Братья

Вдруг в одно короткое мгновение он как бы со стороны увидел сразу все. Малыш в ярко-желтом пальтишке неловко пытается идти к женщине. Она улыбается, ее улыбка – это целый мир, который открывается перед ним. Он узнает в этой улыбающейся молодой женщине мать. Она играет с ним, целует его и смеется, смеется. Потом она наливает ему томатного сока, который ему больше всего нравился. Бабушка из печки достает чугунок с картошкой в мундире, мажет черный бородинский хлеб тонким слоем сливочного масла и посыпает солью.

Маленький светловолосый мальчик сидит на коленях у мужчины в рабочей спецовке. За окном зажглись красные огни на далекой башне. Мужчина негромко поет. Он поет «Темную ночь». Это отец, он только что пришел с вечерней смены. Отец поет душевную военную песню, вдали горят далекие красные огни, хочется спать. На груди у отца блестят боевые ордена. Он несет ребенка на плечах, мальчик машет маленьким красным флажком, а вокруг колышутся большие красные знамена, закрывающие все вокруг. Все, и взрослые, и дети, радуются, смеются, поют.

На берегу широкой реки ребята с удочками караулят покачивающиеся в воде поплавки. Девочки в белых сарафанах несут цветы. Под ногами скользкие, истертые ступени школы. Строгая учительница добродушно улыбается, поправляет своей рукой его кисть с фиолетовой краской и показывает, как правильно делать мазки, чтобы красиво нарисовать цветущую сирень. Соседский веснушчатый мальчишка с синяком под глазом протягивает руку, предлагая помириться.

В руках у него алые куколки тюльпанов, звенит звонок. Пожилой мужчина с орденскими колодками на пиджаке вручает тонкую бежевую книжечку – аттестат. Толстые учебники освещает зеленая настольная лампа. Мелким почерком пишутся сложенные малюсенькими книжечками шпаргалки. Крошится белый мел, коричневая доска испещрена формулами. Сиреневое небо над вечерним парком. Танец с улыбающейся девушкой в светло-сиреневом платье. Первые зарисовки карандашом на берегу широкой темно-голубой реки. Тяжелые мешки картошки летят с плеча в кузов грузовика. Ночной костер, песни под гитару. В руках – рычаги ревущего свирепым зверем танка. В кабине грохот от орудийных выстрелов, запах мазута, пороховых газов. Влажные губы, мягкая упругость девичьих грудей, гибкая талия. Над головой между листьями яблонь – бездонное звездное небо, манящее и пугающее своей бесконечностью. Изумление перед картинами импрессионистов. Старая смотрительница запрещает делать в музее наброски. В большой светлой аудитории на стенах – репродукции работ великих мастеров, в открытых шкафах и на полках – скульптуры. Ироничный бородатый преподаватель показывает, как делать зарисовки карандашом.

Белые гладиолусы, улыбки, смех, а в руках – темно-синяя корочка диплома. По конвейеру медленно ползут шасси грузовиков, обрастающие свежеокрашенными деталями кузова бело-голубого цвета. Яркое весеннее солнце через широкие окна светит на ватманские листы чертежей. Маша. Молодая. Улыбается. Смеется. Дети. Ванечка неуверенно делает первые шаги. Соня качается в коляске. Чертежи на широком директорском столе, насмешливое лицо седого мужчины в сером костюме. В осеннем лесу, на истлевшем пне – коричнево-серые зонтики грибов. На опушке у края вспаханного поля склонился над мольбертом. В видоискателе фотоаппарата – дырявая луковка разрушенной церкви, непаханое поле, заросшее березняком, развалившаяся ферма с искореженным трактором, на крыше высокого цеха родного завода растут большие березы.

В фотоальбоме перелистываются пейзажи: оранжевая утренняя заря над Волгой, цветущий белой вьюгой яблоневый сад, золотистое поле у края веселой березовой рощи, темный еловый лес, серые кубы городских кварталов. Темно-голубая, чистая высь над головой. Там, на западе, за домами, полыхает розовый, переходящий в кроваво-малиновый закат. Зеленые, золотые, багровые кроны деревьев, ярко-красные кисти рябин. Первый снег на пожелтевшей, коричневой, местами зеленой траве. Под ногами приятно похрустывает первый ледок.

