Нулевые. Затишье перед катастрофой

Голос из динамиков стал рассказывать историю Партии.

– Когда великий государь всея Руси Иван Грозный понял, что бояре, земщина, дьячки и князьки не служат интересам государства, – начал голос. – Царь был в ярости. Многие месяцы он придумывал способ спасения государства, спасения святой Руси. И вот царь учредил орден опричников. Орден хранителей государства российского. Орден служителей воли государевой. Они были первыми. Первыми, но пока ещё не партийными. Мало кто из опричников ощущал себя истинным рыцарем и титаном.

И вот солдатики провели избранных в Петровский Зал. Вдоль красной дорожки выстроились гвардейцы Кремлёвского полка. По левую сторону – в форме Семеновского полка. По правую сторону – Преображенского полка. Петровский Зал был обставлен в стиле барокко. С колоннами, лепниной и позолотой. Стены украшали картины с зарисовками военных побед Петра.

– Государь Петр Великий видел, как старые порядки разлагали святое государство, – продолжил голос. – Он впал в глубокое отчаянье. Он путешествовал по миру, дабы найти способ сохранить государство. Это были мучительные дни его европейский скитаний. И вот после всего этого великий царь вернулся на родину и создал Партию. Юные гвардейцы Семёновцы и Преображенцы были первыми партийцами. Грозный был первым, кто задумывался о Партии, Петр воплотил эти идеалы в жизнь.

– Как же всё это прекрасно совпадает с реальной историей, – думал Власов.

– Они стали первыми кирпичиками, из которых была выстроена цитадель русской государственности, – продолжил голос. – И вы тоже скоро станете одними из нас. Вы тоже укрепите своими телами цитадель русской государственности!

Михаил не сильно хотел укрепить что-то своим телом. Следующий зал был посвящён советской тематике – Сталинский Зал. Стены были отделаны красной мозаикой, повсюду были развешаны зарисовки из жизни товарища Сталина. Естественно, никакого Ленина и тем более Троцкого на этих картинах не было. Вместо Семёновцев и Преображенцев были солдаты в форме НКВД.

– После того как Партия была разрушена гражданской войной, товарищ Сталин собрал её воедино, – начал голос. – Сталин сделал даже большее – он сделал Партию главной управляющей силой в государстве. Именно для этого нужны были репрессии.

– Ужас. И на это уходят деньги налогоплательщиков, – думал Михаил.

После Сталинского Зала антураж резко сменился. Солдатики ввели “избранных” в большое мрачное помещение с колоннами и зарисовками из жизни Грозного, Петра и Сталина. Уже не было никакой красной дорожки и гвардейцев Кремлёвского полка. По залу ходили силуэты в серых плащах и капюшонах. Они бубнили себе под нос непонятные монотонные молитвы и качались туда-сюда во время их произношения. Власову удалось разглядеть один такой силуэт. Михаилу казалось, что эти люди были чем-то вроде культистов. Их лица скрывали маски. Сама маска напоминала большое металлическое забрало. Когда Власову удалось подойти ближе к культисту, он услышал, что их молитвы на самом деле были просто бесконечным повторением партийных речей советского периода. Так один повторял фразу “советский народ требует повышения цен на колбасу”, другой – “кадры решают всё”. Михаил слышал что-то про “загнивающий Запад” и бесконечное повторение слова “расстрелять”. Культист настолько настойчиво повторял это слово, что Власов на пару секунд почувствовал отдалённую угрозу этого самого “расстрела”. Солдатики провели “избранных” к гранитной плите. Михаил думал, что это был такой жертвенник. Власов обратил внимание на ошеломленные физиономии своих товарищей по “избранности”. Давно Власов не видел такого священного трепета на лицах. Тут Михаил заметил напротив жертвенника любопытную статую из белого мрамора. Иван Грозный стоял на четвереньках, на его спине на коленках стоял Пётр, на плечах которого стоял в полный рост, возвышаясь, Иосиф Сталин. Эта скульптура видимо имела символическое значение, но Власов так и не понял какое, потому что к гранитному жертвеннику вышел худощавый бородатый мужчина в красной мантии расшитой золотыми пятиконечными звёздами. Мужчина всем своим видом давал понять “избранным”, что он – тот самый мистически одаренный жрец со стеклянным взором фанатика.

