Принципы уголовного права и их реализация в правоприменительной деятельности

Принципы уголовного права и их реализация в правоприменительной деятельности
Василий Васильевич Мальцев

Теория и практика уголовного права и уголовного процесса
В работе на основе социально-философских и теоретико-правовых концепций исследуются вопросы, связанные с содержанием, структурой, значением и механизмом реализации принципов уголовного права, выявляются предпосылки, средства и формы их реализации в правоприменительной деятельности, что позволяет по-новому взглянуть на соотношение и структуру принципов всех уровней: уголовного права, уголовного законодательства и категорий Уголовного кодекса. Содержатся предложения По уточнению законодательных определений принципов равенства, гуманизма, справедливости, вины и законности, совершенствованию целого ряда других норм Уголовного кодекса. Разработаны рекомендации по применению уголовно-правовых норм при квалификации общественно опасных деяний, освобождении от уголовной ответственности, назначении наказания и освобождении от него. Издание подготовлено с учетом Федерального закона России от 8 декабря 2003 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации». Для научных работников, преподавателей, студентов юридических вузов, сотрудников правоохранительных органов, а также всех интересующихся проблемами теории и практики уголовного права.

Василий Мальцев

Принципы уголовного права и их реализация в правоприменительной деятельности

В работе на основе социально-философских и теоретикоправовых концепций исследуются вопросы, связанные с содержанием, структурой, значением и механизмом реализации принципов уголовного права, выявляются предпосылки, средства и формы их реализации в правоприменительной деятельности, что позволяет поновому взглянуть на соотношение и структуру принципов всех уровней: уголовного права, уголовного законодательства и категорий Уголовного кодекса. Содержатся предложения по уточнению законодательных определений принципов равенства, гуманизма, справедливости, вины и законности, совершенствованию целого ряда других норм Уголовного кодекса. Разработаны рекомендации по применению уголовно-правовых норм при квалификации общественно опасных деяний, освобождении от уголовной ответственности, назначении наказания и освобождении от него.

Издание подготовлено с учетом Федерального закона России от 8 декабря 2003 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации». Для научных работников, преподавателей, студентов юридических вузов, сотрудников правоохранительных органов, а также всех интересующихся проблемами теории и практики уголовного права.

Светлой памяти героических защитников и жителей блокадного Ленинграда и моих родителей Зинаиды Петровны Мальцевой и Василия Григорьевича Мальцева посвящается

Введение

Действительная реализация прав и свобод человека как высшей социальной ценности (ст. 2 Конституции Российской Федерации) возможна лишь при разрешении «важнейшей задачи – научиться использовать инструменты государства для обеспечения свободы – свободы личности, свободы предпринимательства, свободы развития институтов гражданского общества», построении сильного государства, которое «немыслимо без уважения к правам и свободам человека», при «единственной диктатуре – диктатуре Закона»[1 - Путин В. В. Какую Россию мы строим // Российская газета. 2000. 11 июля.].

Общеизвестно значение, которое имеет уголовное право в деле охраны свободы личности и прав человека, охраны свободы предпринимательства и институтов гражданского общества, обеспечения диктатуры Закона. Вместе с тем, чтобы в полной мере оправдать ожидания общества, уголовное право должно адекватно отражать его социально-экономические реалии, быть максимально справедливым, ибо только тогда оно и может выполнить свое предназначение: защитить общество, государство и его граждан от преступных посягательств, прибегая при этом лишь исключительно к мерам, достойным гуманистических направлений развития человечества в ХХI в.

Точное отражение социально-экономических реалий российского общества в содержании уголовного законодательства возможно лишь через призму общественного правосознания. Только такой ракурс рассмотрения дает возможность судить о справедливости или несправедливости и уголовного законодательства в целом, и содержания его категорий, институтов и отдельных норм. Между тем указанную роль общественное правосознание способно выполнять прежде всего потому, что вмещает в себя такие общечеловеческие идеи разумного устройства права, как справедливость и равенство, гуманизм и законность.

