Опавшие листья

Автор

Василий Васильевич Розанов

Жанр

Книги по философии

Год написания книги

2012

<< 1 ... 60 61 62 63 64 65 66 67 68 ... 106 >>

На страницу:

Перейти

64 из 106

Настройки чтения

Размер шрифта

Высота строк

Поля

«На нашей Звенигородской улице все стоит после 1-го марта, как до 1-го марта». И ни один лавочник не чихнул.

(в саду вечером).

* * *

Когда рвалось железо и люди при Цусиме, литературочка вся хихикала, и профессора хихикали:

– Дан ранг капитана – определить высоту мачты (у К. Тимирязева – против Данилевского).

Можно бы профессорам и ответить на это:

– Принесли и положили на стол диссертацию профессора: определить, из скольких немецких лоскутков она сшита?

* * *

Лучшее в моей литературной деятельности – что десять человек кормились около нее. Это определенное и твердое.

А мысли?..

Что же такое мысли…

Мысли бывают разные.

(вагон).

* * *

Люди, которые никуда не торопятся, – это и есть Божьи люди.

Люди, которые не задаются никакою целью, – тоже Божьи люди.

(вагон).

* * *

Правду предсказывал Горький (в очень милом, любящем письме): «Ваше Уед. – разорвут».

Особенно стараются какие-то жидки из Киева – Колтановский или Полтановский. Раз 6 ругался.

Но я довольно стоек. Цв. пишет – «вы затравлены». Ни малейше не чувствую, т. е. ни малейше не больно. Засяду за нумизматику, и «хоть ты тут тресни». Я сам собрал коллекцию богаче (порознь), чем в Киевском и чем в Московском университетах. И которые собирались сто лет.

* * *

Любящему мужу в жене сладок каждый кусочек. Любящей жене в муже сладок каждый кусочек.

(на извозчике, похороны Суворина) (яркое солнечное утро).

* * *

Вечное детство брака – вот что мне хочется проповедать. Супруги должны быть детьми, должны быть щенятами. Они должны почти сосать мамку с папкой. Их все должны кормить, заботиться, оберегать. Они же только быть счастливы и рождать прекрасному обществу прекрасных детей. В будущем веке первый год молодые будут жить не в домах, а в золотых корзинах.

(на извозчике, похороны Суворина) (яркое солнечное утро).

* * *

Успех в доброте и доброта в успехе…

Он был всегда ясен, прост и в высшей степени натурален. Никогда не замечал в нем малейшей черты позы, рисовки, «занятости собою», – черты почти всеобщие у журналистов. Никогда – «развалившийся в креслах» (самодовольство), что для писателя почти что Царство Небесное. Писатель вечно лакомится около своего самолюбия.

(судьба и личность старика-Суворина).

* * *

…да я нахожу лучше стоять полицейским на углу двух улиц, – более «гражданским», более полезным, более благородным и соответствующим человеческому достоинству, – чем сидеть с вами «за интеллигентным завтраком» и обсуждать чванливо, до чего «у нас все дурно» и до чего «мы сами хороши», праведны, честны и «готовы пострадать за истину»…

Боже мой: и мог я несколько лет толкаться среди этих людей. Не задохся, и меня не вырвало.

Но, слава Богу, кой-что я за эти годы повидал (у В-ской). Главное, как они «счастливы» и как им «жаль бедную Россию». И икра. И двухрублевый портвейн.

(читая Изгоева о Суворине, «Русская Мысль»: «сын невежественной попадьи и николаевского солдата, битого фухтелями»). (Уверен, что этот Изгоев, почему-то никогда не смотрящий прямо в глаза, знает дорожку к Цепному мосту).

* * *

Евреи «делают успех» в литературе. И через это стали ее «шефами». Писать они не умеют: но при этом таланте «быть шефом» им и не надо уметь писать. За них напишут все русские, – чего они хотят и им нужно.

* * *

Вся литература (теперь) «захватана» евреями. Им мало кошелька: они пришли «по душу русскую»…

* * *

Паук один, а десять мух у него в паутине.

А были у них крылья, полет. Он же только ползает.

И зрение у них шире, горизонт. Но они мертвы, а он жив.

Вот русские и евреи. 100 миллионов русских и 7 миллионов евреев.

(засыпая).

* * *

Погром – это конвульсия в ответ на муку.

Паук сосет муху. Муха жужжит. Крылья конвульсивно трепещут, – и задевают паука, рвут бессильно и в одном месте паутину. Но уже ножка мухи захвачена в петельку.

И паук это знает. Крики на погромы – риторическая фигура страдания того, кто господин положения.