Нулевые. Затишье перед катастрофой

– Так, ладно. Пусть будет облегченная версия. Всё равно от этих текстов ничего не измениться, – думал он.

Так как Черновик был давно утерян, Власов был вынужден завести свой собственный Черновик. Он взял в столе толстую тетрадку, открыл её и написал.

“             ЧЕРНОВИК – 2

Нам успешно удалось преодолеть последствия хаоса девяностых. (Это была такая формальная вступительная фраза, которая вроде бы заменяла похвалу в адрес идеалов коммунистической партии и в то же время демонстрировала верность автора идеалам суверенной демократии) Но перед страной всё ещё есть ряд острейших проблем.

Для преодоления экономической разрухи девяностых страна вынуждена была подсесть на нефтяную иглу. Сейчас в рамках развития нашей экономики мы должны, наконец, вылечить эту голландскую болезнь, диверсифицируя нашу экономику. Это даст колоссальный импульс к развитию страны.

Мы должны полагаться скорее на частную инициативу в экономике, чем на инициативу государственную. Один из классиков предыдущей эпохи сказал, что государство – частная собственность бюрократии. Нам нужно не допустить, чтобы коррупция в очередной раз разъела нашу экономику. Государство должно стимулировать экономическую активность в стране, а не заниматься её обеспечением само.

Хотя нам удалось справиться с катастрофическим вымиранием населения в девяностые годы, всё равно в стране наблюдается сниженный уровень жизни, потому что последствия разрухи оказались худшими, чем мы предполагали. (Гораздо выгодней перекидывать ответственность на других, чем брать её на себя)”

Власову позвонил шофёр. Он впопыхах собрался и вышел к машине. Шофером был потрепанный мужик явно не из силовых структур. Власов сказал водителю, чтобы тот ехал медленней и продолжил писать речь в машине.

“       Качественный экономический рост единственное лекарство для преодоления этой разрухи. Государство должно понять всю важность выстраивания в стране сильных государственных институтов. Необходимо реформировать судебную систему. Вернуть доверие граждан к суду. Реформировать, по сути, ещё советскую милицию. Разобраться со всеми недочётами в системе здравоохранения и образования.

За последние годы в вертикали появились мелкие недочёты, такие как практика назначения губернаторов. Это неправильное решение мешающее развитию страны. Нужно позволить гражданам выбирать себе губернатора. К тому же нужно всячески поощрять зарождение в стране гражданского общества. Прошли времена монолитности в идеологии.”

Из-за большего количества слов “надо”, “нужно” и “должны” текст Михаила напоминал послания Национального Лидера.

“       Мы не должны бояться иностранных инвестиций. Ведь мы не сможем осуществить качественный модернизационный рывок без притока иностранного капитала. К тому же придется добиваться большей открытости в экономике, ведь закрытость ведёт к деградации и развалу.

Мы учли некоторые недочеты в осуществлении Национальных Проектов. (Говорить о реальных провалах было дурным тоном) В ходе чего стало понятно, что страна нуждается в модернизации сверху. И в этой модернизации активно должно участвовать первое лицо государства.

Россия пережила столько мрачных моментов в своей истории. Сейчас нам следует выстроить страну достойную двадцать первого века, потому что ….”

Пораскинув мозгами, Власов решил завершить речь красивой и понятной для себя фразой, но не понятной для большинства российской политической элиты и населения.

“ Свобода лучше, чем несвобода!”

На мероприятии было много лиц из власти. Михаил заметил парочку разрешенных журналистов, но без камер. Власов нервничал, когда зачитывал свою речь. Зная по своему опыту, что власть разделяла скорее советские идеалы, чем идеалы европейской демократии Власов относился к своим словам довольно скептически. Но его внимательно слушали, кто-то даже записывал за ним. Власов удивлялся этому. После выступления к нему подбежал Князев. Он был небрит и как всегда выглядел немного потрепанным, а на его лице была голливудская улыбка.

– Как я рад, что со мной будет работать такой прекрасный человек, – Князев радостно пожимал Власову руку. – Ты уловил все болевые точки страны.

Власов почувствовал себя крайне неловко.

– Да об этом каждый пенсионер знает, – сказал он.

– Что ты скромничаешь? – удивился Князев. – Вот давай спросим у Ярославы.

Сорокина подошла к ним, одарила Князева холодным взглядом своих серых глаз и приветливо улыбнулась Власову.

– Яра, докажи, что Миша хорошую речь задвинул? – спросил Князев. Его лексикон показался Власову неподобающим.

– Свобода лучше, чем несвобода. Хорошая фраза. Надо будет запомнить, – сказала Сорокина.

Страна охранников.