Собственно эти идеи, преломленные через содержание предмета уголовного права, и образуют то, что сейчас принято называть принципами уголовного права. Уже отсюда достаточно ясно видны истоки того несомненного многоаспектного и многоуровневого влияния, которое оказывают упомянутые принципы на формирование и практику применения уголовного законодательства. Эти истоки лежат в социальной обусловленности уголовного права, а значит, и в необходимости как законодателю, так и правоприменителям всегда сообразовывать свои решения с принципами, находящимися в его основании. Противоречащее же своим принципам, а потому и основным гуманистическим ценностям, уголовное законодательство будет восприниматься обществом как чуждое ему инородное социальное явление, как несправедливый, а следовательно, и малоэффективный инструмент управления социумом.

Поскольку с прогрессом общества значение идей справедливости, равенства, гуманизма и законности и в общесоциальном, и в уголовно-правовом аспектах в ХХI в. будет только возрастать, все глубже и разнообразнее будет и влияние принципов уголовного права на одноименное законодательство. Потому постоянно приобретающая новые грани проблема адекватного отражения этих идей в нормах уголовного законодательства представляется для теории и практики уголовного права имманентно актуальной и в будущем. Тем более, что и в настоящее время при общем признании значимости проблем, связанных с принципами уголовного права, научный уровень их разработки еще нельзя признать соответствующим тому действительному месту, которое занимают указанные принципы в системно-структурной организации российского уголовного законодательства, той истинной роли, которую они играют в процессе реализации норм уголовного права.

Конечно, очень важно, что в уголовном законодательстве теперь закреплены и сформулированы его принципы (ст. 3–7 УК РФ 1996 г.). Однако и эти законодательные определения принципов едва ли можно признать полностью соответствующими содержанию как основополагающих идей общественного правосознания, так и предмета уголовного права: общественным отношениям, составляющим предмет уголовно-правовой охраны; общественно опасному поведению – социальному субстрату уголовного права; регулятивным и охранительным уголовно-правовым отношениям, уголовно-правовым отношениям ответственности.

Указанное несоответствие и неполнота нормативных определений принципов уголовного законодательства обусловлены главным образом недостаточно четким восприятием составителями Уголовного кодекса содержания и структуры такой общесоциальной категории, как «социальная справедливость», недооценкой ее роли в процессе формирования содержания этих принципов; неуяснением в их структуре места общественно опасного поведения как единственного и равного социального основания и масштаба уголовной ответственности; отсутствием ясного представления о видах и характере уголовно-правовых отношений, возникающих на основе норм уголовного законодательства.

Все это, помимо множества препятствий и затруднений, возникающих в законодательной и правоприменительной сферах по причине неточности упомянутых определений, породило два весьма глубоких противоречия, по масштабам, пожалуй, даже, выходящие за пределы уголовно-правового регулирования.

Первое непосредственно связано с тем, что продекларированные как принципы Уголовного кодекса (уголовного законодательства) эти принципы по содержанию их определений таковыми не являются. Законодатель не взял на себя обязанности руководствоваться в правотворческой деятельности им же провозглашенными принципами, отменить или изменить всякую норму, противоречащую этим принципам.

Таким образом, урегулировав отношения правоприменительных органов и граждан, наделив их конкретными правами и обязанностями, законодатель, тем не менее, не дал им гарантий в том, что издаваемые уголовные законы будут всегда отвечать требованиям справедливости и равенства всех перед законом, гуманизма и законности. Такое положение не только не согласуется с нормами Конституции России, где подобные гарантии обычно четко закреплены в ее тексте[2 - Так, ч. 1 ст. 17 Конституции РФ гласит: «В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией».], но и подрывает естественно-правовой баланс между законодательной властью, с одной стороны, гражданами и правоприменительными органами – с другой.