– Массовка, конечно, хорошо подобрана, – думал Михаил.

– Дабы государству служить должны вы ему душу свою отдать, – начал твердый монотонный голос жреца. – Только так в силах вы войти в государеву Россию. Только верные государству могут жить в государстве.

Смысл этого теста на верность был в том, чтобы написать официальное заявление о том, что “избранный” отдает свою душу в распоряжение Национального Лидера, потому что по версии жреца Национальный Лидер являлся сакральным властителем государства и представителем государства на земле. Жрец выложил на жертвенник четыре документа. Дарственная уже была оформлена, “избранным” нужно было только поставить подпись. Массивный напоминающий гориллу губернатор в порыве великого рабского счастья гордо поставил подпись на документе, после чего солдатики отвели его за статую. Оставшиеся двое ребят совещались.

– Нахрена это нужно? – сказал один.

– Я не знаю. Так положено, – сказал другой.

Они обменялись ещё парочкой реплик и подписали документы. Настала очередь Власова. С одной стороны он должен был подписать, а с другой стороны душа была важнее абстрактной перспективы доступа к кормушке.

– Один раз я уже продался за двадцать тысяч баксов, – думал Михаил.

– Я, конечно, понимаю, что это всё очень круто выглядит, но лучше было бы отделаться обычным протокольным вручением партбилетов, – сказал Власов.

– Подпиши, коль государству служить хочешь ты, – порекомендовал жрец.

– Всё происходящее здесь это тупой абсурд. Где я могу найти выход?

Внезапно солдатики взяли Власова под руки и выпроводили из зала. Когда они оттащили его за статую, Михаил заметил очень интересную вещь. После процедуры отказа от души “избранных” вели в дверь с надписью “Россия – 1”. Надпись была выполнена позолоченными буквами в римском стиле. У роскошной двери в стиле императорского барокко “избранных” встречали две красивые девушки в традиционной славянской одежде. У одной девушки был поднос с водкой, у другой – с огурчиками. После того как “избранный” заедал огурчиком водочку он попадал в зал, где его ждало что-то вроде вечеринки. Михаил мог только краем глаза разглядеть шикарные декорации, парочку известных актеров, певцов и околополитических шутов, которые мелькали в пространстве “России-1”.

Самого Михаила почти пинками выпроводили в пространство “России-2”. Проход туда находился не прямо за статуей, а чуть в уголке. Так чтобы он вроде бы был, но его было бы трудно заметить. Почему именно проход? Двери не было, а были только ржавые петли. Дверной проем был в стиле постапокалиптического совка: что-то гнилое времён Брежнева. Надпись “Россия – 2” была выполнена чёрным маркером на листе бумаги. Власов задумался об отсутствии двери. С одной стороны дверь могла сгнить, с другой стороны дверь могли украсть. Хотя, наверное, поток людей проживающих в “России-2” был настолько велик, что дверь просто сорвало с петель, когда толпа проходила через неё. Когда Власова выпихнули в пространство “России – 2”, он оказался на лестничной площадке обшарпанной хрущёвки. Пришел в действие механизм, который закрыл проход в зал железной стеной. Как во время ядерной войны.

