Исполняющий обязанности

Учился я легко, в детстве вообще учиться легко, голова-то пустая, конфликта старого знания с новым нет. Ну, как писать на чистой бумаге, а не на старых газетах, как бывало когда-то.

А потом лето кончилось, и я уехал. С бабушкой не переписывался, она не велела, только раз, на седьмое ноября послал открытку с благодарностями и наилучшими пожеланиями – так мама велела. А в декабре она умерла. Это я во сне увидел – бабушку, которая говорила, что пора ей идти дальше, а то старость не в радость. А мне быть осторожным, покуда в силу не войду, а когда войду – сам пойму. А потом быть ещё осторожнее.

Месяца через три весть о смерти бабушки дошли и до родителей, и они осторожно сообщили об этом мне, напирая на то, что бабушке было восемьдесят восемь лет, и дай всякому столько пожить, да ещё в Крыму. Крым в нашем краю был синонимом Рая, да он и для меня стал Раем, в который, я, однако, возвращаться не спешил. Недостоин пока, и буду ли – не факт. Хотя если выбирать между Финляндией и Крымом – не сомневался бы ни минуты. Может, и зря, недаром же бабушка призывала к осторожности. Все меняется, и будут ли ко мне дружелюбны татары и украинцы (греки-то, верно, будут)? Да и русские тож. Всё непросто.

По возвращении от бабушки вернулась обыденность. Без моря и солнца. То есть солнце-то, конечно, было, но другое.

И жизнь другая. Никто чужой не радовался мне лишь потому, что я – это я. Но, памятуя бабушкины уроки, я видел пути, лежащие передо мной. Не очень далеко, но видел. И выбирал соответствующий. Потом стал как-то позабывать. Четырнадцать лет, пятнадцать, критическое восприятие себя-прошлого, окружающей действительности, и так далее. В армии мне более пригодились начатки татарского. Ну, и навыки прежнего, потому, как пишут в анкетах, я пользовался заслуженным уважением среди товарищей и начальства.

Но вот сегодня на велосипед толком сел впервые за долгое время. Ничего, вспомню.

А если и не вспомню, то буду вспоминать. Детство, оно всегда с тобой.

Никаких особых усилий я не прилагал – просто дал волю собственным желаниям фигурантов. То есть подтолкнул к тому, к чему они и так изо всех сил тянулись.

И пусть никто не уйдет обиженным.

Интермедия

– Ты чего сдала-то, Ирка? – спросил Степан Николаевич. – Подумаешь, прыщ на ровном месте. И не таких обламывали.

– Кому Ирка, а тебе Ирина Викторовна, это первое. И почему вдруг срочно послали тебя, не думал? Это второе.

– Смешно. Начальство велело, вот и послали. И не меня, а нас.

– Ага. Оценить кадастровую стоимость.

– Ну да.

– Это тебе не избушка на пяти сотках. Это историческое здание на пятнадцати гектарах.

– На шестнадцати.

– Тем более. Не по Сеньке шапка. Кадастровая оценка – это вообще не твоя специализация. И не моя. А уж когда речь идет о таком… Кто тебе такой кусок даст? С какой стати?

– Ну… Тебе дали, а меня в пристяжку.

– Я, дорогой наш Степан Николаевич, в положении особом. Если что, так меня и не жалко. Выходит, и тебя не жалко тоже.

О том, что Ирка, то есть Ирина Викторовна, болеет чем-то серьезным, то ли СПИДом, то ли гепатитами Б, С и ещё чем-то, в налоговой шушукались, но шушукались тихо – Ирина Викторовна была дочкой очень большого человека. В налоговой шушукались, но автор-то знает точно, да, болеет и находится в оранжевой зоне: средняя продолжительность жизни при подобном состоянии три года. Но и Степан Николаевич тоже мимо ушей ничего не пропускал, и потому задумался – а, правда, с чего это ему такая честь? На подобном задании люди берут хорошую мзду, даже очень хорошую, но он в категорию подобных людей не вхож, родом не вышел. Да и вообще, оценить за день – а командировка была суточной – подобный объект просто невозможно. Видно, и в самом деле их пустили поле проверить – минное оно, картофельное или алмазное поле чудес. Если минное – так и не жалко. Его, Степана, давно подсиживают, у начальства дети подрастают, ну, а насчет Ирки – это уж её проблемы.

– Ладно, что будем делать? – спросил он миролюбиво.

– Что-то… Перепишем прошлое заключение, а кому не нравится – пусть проверит сам. И, помолчав самую малость, добавила:

– Таково наше дело.

– А раз дело, то самое время принять. А то не по себе там было. Через канавку прыгать не хотелось почему-то.

– Чуйка сработала, вот и не прыгнул.

– А ты, Конюховский, почему не поехал? Или не выдержала бы подвеска канавку? – спросил Степан водителя.

– Была бы «Нива», то рискнул бы.

– У «Нивы» проходимость лучше?

– У «Нивы» ремонт дешевле.