Ведь если «права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими… определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти… обеспечиваются правосудием» (ст. 18 Конституции), а в уголовном законодательстве они выражаются прежде всего в неукоснительном соблюдении его принципов, то и отсутствие указанных гарантий будет в то же время и ущемлением в правовой защищенности естественных прав и свобод российских граждан. По крайней мере нелогично требовать и от правоприменителей строгого соблюдения принципов Уголовного кодекса, не гарантировав им соответствия норм уголовного закона данным принципам.

Второе противоречие, вытекающее опять-таки из недостаточной сбалансированности в законе интересов граждан – лиц, совершивших преступления, и лиц, от них пострадавших, – характеризуется весьма отчетливо обнаруживающимся перекосом и в определениях принципов, и в целом ряде норм Особенной части Уголовного кодекса в сторону необоснованного и несправедливого усиления охраны интересов преступников за счет ослабления защищенности и умаления естественных прав и свобод потерпевших. Однако конституционная норма о равенстве всех перед законом и судом (ст. 19 Конституции) исключает возможность ослабления уголовно-правовой защищенности пострадавших от преступлений лиц к выгоде виновных, эти преступления совершивших.

Вместе с тем понятно, что разрешение всех законодательных и правоприменительных проблем, связанных с принципами уголовного права, возможно лишь посредством проведения углубленных комплексных исследований, предметом которых должны стать не только принципы уголовного законодательства как таковые, но и те социально-правовые явления, которые обусловливают их содержание, структуру и значение, в отношении которых указанные принципы выступают лишь в качестве одного из системообразующих элементов. Поскольку непременным условием достижения объективных результатов в социально-правовых изысканиях является рассмотрение предмета исследования в процессе его возникновения и развития, принципы уголовного права должны быть изучены и в историко-социальном, и в историко-правовом аспектах.

Между тем при наличии в юридической литературе значительного количества публикаций, прямо или косвенно касающихся принципов уголовного права, в подавляющем большинстве из них такого комплексного, системно-структурного и одновременно историко-социально-правового исследования проведено не было. В еще большей степени это утверждение относится к работам, подготовленным на основе Уголовного кодекса 1996 г.

Сказанное и безусловная значимость разрешения проблем, относящихся к принципам уголовного права, для его теории, законодательства и практики применения и подтолкнули автора к выбору данной темы. Естественно поэтому, что представленную на суд читателя работу следует расценивать как попытку комплексного, системно-структурного и историко-социально-правового исследования принципов уголовного права.

Предмет и задачи исследования предопределили логику изложения материала. Книга открывается главой, посвященной социально-философским предпосылкам формирования принципов уголовного права.

Исследование категорий «социальная справедливость» и «право», основываясь на трудах Сократа, Платона, Аристотеля, Гегеля, Г. В. Плеханова и И. А. Ильина, сочинениях вождей и представителей советского пролетарского периода: В. И. Ленина, И. В. Сталина, Н. И. Бухарина, Я. И. Бермана, М. Ю. Козловского, Н. В. Крыленко, Д. И. Курского, работах философов и теоретиков права более позднего периода: С. С. Алексеева, В. К. Бабаева, З. А. Бербешкиной, Г. В. Мальцева, В. С. Нерсесянца, А. И. Экимова, Л. С. Явича и других, позволило сделать вывод о самом широком социальном значении категории «справедливость», о ее постоянном и существенном влиянии на право.

Попытка же правоведов эпохи диктатуры пролетариата изъять эту категорию из юридического оборота, заменив ее сугубо классовыми понятиями, привела (конечно, наряду с другими факторами) лишь к резкому ослаблению гуманистических начал в уголовном законодательстве того времени и в конце концов окончилась неудачей. С наступлением периода зрелого социализма начинало возрождаться и значение категории «социальная справедливость», а вместе с нею все более утверждались гуманистические принципы уголовного законодательства.