Михаил остался один на один со своей наготой и мрачными декорациями российской реальности. Власов осмотрелся. В этот раз организаторы постарались. Антураж был предельно реальным. Это уже не были опричники, отдающие честь. Двери в другие квартиры были неаккуратно заделаны кирпичом, лифт был заколочен досками. Повсюду на стенах были матерные надписи и пошлые зарисовочки из жизни гопоты. Освещение было тусклым. Кое-где лампочки были выбиты. Везде реально воняло мочой, а в углах лежал засохший кал. Подходя к заваленному пакетами и дурно пахнущими гнилыми объедками мусоропроводу, Михаил заметил странный желтый пакет. Пакет выделялся среди общей цветовой гаммы. В пакете была одежда. Власов надел дырявые сзади семейные трусы, тёмно-синюю футболку, синие треники. Возникла проблема с носками. Власов не мог найти второй носок, а тот, что был у него, имел большую дырку. Михаил надел старые китайские кроссовки без носков. Было неудобно. В правом ботинке отсутствовала стелька и он натирал ногу. Власов надел черную кожаную куртку с меховым воротником. Кепку он оставил в пакете. Михаил заметил единственный потенциальный проход. Другие проходы были либо заделаны кирпичами, либо забиты досками или заделаны ржавыми железными листами. Этот проход был завален мусором и всяким хламом. Михаил разгребал мусор, пока не понял, что он сможет протиснуться. Власов поднялся по разваливающимся ступенькам и сразу обнаружил выход.

Михаил открыл кодовый замок подъезда и оказался в обычной засранной российской подворотне. Его внимание привлек спавший на лавочке бомж. Михаил не знал, был ли это настоящий бомж, или это был труженик массовки. Этот вопрос занимал его, пока он шел к ближайшей автобусной остановке. Михаил разглядывал местные пейзажи, ожидая автобуса. “Россия-2” находилась в депрессивном спальном районе. Унылая погода усугубляла общую картину. Эти мрачные панельные дома. Их ровные и математически правильные очертания чем-то напоминали тюремные камеры. Власов думал, что панельные дома были частью того большого советского концлагеря, который вот уже столько лет живет на теле России. И если в советский период эти дома были тем самым местом, где русский человек превращался в советского человека со всеми вытекающими последствиями для мышления, теперь эти дома плодили люмпен, гопоту и всеобщую безысходность.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Мёртвые души Михаила Власова.

Когда Власов вернулся в свою квартиру, он сразу набрал Сорокину.

– Поздравляю вас с инициацией, – сказала она.

– Спасибо. А кто эту херню вообще придумал? Почему нельзя было просто вручить партбилет?

– Ну, понимаете. У нас начальство Пелевина начиталось. Вот и решили вместо старых гэбэшных приёмов использовать такое вот представление по типу инициации в древние мистерии.

– Какие такие гэбэшные приемы? – поинтересовался Власов.

– Подсадить того или иного человека во властной системе на кормление. На такой своеобразный коррупционный крючок. Это когда отдельно взятому чиновнику позволяют слегка грабить, а серьёзные люди закрывают глаза на это, пока этот чиновник лоялен. Правда, сейчас мы всё больше имеем дело с таким сортом людей, которые воруют, не подчиняются и посадить их никак нельзя, потому что это сильно ударит по имиджу власти. Хотя самых отъявленных мудаков мы всё же сажаем, но это мало что меняет в нашей вертикали повальной коррупции. Так что мы заинтересованы в поиске альтернативных методов управления.

– И что, вот эта вся чушь с Партией, она реально работает?

– Да. Представляете? Верят и боятся. Вот что, Михаил, сегодня у нас совещание. Нужно готовиться к выборам.

– Я же выбрал другую дверь. Меня по идеи должны удалить из системы.

Сорокина рассмеялась.

– Нет. Что вы? Это просто такой тест на независимое мышление. Наоборот. Мы в восторге от вашего выбора.

– Работают по старой советской системе. Без увольнений. Провинившихся повышают либо переводят на должности в других областях, – думал Власов.

– Тогда я буду рад снова вернуться к работе.

