Пятигорск. Взгляд из прошлого

Пятигорск. Взгляд из прошлого
Василий Кириллов

Пятигорск – это город, который можно по праву назвать «жемчужиной» курортов Кавказских минеральных вод. Когда он возник? Кто был у истоков его создания? Чем прославился город в буржуазную эпоху? Почему на протяжении многих лет мы не перестаём восхищаться его архитектурой?

Пятигорск. Взгляд из прошлого

Василий Кириллов

© Василий Кириллов, 2022

ISBN 978-5-0056-9370-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГЛАВА I. ИCТОРИЯ рождения ГОРОДА

«Я нашел на водах большую перемену. В мое время ванны находились в бедных лачужках, наскоро построенных. Посетители жили кто в землянках, кто в балаганах. Источники, по большей части в первобытном своем виде, били, дымились и стекали с гор по разным направлениям, оставляя по себе серные и селитровые следы. У целебных ключей старый инвалид подавал вам ковшик из коры или разбитую бутылку. Нынче выстроены великолепные ванны и дома. Бульвар, обсаженный липками, проведен по склонению Машука. Везде чистенькие дорожки, зеленые лавочки, правильные партеры, мостики, павильоны. Ключи обделаны, выложены камнем, и на стенах ванн прибиты полицейские предписания. Везде порядок, чистота, красивость… С неизъяснимой грустью пробыл я часа три на водах; с полнотою чувства разговаривал я с любезными Же и Жи и старался передать им мои сердечные впечатления»

(А.С.Пушкин, запись из путевых набросков, сделанная 15 мая 1829 года)

«После смерти братьев Бернардацци, оказавших величайшую пользу тому делу, которому они посвятили труд свой, на Водах нет никого, достойного носить имя архитектора…»

(из письма князя М.С.Воронцова императору Николаю I)

У античных историков сохранилось упоминание о том, что некоторые народы Северного Кавказа ставили в захоронения кувшины с минеральной водой, которая, по их наивным поверьям, якобы могла вернуть жизнь усопшему. Разумеется, всё это у наших предков больше являлось плодом вымысла и походило на сказку, передающуюся через уста из поколения в поколение. И, тем не менее, следует признать, что о целебных свойствах удивительных природных источников люди, вероятно, узнали во времена ещё далёкие от цивилизации.

К примеру, в древней кавказской легенде о храбром воине Арафе говорилось о его жестокой битве с джиннами, ассоциирующимися с силами зла. Израненный герой, одержав трудную победу, упал на землю и потерял сознание. Но верный конь не оставил своего хозяина в беде и зубами смог дотащить его до «живительного ключа». Окунув бесстрашного воина в воды священного источника племени нартов, он спас Арафа от погибели. Раны на его теле чудесным образом затянулись. Прохладный нарзан утолил воину жажду, и к нему постепенно и незаметно вернулась его былая сила…

Яркие страницы национального фольклора! Старинные кавказские легенды и в наши дни покоряют сердца неравнодушных слушателей. Люди не потеряли интерес к рассказам о бесстрашных подвигах.

Хотя минеральная вода только в легенде вернула к жизни Арафа, она в действительности оказалась чрезвычайно полезной для человеческого организма. Будущие жители предгорий Эльбруса и Казбека пришли к убеждению, что регулярное посещение целебных источников может благоприятно сказываться на здоровье. Минеральная вода, впоследствии, стала использоваться как средство лечения от хронических недугов, болезней внутренних органов. Чтобы осознать подлинное значение природных целебных источников людям потребовались не десятилетия, а целые столетия.