Поставив точку на разговоре, Степан вытащил из сумки полулитровую бутылочку «Кока-колы». На самом деле газировки в ней было четверть литра, а остальное водка, но по виду сразу и не скажешь.

Ирка, то есть Ирина Викторовна, заморачиваться не стала, и вытащила плоскую фляжку граммов на двести. Открутила пробку и хлебнула прямо из горла, прямо как маршал Жуков.

Конечно, взятого им хватило только до Семилетовки, где, приказав Конюховскому остановиться у гастронома, они взяли по четветинке водки: Степан – «Столичной», а Ирина Викторовна «Московской». Ну, и мятных конфет, само собой. Конюховский тоже время не терял, и пока те были в магазине, пустил по вене проверенную дозу зелья. Только-только взбодриться и успокоиться, такое вот оно чудесное, зелье..

В Чернозёмск, в контору они приехали за час до закрытия, на удивление бодрые, Ирка даже по линии десять шагов прошла – не сбилась.

Начальство встретило неласково, но и не сурово. Приняв отчет устный – «ну, с виду ничего там не изменилось, если что», и согласившись подождать отчет письменный до завтра, оно, начальство, отпустило подчиненных и тут же позвонило не своему начальству, нет, а вбок. Доложило, что все обошлось без происшествий. Доложило, достало из тумбочки бутылку «узо», которое («узо» ведь среднего рода, нет?) и ополовинило под шоколадную конфету, большего в кабинете не было, после чего уснуло прямо за столом..

А тот, которому звонили, не поленился доехать в гараж, найти нужную машину (водитель спал на заднем сидении) и скачать показания видеорегистратора. Потом вернулся уже в свой кабинет и посмотрел интересующую его часть под «плиску», которую выпил до дна, и уснул на диване.

Запой длился неделю, но с кем не бывает, главное – специалисты хорошие.

Анализы на ВИЧ и гепатиты у Степана Николаевича оказались отрицательными, то есть теми, о которых мечтают (это вам не романы, где отрицательный герой вовсе не герой, а плохиш), однако доктор настоятельно посоветовал повторно сдать их через три месяца.

5

Я сидел на полуденной половине мезонина, смотрел на золотого орла и думал, что попал в положении рыбака на утлой лодочке, мечтавшего о сазане, но поймавшего белую акулу или даже плезиозавра. Бросить жалко, но ясно, что я тут вовсе не рыбак, а наживка. В любую секунду ударит чудовище хвостом по лодочке, а то и так слопает, вместе с ней.

Взять хоть золото. Одну, две, даже дюжину монет реализовать не сложно. Интернет-аукцион, антиквары, да хоть банальная скупка лома. А вот сто, двести монет уже непременно привлекут внимание. А если больше… А испанский слиток? Да, можно обналичивать через властные или криминальные каналы, но для этого нужно самому быть частью властного или криминального мира. А нет – тут же пойдешь в разработку. Утюги, паяльники, да мало ли способов докопаться до истины в ходу у населения. А уж десять тонн в слитках испанского казначейства?

Вариант отдать родному государству не рассматривается. Даже если бы на уровне не было оружия на батальон, если не на полк, всё равно подбросят героин и посадят, как крупного наркодельца, а золото просто исчезнет, не знаем никакого золота, он был сумасшедший, ваш Триаршинов, оттого и удавился в камере. Уж лучше повесить ППШ на грудь и выйти на Красную площадь с лозунгом «Долой буржуев».

Сидеть над златом – буквально, как Кощей? Быть счастливым лишь от мысли, что это золото – моё? Скорее, я – его. Буду отгонять всяких проверяющих, вроде сегодняшних налоговиков, и так до конца жизни. Не хочу.

Самому пойти во власть? Усердием и верностью служить партии власти? Почему нет? В политическом смысле я белый лист, что хочешь, то и рисуй. Глядишь, лет через десять стану районным депутатом, а через двадцать – так и областным.

Нет, чушь, это встреча с налоговиками разрядила мой мыслительный аккумулятор, вот и лезет всякая ерунда.

Разрядила – будем заряжать.

Второй вариант – пойти во власть не бедным родственником, но крупным игроком. Провести референдум, объявить волость верным наследником Советского Союза, провозгласить право жить по принципам развитого социализма, организовать Красную Гвардию человек в сто или двести… Раскатают танками. Или разбомбят. Или со дна Каспийского моря подлодка выпустит ракету «Калибр». Не зря же на сирийцах тренируются.

Да и не Ленин я по природе. Совсем не Ленин. Скорее, Савинков. Или Че Гевара. Но и Савинков, и товарищ Че кончили плохо. А кто хорошо? Всё равно все умерли, а кто пока не умер, умрёт непременно.

Поток мыслей, достойный рядового восьмиклассника уездной общеобразовательной школы (это когда не светит ничего, то есть совершенно, разве что армия, и то дальше сержанта путь закрыт) прервал обед.

Собственно, чем плохо быть сержантом? Я и сам сержант. Старший.