Выборы. Если бы Власов не был так сильно занят проблемами в личной жизни, разборками с Петровым и глубокой депрессией на почве провалившийся концепции он бы понял, что Национальный Лидер не мог идти на третий срок. Как бы чекисты не старались оставить Национального Лидера на третий срок люди во власти, как и сам Национальный Лидер, понимали, что нужно было показать западному обкому, что в России вроде бы наступила демократия, а времена вождизма прошли. Сам Власов скептически относился к выборам. Он ещё помнил советский метод голосования. Конечно, в девяностые выборы были красочными и веселыми. Чего только стоит фигура Александра Лебедя, Макашова, Баркашова. А кампания “голосуй или проиграешь”? В нулевые вернулись к советской системе голосования. Политическая поляна была полностью зачищена. Все должны были быть за власть. Тогда сразу же возникала проблема: нужно было обеспечить советское голосование “99 процентов – за”, но и нужно было обеспечить иллюзию наличия демократии в стране.

После многих месяцев обсуждения и подготовки наконец-то был рожден план передачи власти от Национального Лидера к Господину Президенту. К тому времени власть уже представляла собой абсолютный монолит диктатуры политического класса чекистов в связке с милицией, чиновниками и бандитами. Поэтому нужно было создать иллюзию борьбы за власть. Для этого в публичное поле были вброшены фамилии предполагаемых приемников. Естественно, это делали в первую очередь, чтобы на Западе думали, что у нас есть политическая конкуренция. Само решение о приемнике сотрясало информационное пространство. В сущности это выглядело так: Сидоров и Петров вбрасывались в информационное поле как точные предполагаемые кандидаты на роль приемника, но в итоге реальным приемником становился Гармошкин, который вообще был аутсайдером и на роль приемника не рассматривался.

Дальше нужно было лишь протолкнуть кандидата через нашу родную избирательную систему, и главное сделать это таким образом, чтобы вопросов о легитимности и одобрения курса власти со стороны электората не было. В прошлый раз это было легко достигнуто, учитывая весь пиар, маленькую победоносную войну в Чечне и прочий терроризм. Решено было сыграть на распространённых в народе монархических чувствах. Национальный лидер как бы должен был передать власть приемнику в некой форме престолонаследия. Расчет был на то, что таким образом приемник обретёт легитимность в глазах народа. К удивлению Власова это сработало.

– Как бы такими темпами до возвращения к крепостному праву не дошло, – думал он.

После этого маленького успеха началась невыносимая головная боль. Решено было создать для Господина Президента партию, чтобы предотвратить симптомы начинающегося закостенение. К этому времени парламент уже стал не местом для дискуссий. Выращивание новой партии поручили ряду известных кремлёвских ботаников-селекционеров. Поначалу вроде бы одобряли такое радикальное решение, которое означало, что в России появится реальная двухпартийная система по типу американской. Партия уже была выращена и ждала формальностей от Господина Президента, но вмешались охранители, которые боялись горбачёвщины. Системные либералы не одобряли такого поворота. Началась продолжительная схватка бульдогов под ковром. В конце концов, победил российский абсурд. Двухпартийную систему решено было не выстраивать, приемник интегрировался в Партию, а выращенная для приемника партия встраивалась в системную оппозицию партий-помощниц.

Власову казалось, что властная система будет развиваться в двухпартийную сторону. В конце концов, после провала Национальных Проектов ощущение, что нужно кардинально менять страну во власти было. Начался масштабный мозговой штурм. На одном из заседаний круглого стола какой-то политолог из регионов предложил зайти с другого конца. Начать модернизацию сверху. Впоследствии эту идею подхватили все. Начались проблемы с кадрами. Нужны были свежие головы. Охранители не пропускали потенциально нелояльных людей. Это сильно усложнило задачу. Кадровые дыры как-то залатали за счёт уменьшение потенциальной властной команды Господина Президента и маленькой хитрости: свежие головы решено было держать в независимых от власти экспертных институтах.