Первые сведения о нарзане и термальных горячих озёрах в предгорьях Кавказа проникли в Российскую империю уже в годы правления Петра Великого. Будучи в персидском походе с многотысячным войском, предприимчивый русский монарх приказал своему лейб-медику Г. Шоберу[1 - Шобер, Готтлиб (1670- 1739) – лейб-медик при Петре Великом, доктор медицины, один из основоположников русской школы бальнеологии. В ходе путешествий в Поволжье и Закавказье французским учёным были собраны ценные материалы, касающиеся географии, природного мира российских регионов и этнографии народов их населявших. Свой труд он планировал опубликовать в Голландии, но не успел этого сделать при жизни. В России сохранились отдельные рукописные наброски к его сочинению. Г. Шобер открыл несколько минеральных источников в предгорьях Кавказа и первым указал на целебные свойства воды в горячих ключах.] исследовать минеральные источники за терскими степями. Француз, с присущей ему педантичностью, исполнил приказание императора. В 1717 году Г. Шобер детально изучил местность и подтвердил целебные свойства нарзана, потоками изливающегося из-под земли.

Гора Бештау в окрестностях Пятигорска

Хотя сведения добытые лейб-медиком были весьма поверхностными, они не остались без внимания. В России уже тогда наметился интерес к освоению территорий богатых минеральными водами.

Однако грядущие времена, с их сложной перипетией событий, отнюдь не способствовали началу исследовательской деятельности на Северном Кавказе. Подробное описание целительных источников в предгорьях было составлено только к середине XVIII столетия в трудах академика И.А.Гюльденштедта.[2 - Гюльденштедт, Иоганн Антон (1745—1781) – естествоиспытатель и путешественник из балтийских немцев, состоявший на русской службе в императорской Академии наук и художеств в Санкт-Петербурге. Исследовательскую экспедицию на Кавказ он предпринял в период 1769—1774 гг. Труды И. А. Гюльденштедта при его жизни не были опубликованы. Их чуть позже смог издать в двух томах на немецком языке академик П.-С. Паллас под названием «Путешествие по России и Кавказским горам».] Он, в частности, уже с большей информативностью поведал широкой общественности о горячих серных ключах в отрогах горы Машук и в окрестностях вершины Бештау.

Права господствовать над кавказскими землями русским пришлось упорно добиваться в соперничестве с Турцией. Лишь только к 1774 году, по условиям Кючюк-Кайнарджийского мирного соглашения, земли Кабарды и так называемого Пятигорья отошли полностью к России. И уже в скором времени рядом с владениями кабардинских князей Тархановых в терских степях стали возникать первые русские поселения.

Гордые народы Кавказа отнюдь не хотели подчиняться имперскому владычеству. Они раз за разом начали совершать набеги на станицы терских казаков. Чтобы защититься от воинственных черкесов была наскоро сооружена Константиногорская крепость, которая, можно сказать, и обозначила место для заложения будущего города у склона горы Машук.

Датой основания Пятигорска официально считается 1780 год. К этому времени были окончательно возведены стены Константиногорской крепости, где прочно обосновался русский военный гарнизон, а рядом появилось небольшое поселение под названием Горячие Ключи.

В 1793 году район Пятигорья посетил, состоящий на службе у императрицы Екатерины II, немецкий учёный-энциклопедист и путешественник, Пётр Симон Паллас. Русские солдаты, уже живущие в ту пору возле минеральных источников, не преминули рассказать ему про их целебные свойства. Солдаты некогда сами убедились в этом на практике. От них заезжий исследователь, в частности, узнал, что серные ванны могут помогать при лечении различных кожных заболеваний, а также облегчать страдания при подагре и ревматизме.

Немецкому учёному довелось собственными глазами увидеть котловину, в которой вода в значительной степени насыщенная углекислым газом, буквально, била ключом и кипела как в стоящем на огне котле. П.С.Палласа не могло ни покорить это удивительное зрелище. Он проявил интерес к данному необычному явлению, и через некоторое время обнаружил помимо ранее известного ключа ещё несколько целебных источников в отрогах горы Машук. Немецкий путешественник одним из первых пришёл к убеждению, что минеральная вода из разных скважин отличается не только по вкусу, но и своему химическому составу.

Своим названием город Пятигорск обязан имени вершины Бештау. В переводе с тюркского языка это слово и означает «пять гор». Вершина, в самом деле, имеет несколько пиков. Бештау вполне справедливо называют во многих литературных источниках пятиглавым. Несостоявшийся вулкан, гора-лакколит имеет высоту более 1400 метров. Она чуть отдалена от Пятигорска. Сам же город некогда возник в живописной долине между горой Машук и её южным отрогом – горой Горячей, нисходящей склоном к низменности со стремительными водами реки Подкумок.