Где? Когда? Что? Зачем это было? Сон? Он почувствовал необыкновенную легкость. Где-то внизу звучали строгие аккорды «Зимы». Маша вошла в комнату. Лицо ее исказилось тревогой, она подбежала, начала тормошить, выбежала в коридор звонить, кинулась на кухню за холодной водой. Зачем? Яркий теплый свет шел с высоты. Он звал к себе…

Внезапно раздался резкий звонок. Он вздрогнул и, казалось, сделал вдох.

    2009

Архангел-спаситель

(По рассказу одного системного администратора)

Летом и осенью прошлого года Миша подрабатывал сисадмином в одной риелторской конторе на Тверской. В тихом уютном дворике, отгороженном невысокой изгородью от других домов, стоял старый двухэтажный особняк. На втором этаже располагался офис той риелторской компании. Михаил приходил раз в неделю, по средам, и по вызову, когда программы давали сбой.

На Тверской, у проезда во двор, по вечерам появлялись «Жигули» пятой модели, ярко-красного цвета, с затемненными окнами. Задняя дверь машины всегда была открыта, и на тротуар свешивалась элегантная женская ножка в красной туфельке и красных сетчатых колготках. Из машины доносилась то ритмичная, то томная музыка. Красная туфелька делала зазывающие, покачивающие движения. Иногда подходили богато одетые мужчины, они садились на переднее сиденье, и тогда задняя дверь закрывалась. Но чаще к красной «пятерке» подъезжали дорогие автомашины.

Одним сентябрьским вечером Миша, как обычно, свернул в проулок, где стихает шум центральной улицы. За воротами – маленький дворик, на небольшой клумбе – увядшие и засохшие цветы, под ногами – шуршание желтых листьев. Поднявшись на второй этаж, он выслушал пожелания замдиректора фирмы по работе оргтехники и отправился в центральную комнату. Большинство сотрудников ушли домой. В комнатах и коридоре было тихо.

Присев за стол у окна, Михаил включил сервер. Со двора долетел шум автомобиля, захлопали двери, заиграла музыка, послышались девичьи голоса и смех. Там, во дворе, тоже начиналась своя работа. Хотелось побыстрее уйти домой, и Михаил погрузился в переустановку одной из программ. В это время тетя Аня, такой же вечерний работник, как и он, зашла в комнату и начала протирать столы, полки, подоконники, мониторы, системные блоки. Движение во дворе возбудило уборщицу, она подошла к открытому окну и после нескольких нелестных реплик обратилась к своей любимой теме:

– А моя Танечка позавчера купила мне пуховый платок. Просто так. Говорит, зима скоро, на, бабуль, носи на здоровье. И работает ведь сутки через двое, а иногда и сутки через сутки. Только по молодости можно так пахать. Зато машину поменяет на приличную иномарку… Дай-ка я протру тут у вас. – Она полезла между столами протирать сервер, заглядывая в монитор.

– А вот Лешка – тот все девок разглядывает в телевизер, срам какой-то. Говорю – так не слушает ведь. А кампютер этот Таня тоже купила. Дорогой, наверное, – не говорит.

Михаил уже не первый раз слушал историю о Танечке, которая работает медсестрой в больнице для избранных иностранцев.

– А на позапрошлом дежурстве она даже кровь сдавала. Пришла вся бледная, усталая. Говорит, делали одному итальянцу срочную операцию, потребовалось срочное переливание, а у нее кровь оказалась подходящая для этого, для итальянца. Вот она и отдала свою кровушку. Да уж лучше итальянцу культурному отдать, чем какому-нибудь нашему алкашу. Наш-то алкаш все равно все пропьет, а этот и спасибо скажет, по-ихнему конечно, и денежку заплатит. Правда?

– Правда, – автоматически согласился Миша.

Тетя Аня вышла и через некоторое время появилась с ведром воды и шваброй.