Еще Аристотелем было раскрыто содержание двух видов (аспектов, сторон) справедливости: уравнивающей и распределяющей, а Гегелем – установлено основание ее реализации в уголовном праве: «существенное», «всеобщее свойство», «качественный и количественный объем» преступления (используя современную юридическую терминологию: «социальное свойство», «общественная опасность», «характер и степень общественной опасности» преступления). К. Маркс и Ф. Энгельс выявили наличие органической зависимости содержания категории «социальная справедливость» от социально-экономических условий конкретного общества.

Таким образом, еще до начала ХХ в. была констатирована социальная обусловленность категории «справедливость» и установлены основные звенья общего механизма ее воздействия на право. До октября 1917 г. были выдвинуты и концепции социальной обусловленности права, в которых категории «справедливость» отводилось достойное место, уточнялось значение ее уравнивающего и распределяющего (гуманистического) аспектов, принципы уголовного права нередко рассматривались лишь как образующие содержание этой категории (П. Д. Калмыков, А. Ф. Кистяковский, С. П. Мокринский, А. А. Пионтковский, С. В. Познышев, Н. Д. Сергиевский, В. Д. Спасович, Н. С. Таганцев, М. П. Чубинский). Однако в большей степени последнее положение было раскрыто в работах, опубликованных в последней трети ХХ столетия (С. Г. Келина, В. М. Коган, В. Н. Кудрявцев, Ю. И. Ляпунов, А. В. Наумов, В. В. Похмелкин, С. Н. Сабанин, А. М. Яковлев и др.).

В главе о теоретико-правовых основаниях принципов уголовного права предпринята попытка в историко-правовом плане выявить их значение для законодательства, проанализированы современные концепции, определяющие критерии и структуру системы таких принципов.

В результате сделан вывод о существовании трех форм отражения принципов уголовного права в одноименном законодательстве: конкретно-исторической (через правосознание законодателя принципы существенно влияют на содержание диспозиций и санкций всякой нормы Особенной части) – основной, учитывая не только ее историческое первородство, но и фундаментальное значение для реализации двух других форм, – абстрактно-юридической (принципы отражаются в исходных понятиях и нормах Общей части) и абстрактно-социолого-правовой (принципы получают свое выражение в нормах, специально им посвященных).

При довольно большом числе концепций, определяющих структуру системы принципов уголовного права (Г. Б. Виттенберг, Ю. А. Демидов, Н. И. Загородников, С. Г. Келина, Г. А. Кригер, В. Н. Кудрявцев, А. В. Наумов, С. Н. Сабанин, А. Б. Сахаров, П. А. Фефелов и др.), в современной уголовно-правовой теории так и осталось незамеченным то обстоятельство, что сама эта система, по меньшей мере, состоит из двух подсистем: принципов уголовного права и принципов уголовного законодательства.

Принципы уголовного права – это принципы правосознания, обусловленные теми влияющими на правосознание социальными реалиями, которые находятся в сфере уголовного права, определяя при этом ее границы и содержание. Принципы уголовного права – справедливости, равенства, гуманизма, вины и законности, как показывает история российского законотворчества, всегда получали свое отражение в законодательстве именно потому, что во все времена воспринимались обществом как основополагающие идеи правосознания. Содержание принципов уголовного права посредством как обычных норм уголовного законодательства, так и норм, определяющих его принципы, входит в ткань уголовного законодательства, становясь тем самым отражением его принципов. Принципы же уголовного законодательства, закрепленные в его нормах, придают принципам уголовного права официальную, обеспеченную государством юридическую форму.

Предлагается своя схема системы принципов уголовного права, отражающая ее структуру и связи с обусловливающими содержание этих принципов социальными явлениями.