Ещё в 1803 году, по указанию императора Александра I, поселение, сформировавшееся у стен Константиногорской крепости, признали курортным объектом с необходимостью дальнейшего благоустройства. В рескрипте, подписанном рукой самодержавного русского правителя, настоятельно указывалось на особую важность будущего освоения территории с открытыми целебными источниками.

Начало превращению скромного посёлка Горячие Ключи в полноценный южный город-курорт было положено в 1816 году, со вступлением в должность Главного управляющего по гражданской части на Кавказе генерала Алексея Петровича Ермолова[3 - Ермолов, Алексей Петрович (1777—1861) – русский военачальник, государственный деятель и дипломат. Генерал прославился своими героическими действиями в сложный момент Бородинского сражения, когда остановил наступление французов на левом фланге, у разбитой батареи Раевского.]. Однажды посетив район Минеральных вод, тот пришёл в крайнее расстройство от того, что увидел. Его глазам предстала дикая местность. У целебных источников «ютились» наскоро сколоченные деревянные строения и глинобитные мазанки с соломенной крышей, в которых приехавшие на лечение больные не только жили, но и принимали водные процедуры. Такого рода «антисанитария» показалась А.П.Ермолову недопустимым явлением, и он задумался о реформах в области управления будущим курортом.

В первую очередь, по инициативе генерала претерпели серьёзные изменения чиновничье-бюрократические структуры в южных провинциях Российской империи. А.П.Ермолов хорошо осознавал важность миссии, возложенной на его плечи императором, и поэтому решил приняться за дело с особым усердием. Требовалось как-то интенсифицировать процессы строительства на южных территориях, привлечь сюда необходимые кадры архитекторов и людей рабочих специальностей. Генерал вполне отдавал себе отчёт, какую огромную роль могут сыграть в дальнейшем курорты в предгорьях Кавказа для его соотечественников – жителей северных регионов России, а также военных, пострадавших в период войны 1812 года. Минеральные воды сулили исцеление не только от хронических болезней, но и незаживающих ран, полученных на полях сражений. Как герой баталий с наполеоновской армией в прошлом, А.П.Ермолов знал о многих людях в России, нуждающихся в продолжительном лечении и реабилитационных процедурах у серных источников.

По приказанию генерала у подножия горы Машук было возведено первое деревянное здание лечебницы на прочном каменном фундаменте. Оно включило в себя пять отдельных помещений с ванными комнатами. В центре здание из соснового бруса, как свидетельствуют зарисовки, было увенчано бельведером в традициях архитектуры позднего классицизма.

А.П.Ермолову на Кавказе изначально пришлось столкнуться с проблемой нехватки профессиональных кадров строителей. Впрочем, эта проблема была актуальна в начале ХIХ века не только для южных, но и ряда других регионов страны. Дефицит в строительных артелях не ощущался разве только в городе на Неве – столице Российской империи. Для проведения масштабных архитектурных работ в Санкт-Петербург стекались опытные специалисты не только из отечественных провинций, но и стран Европы. Зодчие, мастера строительных дел, скульпторы, художники были не прочь предложить свои услуги и хорошо заработать на службе у императора Александра. Ведь на европейских архитектурных конкурсах присутствовала острая конкурентная борьба и далеко не всем их участникам сопутствовала удача. Санкт-Петербург, таким образом, становился для ряда зодчих и мастеров художественного ремесла альтернативным вариантом для демонстрации своих незаурядных способностей.

В 1822 году А.П.Ермолов откровенно признавался в своём письме к статс-секретарю П.А.Кикину[4 - См.: письма А.П.Ермолова к Петру Андреевичу Кикину. 1817—1832 // Русская старина, №12, 1885.], что ему на Кавказе не достаёт архитектора. Генералу требовался профессиональный зодчий с ярко выраженными способностями. Он настоятельно умолял П.А.Кикина обратиться к министру внутренних дел – графу В.П.Кочубею[5 - См. об этом подробнее: «Пятигорск в исторических документах 1803—1917 гг.», Ставрополь,1985.], ведавшему курортами, с просьбой подыскать для него среди прочих достойную кандидатуру.