В условиях отсутствия обратной связи власти с народом власти нужно было вырабатывать другие механизмы выяснения происходящего в стране для планирования её будущего. Этим механизмом стали всякие экспертные институты. На самом же деле эти институты были своеобразными мозговыми центрами, куда стала обращаться власть при Господине Президенте за программой осуществления какой-либо деятельности.

Власов находился в пустом купе Сапсана. Ему нужно было встретиться с Макаровым. Михаил проводил путешествие, смотря в окошко. Он вспоминал поездку в Москву и Анну. Теперь она вроде бы крутилась где-то в шоу-бизнесе, воплощая свою детскую мечту. Потом в его голове возникла интересная мысль. Михаилу показалось, что российский народ обмельчал. Это уже не был народ, который выигрывал мировые войны вопреки деструктивному влиянию советского государства и запускающий космические корабли лишь бы убраться от лагерной советской действительности. Это был народ, который испытывал глубочайший восторг за выход на третье место в чемпионате Европы по футболу и победу на каком-то мутном конкурсе Евровиденье. Особую национальную гордость и патриотический подъем вызвала грандиозная победа северокавказского военного округа над грузинской армией.

Власов приехал в Петербург утром. На вокзале его встречал Матвеев с машиной, он прибыл в город чуть раньше Власова. Власов объяснял маршрут Матвееву. Санкт-Петербург почти не изменился. На улицах стало заметно больше пожилых людей и гостей из братских республик солнечного юга. Михаил видел целую плеяду этих прекрасных новых торговых центров, которые появлялись, как своеобразные храмы общества потребления, где российский человек обменивал свой маленький кусочек нефтедолларов на всевозможную ранее недоступную ему продукцию массовой культуры. В глаза бросались и новые высотные офисные здания для зарождающегося офисного планктона. Этого нового класса, который в исторической перспективе должен был вытеснить спившихся рабочих и вымирающих крестьян.

– Михаил, – Власов отвлекся. К нему обратился Матвеев. – Мы проследили за ним. Сегодня вечером он будет в одном месте на увеселительном мероприятии. Удалось подкупить охрану заведения и его охрану, так что у нас полная свобода действий.

– Это хорошо.

– С отцом сложнее. У него укрепленный загородный дом. Двенадцать человек в охране с наблюдательной вышкой.

– У Макарова в консультантах есть человек бравший дворец Наджибуллы.

Матвеев молчал. Власов видел в зеркальце циничную гэбэшную ухмылку на его лице.

Машина остановилась во дворе одного из домов-колодцев в центре Петербурга. Это был такой мрачный дом желтого цвета с признаками гнили. Михаил вышел из машины. Офис ЧОПа находился в подвале дома за массивной железной дверью. Михаил приветливо кивнул охраннику. Это был сильно полный лысый мужик с каменным лицом в камуфляже с пистолетом-пулемётом Инграм. В основном помещении Михаила встретил Макаров. Власов обратил внимание на советский военно-морской флаг, висящий на стене, потом он заметил, что в помещении везде находилось различное огнестрельное оружие в разобранном виде.

– Всё легально, – сказал Макаров. Они пожали руки. – Россия это страна охранников. Кто-то же должен сторожить наворованное добро. Ещё классики об этом писали.

– Ну что, выдвигаемся?

Макаров молча проследовал за Власовым. Они продолжили обсуждать детали в машине.

– Объект находится в ресторане недалеко от станции метро Маяковская. Заведение престижное, но охрана хреновая. Экономят. Два человека у входа. Все предупреждены. Нас поддерживает четыре бойца. Едем, – сказал Макаров.

Матвеев посмотрел на Власова.

– Едем, – сказал Михаил.

Только после этого Матвеев завел двигатель. Когда они доехали до места, Макаров позвонил кому-то по мобильному телефону.

– Через десять минут подъедут, – сказал он. – Посидим, подождём.

У входа припарковалась помятая черная Газель, из неё вышли четверо мужиков в камуфляже. Макаров вышел из машины и подошел к ним. Они быстро переговорили, после чего Макаров вернулся к машине.

– Выходим, – сказал он.

Они вышли из машины. Власов рассмотрел мужиков. Это были крупные вооруженные автоматами мужчины в меховых камуфляжных куртках с грубыми и отекшими лицами. Власов думал, что если эти люди и не были в горячих точках, они как минимум точно кого-то убили.

– Мы пойдём впереди, – Матвеев передал Власову пистолет. – Возьми.

– Мы вас прикроем, – сказал Макаров.

Это была заморская Беретта. Когда Михаил с шофером проходили через охранников один из них обратился к ним.

– В вип-зале на втором этаже, – сказал тощий парень в форме охранника.

Власов шел впереди. Ресторан был заполнен дорогой публикой, которая стала сильно возмущаться при виде вооруженных мужиков в камуфляже. Матвеев порылся в брюках и достал удостоверение.