В главе о принципах уголовного законодательства на основе исследования норм действующего Уголовного кодекса и существующих в науке трактовок этих принципов (А. И. Бойко, Б. В. Волженкин, Р. Р. Галиакбаров, Б. В. Здравомыслов, А. Н. Игнатов, С. Г. Келина, Т. В. Кленова, И. Я. Козаченко, В. Н. Кудрявцев, Н. Ф. Кузнецова, Н. А. Лопашенко, А. В. Наумов и др.) устанавливается содержание и очерчиваются сферы их реализации. В итоге, предлагаются свои модели норм с определениями принципов равенства перед законом и судом, гуманизма, справедливости, вины и законности, обосновывается гипотетическая система их размещения в Уголовном кодексе, соответствующая последовательности только что названных принципов уголовного законодательства.

В главе о принципах категорий уголовного законодательства обосновывается общая постановка вопроса, определяется соотношение между понятиями «категории», «институты» и «нормы» уголовного законодательства. На основе анализа работ, посвященных исследованию указанных понятий, принципов уголовной ответственности и наказания (В. Н. Бурлаков, И. И. Карпец, М. И. Ковалев, Т. А. Костарева, Н. М. Кропачев, Л. Л. Кругликов, А. А. Пионтковский, Г. П. Новоселов, С. Н. Сабанин, М. А. Скрябин, Э. С. Тенчов, В. И. Ткаченко и др.), делается вывод о наличии в уголовном законодательстве лишь двух категорий: «преступление» и «наказание», применительно к которым можно говорить о соответствующих им принципам. Относительно первой: принципа адекватности норм о преступлениях характеру общественной опасности реально существующих посягательств, о применении таких норм в точном соответствии с этими реалиями и принципа достаточного и справедливого основания противоправности преступлений; второй – принципа справедливости, интегрирующего систему наказаний и санкций норм Особенной части Уголовного кодекса, цели наказания и общие начала его назначения в единое целое.

В уголовном праве, как, может быть, ни в какой другой из отраслей законодательства, научные концепции и исследования по его общим фундаментальным проблемам приобретают практическую ценность лишь тогда, когда их содержание, отражая криминогенные реалии существующего общества, получает конкретное воплощение в нормах и практике применения уголовного закона. Поэтому после исследования содержания, структуры и системы принципов уголовного права вполне логично было обратиться к рассмотрению вопросов, связанных с их реализацией в сфере уголовного правоприменения, ибо в ней в концентрированной форме проявляются все достоинства и недостатки как законодательства, так и практики его применения. Тем более, что именно в области правоприменения исключительно важна роль принципов уголовного права и в виде общих приоритетных норм уголовного законодательства (ст. 3–7 УК), и в качестве основополагающих идей уголовно-правового сознания, на основе которого разрешаются все уголовные дела и воспринимаются результаты такой деятельности.

Вместе с тем эффективность процесса реализации принципов уголовного права в правоприменительной деятельности зависит не только от точности законодательного выражения собственно принципов и степени соответствия им норм уголовного закона, непосредственно связанных с правоприменением, но и во многом обусловливается содержанием уголовно-правовой политики государства, ясностью и адекватностью социальным реалиям задач, поставленных перед уголовным правом. Поэтому последним, по существу являющимся не чем иным, как общеправовыми предпосылками реализации принципов уголовного права в правоприменительной деятельности, и посвящена следующая глава книги. В ней уголовно-правовая политика и задачи уголовного права рассматриваются сквозь призму их соотношения с принципами уголовного права, исследуется механизм реализации принципов с учетом характера и интенсивности влияния на правоприменительный процесс данных социально-правовых факторов. Автор приходит к выводу, что наряду с нормами Конституции России принципы уголовного права образуют содержание и выступают основанием осуществления уголовно-правовой политики на этапах обусловливания, формулирования и реализации уголовного законодательства, направленной на выполнение задач по охране общества от преступных посягательств и предупреждение преступлений. Им также обосновывается вывод о том, что нормы главы первой («Задачи и принципы Уголовного кодекса Российской Федерации») по своей структурносистемной организации представляют собой институт уголовного законодательства, которому свойственны не только обособление от других уголовно-правовых норм границами главы первой УК, но и самый высокий уровень абстрагирования, выражение уголовного законодательства как социального явления с его предназначением и принципами, пределами и основанием ответственности. Поскольку реализация принципов уголовного права происходит в двух основных сферах – правомерном и преступном поведении, а правоприменение – лишь «особый случай действия права» вместе с тремя формами его реализации: «использование и исполнение (активное поведение) или соблюдение (пассивное поведение)» (С. С. Алексеев), в главе также исследуется соотношение социально-правовых явлений, отраженных в понятиях «реализация уголовного права», «правоприменительная деятельность» и «принципы уголовного права». Относительно последовательности развития и установления содержания уголовно-правового отношения ответственности определяются четыре фазы (стадии, формы) реализации принципов уголовного права в правоприменительной деятельности: уголовноправовая квалификация общественно опасных деяний, освобождение от уголовной ответственности, назначение наказания и освобождение от наказания.