По-видимому, не добившись сразу желаемого, А.П.Ермолов лично направил прошение влиятельному петербургскому чиновнику. Он, в частности, предупредил графа:

«Без архитектора нельзя ничего делать, и если вы не назначите человека способного, то у меня нет такового, офицеры же инженерные заняты другими предметами»[6 - Отдельные послания генерала были опубликованы в недавнем прошлом. См.: А.П.Ермолов «Кавказские письма. 1816—1860», СПб, журнал «Звезда», 2014.].

В 1818 году в Санкт-Петербурге началась подготовка к реконструкции старого Исаакиевского собора. В архитектурном конкурсе приняли участие сразу несколько видных зодчих, уже хорошо зарекомендовавших себя в городе на Неве – А. Захаров, Д. Кваренги, В. Стасов, А. Воронихин, Ч. Камерон. Каждый из них предложил по-своему оригинальные и качественные проекты нового здания. Однако император Александр I не заинтересовался ими всерьёз и неожиданно обратил внимание на рисунки, исполненные рукой до той поры никому не известного французского зодчего Огюста Монферрана.

Изображение пятиглавого собора, решённого в формах зрелого классицизма, показалось самодержавному правителю исполненным благородства и строгого величия. Более того, О. Монферран, в отличие от других участников конкурса, рискнул выполнить особое пожелание Александра I. Он сохранил в своём проекте алтарную часть прежнего храма, не подвергнув её значительным изменениям. Не исключено, что именно это обстоятельство гарантировало успех зодчему из Франции.

У Огюста Монферрана, как полагает ряд исследователей, было недостаточно технических знаний архитектора-строителя. Ведь он, в первую очередь, был художником, а не зодчим. За это в будущем француз даже получил в Санкт-Петербурге шутливое прозвище «рисовальщик». Вспомогательные средства для возведения тяжёлых гранитных колонн и других конструкций собора ему предоставил инженер-механик испанского происхождения Августин Бетанкур.

В мастерской О. Монферрана в работе над проектными чертежами будущего здания приняли участие многие начинающие мастера строительного дела. Среди них были не только отечественные специалисты, но и иностранцы, приглашённые из Европы. В числе прочих до Санкт-Петербурга добрались братья Джузеппе и Джованни Бернардацци[7 - Джузеппе и Джованни Бернардацци являлись выходцами из древнего рода, в котором было немало творческих людей. Отдельные представители семьи работали в России по заказам императорского Двора. Джованни родился в 1782 году, а Джузеппе – в 1788-ом.] – итальянцы по происхождению, выходцы из швейцарского кантона Тичино. Они также сочли нужным для себя наняться на службу к талантливому французскому архитектору.

Однако что-то у братьев пошло не так. История умалчивает, почему у них не сложились тесные отношения в работе О. Монферраном. Возможно, итальянцев не устроили какие-то финансовые вопросы, предлагаемые им задания, или они не нашли для себя в мастерской почву для реализации собственных творческих амбиций. Так или иначе, но что-то побудило братьев Бернардацци неожиданно откликнуться на авантюрное предложение, поступившее к ним из медицинского департамента Министерства внутренних дел, и отправиться на Кавказ – в Горячие Воды.

Решение итальянцев было, по меньшей мере, беспрецедентным. Их не остановило даже то обстоятельство, что на южных окраинах России ещё продолжалась война с горцами. Отправиться на Кавказ могли себе позволить, наряду с кадровыми военными, только самые решительные и отважные люди. Там, в полудикой местности, никто не мог гарантировать им безопасность.

В октябре 1822 года братья Бернардацци прибыли в Горячие Ключи. Пейзаж у склонов гор Машук и Бештау, вероятно, частично напомнил им о родной Швейцарии. Они увидели скромные жилые строения, небрежно разбросанные в живописной долине у реки Подкумок. Это был, по-настоящему, далёкий и ещё нетронутый цивилизацией край. Здешнее поселение заметно отличалось от ухоженных деревушек в швейцарских Альпах. Покоряла только красота местных девственных ландшафтов.