За всё это время Власов окончательно поменял свои политические убеждения. Михаил разочаровался в демократическом пути России. Не потому что демократия была хуже советского коммунизма, нет. Демократия была лучшей формой правления, о которой слышал Власов. Просто Михаил понял, что Россия слишком далека от демократии в силу недостатка просвещённости большинства населения. Это был страшный вывод. Михаил помнил, что Анна когда-то говорила ему что-то подобное. Мысль об этом сильно уязвляла его самооценку. В общем, Власов стал государственником. Конечно в России смысл слова “государственник” был несколько иным. Это лишь означало, что Власов утратил свои западнические политические взгляды и просто стал работать в интересах властной системы.

Хотя если более детально углубляться в тему, то политическая мысль в России всегда имела только две ипостаси. Это был вечный спор “западников” со “славянофилами”. В современной российской власти в споре на тему “как нам обустроить Россию” участвовали “системные либералы” и “ охранители ”. Почему так? Ответ заключался в том, что в чистом виде демократы, либералы, социалисты ну и коммунисты не могли встроиться в российскую политическую систему в виду того, что их политические идеалы не смогли бы в ней работать. А так “системные либералы” прекрасно работали в паре с “охранителями”. Как выглядело их взаимодействие? “Охранители” занимали абсолютное большинство в видимой структуре власти. Они были своеобразными кирпичами новой русской государственности и обеспечивали жизнедеятельность этой государственности. Правда, у “охранителей” был один серьезный недостаток – узость мышления. Именно для этого были нужны “системные либералы”, которые принимали решения и занимались стратегическими вопросами. В девяностых верхушка на своей шкуре почувствовала всю ущербность советского уклада, и все прелести уклада капиталистического, поэтому они держали людей советской ментальности как можно дальше от пультов управление страной. В общем, такая конструкция позволяла говорить народу о каком-то особом суверенном пути для России, но с другой стороны говорить Западу, что: “вот у нас демократия только недавно и, да, остались проблемы с советским наследием”.

Но вернёмся к выборам. Как нам всем с вами известно, в России выборы проходят в два этапа. Сначала идут выборы в думу и местные органы самоуправления, а потом уже идут выборы президента. Последний раз Власов испытывал интригу от голосования в далеком девяносто шестом году. Но кампания голосования сердцем за Ельцина с двухпроцентным рейтингом поддержки сделала своё дело. Собственно именно тогда, наверное, и начались проблемы у нашей демократии. Как говорилось: гласность не выдержала испытание Чернобылем. Правильно ли тогдашняя власть поступила, повлияв на голосование и не дав выиграть коммунистам – вопрос, который будоражит умы либеральной общественности до сих пор. Правда, в дальнейшем интриги на выборах становилось всё меньше по мере укрепления власти силовиков. Пока её вообще не осталось. Гадать можно было только о двух-трёх процентах, которые коммунисты в революционной борьбе отнимут у правящей группировки. Вся проблема власти как раз и была в том, чтобы обеспечить интригу и высокую явку. Возня с приемником смогла обеспечить какую-то интригу, а вот с явкой были проблемы. Сказывалось выжженное политическое пространство на фоне более-менее сытой жизни нулевых годов. Власов лично относился к проблеме явки как к чему-то лишнему, учитывая полный пофигизм электората. Он думал, что всему виной старые советские установки на высокую явку, которая как бы дает дополнительную легитимность не только в глазах населения, но и в глазах западного обкома.

Власов решил проблему низкой явки просто и может быть даже гениально.

Обычно чтобы поднять явку власть помимо агитации прибегала к административно-ресурсному кнуту, загоняя на участки бюджетников и работников окологосударственных предприятий и халявному прянику в виде бесплатной дешевой еды для бедных и бесплатной водки на участках. Теперь же все понимали, что этого будет недостаточно. Именно тогда на одном из обсуждений Власов высказал свою идею: