Беги!

Вариантов, сука, ноль,

Кто-то сдался, кто-то – свой.

Следующим утром в пять часов я почуял неладное сразу же, как только нога коснулась асфальта беговой дорожки. Асфальт был каким-то не таким. Вязким, неправильным. Я подумал, что, будь на мне прежние кроссовки, пена бы просто прилипла к нему. Но я купил трейловые, на подошве которых был резиновый протектор с глубоким рельефом.

– Готов? – спросила Лена, когда я с ней поравнялся.

Она была напряжена, как туго натянутая струна, через которую пропускают электрический ток. Виталий топал на расстоянии полукруга от нас. Мы, не сговариваясь, ускорились, торопясь его нагнать.

– Что он придумает нынче? – спросил я. – Опять снег? Собаки?

Лена мотнула головой на бегу. Я и сам чувствовал, что предварительные ласки закончились. Сегодня будет что-то другое…

– Не останавливаться! – выкрикнул Виталий, когда мы поравнялись с ним и замедлили темп. – Что бы ни случилось.

– Какое ему дело до бега? – спросил я.

– Бег – наше оружие, – объяснила Лена. – Не знаю, почему. Не знаю, как. Но мы каждым шагом надираем ему задницу, и ему это не нравится.

Какое-то время мы бежали вместе, сосредоточенно глядя себе под ноги, иногда оглядываясь в поисках опасности. Потом Лена, не выдержав, унеслась вперёд, я тоже добавил скорости. Бег – это действие. А действовать – всегда спокойнее, чем неподвижно ждать беды.

Нажал кнопку гарнитуры. Помирать – так с музыкой. С тех пор, как всё это началось, я ни разу не сменил треклист. Вновь и вновь запускал один и тот же альбом, и песни оттуда стали моими молитвами.

Всё изменилось в мгновение ока. Я моргнул, и непроизвольно вскрикнул: асфальт стал красным. Как будто раскалился. Воздух над ним колебался маревом. Подошвы приклеивались на каждом шагу. Того и гляди останутся на асфальте, и придётся бежать босиком. А бежать придётся, потому что теперь-то уж точно не остановиться. Мы зашли слишком далеко, и просто так нас не отпустят.

Визгливый смех резанул по ушам. Послышался бойкий цокот копыт. Я вывернул голову, посмотрел назад. Чёрт скакал следом за Виталием, подпрыгивая на несколько метров, вертясь в воздухе.

Я побежал быстрее, догоняя собственное сердце. Вокруг сгустилась тьма. Ничего не было ни слева, ни справа. Только алая беговая дорожка, от которой стеной поднимался жар. Только мы трое, и хохочущий чёрт.

– Беги, жирный! – провизжал он. – Топай быстрее, сжигай калории! Знаешь, где калории горят лучше всего? В аду! Туда и беги, скорее, не останавливайся!

Зайдясь вновь своим мерзким смехом, он догнал меня, поравнялся и радостно хрюкнул.

Несмотря на жар, меня мороз пробрал. Впервые эта тварь оказалась так близко, что можно было потрогать, только вот я скорее отгрыз бы себе руку.

Повернул голову и посмотрел в жёлтые бешено горящие глаза.

– Вот и сделался круг – прямой! – взвизгнул чёрт и подпрыгнул. – Закрой глаза, беги быстрей! В гости к тысяче чертей!

Чёрт прошёлся колесом, не переставая хохотать, и нагнал Лену одним прыжком. Я заметил, что действительно круга больше нет. Мы бежали по раскалённой дороге вперёд и вперёд, в темноту. Но темнота больше не была однородной. Она постепенно наполнялась звуками, движением. Кто-то шептал, вскрикивал, рычал. Хлопали огромные невидимые крылья, иногда сверкали чьи-то глаза. Иногда мне казалось, что я вижу силуэты…

«Не смотри, – произнёс вдруг спокойный голос, вытеснив из наушников остатки музыки. – Всё, что они могут, это прыгать вокруг. По-настоящему бежать можешь только ты. Беги и не останавливайся».

– Беги! – рявкнул Виталий.

Лена завизжала. Чёрт выскочил прямо перед ней, и она сбилась с шага, но тут же, спохватившись, ускорилась. Подмётки её новых кроссовок светились алым светом.

– Бежим в ад, сестрёнка! – заорал чёрт и побежал рядом с ней, прижался, приобнял за плечи. – Сфотографируемся? Миллионы просмотров! Вместе с чёртом в ад бегу, не могу поднять ногу?! Не ногу?, а но?гу! Всё равно подохну!

– Уйди! – взвизгнула Лена и, не останавливаясь, оттолкнула чёрта. – Нахер пошёл, выродок! Рылом не вышел со мной фотографироваться!

И чёрт внезапно отскочил. Даже не сразу засмеялся, как будто эта нелепая отповедь его оскорбила. Несколько секунд он цокал копытами рядом с Леной, потом понёсся вперёд, стремительно набирая скорость.

Лена замедлилась. Я поравнялся с ней, схватил за руку. От асфальта шёл такой жар, что было трудно дышать, пот заливал глаза, но рука Лены была холоднее льда.

– Держишься? – крикнул я. – Надо держаться! Слышишь?

Вздрогнув, она посмотрела на меня и кивнула. Из её глаз текли слёзы, всё тело сотрясала дрожь, но она побежала быстрее. Я не отпускал её руки.

Какая-то крылатая тварь, вроде гигантской летучей мыши, пронеслась низко над нашими головами, заставив пригнуться. И тут же нас оглушил визгливый хохот чёрта и бессловесный вопль Виталия.

Мы обернулись. Чёрт сидел у Виталия на шее и, будто обезьяна, увлечённо копался у него в волосах.

– Вот где весь жир! – орал он. – Жир у тебя в голове, толстый! Толстый-толстый бегемот, черти трахнут тебя в рот! Ты знаешь, как эти двое тебя прозвали? Бегемотом! Все над тобой смеются, ты – посмешище даже для своих друзей! Когда в последний раз видел свои яйца, жиробас? Может, их уже и нет вовсе? Сейчас я тебе сделаю липосакцию!

Чёрт когтями вцепился в голову. Виталий взревел, вскинул руки и схватил его за клочковатую шерсть. Дёрнул, бросил вперёд. Чёрт кубарем покатился по алой дороге, не переставая хохотать.

– Убью! – заорал Виталий.

– Нет! – хором выкрикнули мы с Леной.

Было поздно.

Виталий налетел на чёрта, наклонился, схватил его за шерсть на башке одной рукой, другой ударил в рыло.

Но он – остановился.

Мы ещё услышали звук удара, сопровождаемый хрустом, услышали, как на миг чёрт подавился своим смехом. Однако он тут же извернулся и с размаху запустил руку под рёбра Виталию.

Тот охнул и, мгновенно побледнев, упал на колени.

– Кушай больше маргарина – сдохнешь от холестерина, – пропел чёрт и, отскочив, позволил Виталию рухнуть на алый асфальт ничком.

И тут же асфальт перестал быть алым, принял обычный оттенок. Как будто слайды сменились в проекторе. Подпрыгнул в последний раз и исчез чёрт.

– Виталий! – закричала Лена и побежала к неподвижно лежащему на беговой дорожке телу.

Восьмой круг

Здравствуй! Я сижу, себя ломаю,

Чтоб увидеть светлое во тьме.

Здесь нас потихоньку убирают,

Но мы ещё не всё.

Мы ещё не все…