После блистательного и чопорного Санкт-Петербурга перед глазами братьев Бернардацци предстала картина убогой нищеты и запустения. Трудно сказать, каковым было их первое впечатление? Не разочаровались ли итальянцы в своём выборе? Не захотелось братьям вернуться обратно в город на Неве? Но таким уж был жребий их судьбы. Впереди Бернардацци ждала трудная и неутомимая работа. Им предстояло за некоторое время превратить дикую чужбину в приятный взору южный курорт, некое подобие оазиса среди каменистых отрогов Машука и засушливых терских степей.

Панорама горных ландшафтов вблизи Пятигорска

Между тем, было и одно приятное обстоятельство. В Горячих Ключах ничто не могло мешать итальянцам, в полной мере, раскрыть свой талант и многогранное творческое дарование. Здесь не нужно было приспосабливаться к каким-то условиям, как в обстановке города на Неве, а главное – тут начисто отсутствовала конкуренция с другими зодчими.

Не исключено, что именно по советам братьев Бернардацци генерал А.П.Ермолов повелел вместо тропы в скалах у подножия горы Горячей пробить дорогу, идущую параллельно течению реки Подкумок[8 - Впоследствии, эта дорога стала улицей Большой Георгиевской. А в советские годы она была переименована в Теплосерную.]. Она позволила лучше связать будущий Пятигорск с соседним Георгиевском. Благодаря этому стало не нужным огибать Машук по окружному маршруту. Желающие посетить минеральные источники получили возможность ехать прямиком, по более низкой местности.

Братьям Бернардацци предстояло осуществить небольшой градостроительный проект. В основу предложенного ими замысла легло желание урегулировать и как бы зафиксировать на местности конкретные территории, отведённые под жилую застройку и не сопряжённые с парково-курортной зоной у целебных источников. Изучив природный ландшафт и обладая хорошим глазомером, итальянцы определили высотные точки с наиболее привлекательными окружающими видами. Они впоследствии стали местами размещения объектов курортной среды – необычного паркового павильона и двух гротов с лаконичным архитектурным обрамлением.

Проект братьев Бернардацци, в действительности, оказался новаторским. Эстетическое восприятие цепей скалистых гор, отчасти поросших деревьями и кустарником, в совокупности с естественным, природным страхом высоты должны были вызвать в душе у гуляющего по ландшафтному парку человека сильный эмоциональный подъём. Этот волшебный полёт над землёй, мысленное парение в воздушном пространстве могло не только помочь внутренне расслабиться, но и ненадолго отрешиться от реальной мирской суеты. Люди из привилегированного круга получали, таким образом, необходимую им порцию адреналина. Спрашивается, что ещё нужно было гостям южного курорта!? Многие из них стремились сюда, исключительно, в поисках экзотики и новых ощущений.

Глыбы травертина на склоне горы Машук

Братья Бернардацци представляли в своём роде идеальный творческий союз. Джузеппе был прирождённым зодчим, а Джованни – отменным каменщиком. К постройке первого капитального здания на Горячих Водах итальянские мастера приступили к 1824 году. И тут же им пришлось столкнуться с массой неразрешённых проблем. На Северном Кавказе в тот момент попросту не оказалось достаточного количества строителей, знающих своё ремесло. Чтобы как-то исправить неприятную ситуацию из Москвы в Горячие Воды была специально направлена рота солдат из 250 человек[9 - Об этом, в частности, сообщил генерал А.П.Ермолов в одном из своих писем к П.А.Кикину.].

Братьям Бернардацци пришлось самим знакомить бывших военных с основами строительного ремесла. Под руководством итальянцев они научились делать прочные фундаменты, штукатурить стены, а затем даже вырезать из камня ионические капители и элементы орнаментальных фризов. Но, конечно, последнее уже больше происходило при непосредственном участии Джованни Бернардацци. Мастер сам брал в руки инструмент и показывал как им следует пользоваться. Солдаты наблюдали за производимой итальянцем работой с живым интересом.