–– Давайте оставим Корчагина. Я ходил с ним на задание. Скажу прямо, трусоват наш Корчагин.

Я вкратце рассказал о его поступке. Калибулин, сам матерый ветеран, посмотрел на меня долгим испытывающим взглядом, словно хотел удостовериться, что я не вру.

–– Ладно, пусть идет. Там и посмотрим, – был его ответ.

Пришлось снова идти с этим трусом. Через Дон перебирались по тому же мосту. Возле знакомых мне землянок, как я и предполагал, Корчагин снова исчез.

Калибулин здорово рассердился. Но мешкать в сумерках в поисках трусоватого разведчика было некогда. Надо было пробраться в расположение врага, чтобы добыть «языка». Путь мы преодолели прямо, как по инструкции: быстро, тихо и незаметно. К тому времени окончательно стемнело.

Проползли через колючку, вжимаясь при каждой вспышке осветительной ракеты. На мины не напоролись, вражеские передовые окопы с караулами тоже миновали, даже не потревожив врага.
<< 1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 21 >>
На страницу:
11 из 21