В связи с тем, что в основе этой деятельности на всех ее стадиях находится явление, охватываемое понятием «уголовная ответственность», без четкого уяснения его содержания, установления места такой ответственности в общей системе социальной и правовой ответственности, в структуре уголовного законодательства и обозначения ее пределов попытки исследования отдельных форм правоприменения обречены на неудачу, в книге есть глава, где проанализированы упомянутые вопросы. В целом же уголовная ответственность рассматривается как средство реализации принципов уголовного права в правоприменительной деятельности.

Каждой из четырех форм реализации принципов уголовного права в правоприменительной деятельности посвящены самостоятельные главы работы. В них формы правоприменения (за исключением уголовно-правовой квалификации) рассматриваются с системно-структурных позиций в качестве единых институтов уголовного законодательства. Именно такой ракурс исследования, соединенный с одновременным выявлением механизма реализации указанных принципов при уголовно-правовой квалификации, освобождении от уголовной ответственности, назначении наказания и освобождении от наказания, оказался весьма плодотворным. В результате, помимо обоснованных в книге теоретических положений и сформулированных рекомендаций по применению ряда уголовноправовых норм, автором были предложены модели гипотетических норм с изменениями и дополнениями уголовного законодательства, направленные на его совершенствование. Эти предложения в той или иной мере коснулись, в частности, норм о смягчающих и отягчающих наказание обстоятельствах (ст. 61, 63 УК), назначении наказания при наличии смягчающих обстоятельств (ст. 62 УК), за неоконченное преступление (ст. 66 УК), при рецидиве преступлений (ст. 68 УК), исчислении сроков наказания и зачете наказания (ст. 72 УК), условном осуждении (ст. 73 УК), освобождении от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности (ст. 78 УК), освобождении от наказания в связи с болезнью (ст. 81 УК), истечением сроков давности обвинительного приговора суда (ст. 83 УК), освобождении от наказания несовершеннолетних (ст. 92 УК) и нормы о сроках давности (ст. 94 УК).

Глава I

Социально-философские предпосылки формирования принципов уголовного права

§ 1. Справедливость и право: философско-социологический аспект

Идеи справедливости с незапамятных времен владели умами людей. Они всегда отличали жестокость от благотворительности, честность от плутовства, знание от невежества, храбрость от трусости. Вечно бодрствующей и все замечающей представляли себе Богиню Справедливости народы Древнего Востока[3 - См.: Дрожжин В. Право и справедливость в представлении древних // Советская юстиция. 1993. № 10. С. 28–29.].

«Следовательно, говорить правду, не вводить в заблуждение и приносить пользу – справедливо, а лгать, вредить и вводить в заблуждение – несправедливо?» – спрашивал Сократ. Однако на утвердительный ответ он уточнял, что справедливо вредить врагам и вводить их в заблуждение, справедливо помогать друзьям, пусть и «обманывая для их же пользы». Потому-то, заключал Сократ, «лгать и говорить правду одновременно будет и справедливым и несправедливым. А также справедливо и несправедливо путать и непутать. И подобно этому вредить и приносить пользу будет справедливым и несправедливым. И все такого же рода вещи одновременно и справедливы и несправедливы»[4 - Платон. Законы. М., 1999. С. 552–553.].

«Законодатель, – писал Платон, – должен наблюдать, где осуществляется справедливость, а где нет; он должен установить почести тем, кто послушен законам, а на ослушников налагать положенную кару, и так до тех пор, пока не рассмотрит до конца все государственное устройство вплоть до того, каким образом должно в каждом отдельном случае погребать мертвых и какие уделять им почести. Обозрев все это, законодатель поставит над всем этим стражей, из которых одни будут руководствоваться разумением, другие – истинным мнением, так чтобы разум, связующий все это, явил рассудительность и справедливость вопреки богатству и честолюбию»[5 - Там же. С. 79.].

Платон считал, что «главенствующее из божественных благ – это разумение; второе – сопутствующее разуму здравое состояние души; из их смешения с мужеством возникает третье благо – справедливость; четвертое благо – мужество». При этом под воспитанием он подразумевал то, что «с детства ведет к добродетели заставляя человека страстно желать и стремиться стать совершенным гражданином, умеющим согласно справедливости подчиняться или же властвовать»[6 - Там же. С. 78, 92.].

Аристотель выделял несколько значений слова «несправедливый». «Несправедливым, – отмечал он, – называют как нарушающего законы, так и берущего лишнее с других, и человека, не равно относящегося к людям. Ясно, что и справедливым называют то человека, поступающего по законам, то равно относящегося ко всем людям. Итак, понятие “справедливость” означает в одно и то же время как законное, так и равномерное, а “несправедливость” – противозаконное и неравное (отношение к людям). Но так как несправедлив также человек, стремящийся к лишней выгоде, то, следовательно, несправедливость имеет отношение к благам – не ко всем благам, а лишь к тем, которые создают (внешнее) счастье и несчастье, которые, говоря безусловно, всегда блага, но не суть таковые для каждого отдельного лица»[7 - Аристотель. Этика. Политика. Риторика. Поэтика. Категории. Минск, 1998. С. 246.].

Он различал два вида «специальной справедливости»[8 - Здесь Аристотель оставил «без внимания справедливость и несправедливость, имеющую связь со всей добродетелью и состоящую в проявлении всей добродетели или порочности по отношению к другим людям. Ясно также, как следует определить справедливое и несправедливое по отношению к ним (то есть всей добродетели и порочности)». Там же. С. 250.], указывая, что «один вид ее проявляется в распределении почестей, или денег, или вообще всего того, что может быть разделено между людьми, участвующими в известном обществе (здесь-то и может быть равное или неравное наделение одного перед другим). Другой вид ее проявляется в уравнивании того, что составляет предмет обмена; этот последний вид подразделяется на две части: одни общественные сношения произвольны, другие непроизвольны; к произвольным относятся купля и продажа, заем, ручательство, вклад, наемная плата; они называются произвольными, ибо принцип подобного обмена произволен. Что касается непроизвольных, то они частью скрытые, например воровство, прелюбодеяние, приготовление яда, сводничество, переманивание прислуги, убийство, лжесвидетельство, частью насильственные, например искалечение, удержание в тюрьме, умерщвление, грабеж, увечье, брань и ругательства»[9 - Там же. С. 251.].

Аристотель подчеркивал, что «равенство будет одним и тем же как по отношению к предметам, так и по отношению к лицам, ибо как предметы относятся друг к другу, так же и лица <…> “Делите по достоинству”. Все люди согласны в том, что распределяющая справедливость должна руководствоваться достоинством, но мерило достоинства не все видят в одном и том же»[10 - Там же. С. 252.]. Состоящую в неравенстве несправедливость «судья старается приравнять, ибо в тех случаях, когда один испытывает побои, а другой наносит их, или когда один убивает, а другой убит, в этих случаях страдание и действие разделены на неравные части. Судья старается путем наказания восстановить равенство, отнимая выгоду у действующего лица»[11 - Там же. С. 254.].