– Все, говорит, бросай, бабуль, свою грязную работу, я, говорит, тебе буду доплачивать в три раза больше, чем получаешь. А я вот не могу. Не могу дома без дела сидеть. Вот, говорю, выйдешь замуж, тогда уж с внуками и буду сидеть. А пока бегаю, буду и на работу бегать. Движение – это жизнь, правда?

– Правда.

В это время на улице послышался шум. Тетя Аня подошла к окну. По брезгливому выражению ее лица можно было понять, что во дворе происходит что-то не очень приятное.

– Ты глянь, а! – заинтересованно воскликнула пожилая женщина. Она сняла перчатки и резко поправила седеющие волосы. – Что ж, она ему не понравилась, что ли?.. Ага, назад в автобус повел.

Миша старался не отвлекаться и внимательно смотрел в синий экран монитора.

– Вот потаскушки, вот сучки, все на черных кидаются. А эти-то, хозяева столицы нашей Родины, выбирают еще… Ты полюбуйся-ка на их! – Она продолжала водить шваброй по полу и периодически заглядывала в окно.

Вдруг в комнате наступила тишина, и сисадмин невольно взглянул на тетю Аню. Разительная перемена произошла в ее лице: вместо насмешливо-ироничного оно стало сосредоточенно-напряженным. Внезапно она судорожно вцепилась в швабру, сделала несколько бессмысленных движений и поспешно вышла из комнаты. Пока перезагружался сервер, Миша встал и подошел к окну.

Во дворе стояла «Газель» с открытой дверью, из которой доносилась музыка, чуть поодаль – серебристый «Мерседес», к которому направлялась белокурая девушка в зеленой мини-юбке. Между машинами стояли двое. Черноволосый мужчина в черном костюме на белую сорочку и женщина лет сорока в ярко-розовом брючном костюме. Мужчина стоял широко расставив ноги, засунув одну руку в карман, а другой широко жестикулировал. Когда девушка садилась в «Мерседес», на площадке появилась тетя Аня. Она шла широкими шагами, вприпрыжку, размахивая над головой шваброй, и выкрикивала:

– Сейчас, сейчас я… Сейчас я вам!..

Мужчина вынул руку из кармана, сделал неуверенный шаг назад, женщина, наоборот, сделала шаг вперед, в дверях «Газели» появились две удивленные женские головы. Неожиданно тетя Аня, ловко размахнувшись, шлепнула шваброй мужчину по мягкому месту так, что он не успел даже руки подставить. Следующие движения нападавшей были направлены к легковому автомобилю. Занесенная швабра уже скользнула по крылу машины, но тут женщина в розовом не менее ловким движением вцепилась в швабру и прервала полет орудия разрушения. Тетя Аня оттолкнула женщину, выпустив из рук швабру, и кинулась к передней двери с криками:

– Медсестра, медсестричка, сестричка, с-сучка!

Она принялась колотить по боковому стеклу закрытой двери. Тем временем девицы, выбежавшие из «Газели», вцепились в тетю Аню и попытались оттащить ее от машины.

– Шлюха! Вот он какой, твой гошпиталь!

Девицы крутили обезумевшей пожилой женщине руки, она сопротивлялась, топала ногами. Мужчина быстро сел в машину. «Мерседес» поехал назад, все отошли от машины, потом автомобиль быстро развернулся и исчез за углом. Пожилая женщина, почувствовав, что ее почти не держат, вдруг вырвалась, подняла швабру и бросилась на даму в розовом, которая в это время говорила по мобильному телефону. Тетя Аня ударила женщину по ногам. Следующим ударом она выбила у нее из рук сотовый телефон. Из «Газели» вылез плотный водитель, вышли еще девицы. Все набросились на уборщицу и потащили в сторону «Газели».

Наблюдая эту сцену, Михаил не выдержал и решил вмешаться. Он перепроверил настройку, дождался, когда отключится сервер, и сбежал вниз. Когда он спустился, во дворе уже никого не было, двери «Газели» были плотно закрыты, стекла завешены, из машины доносилась веселая пародия на старую советскую песню. На стук в боковую дверь из-за занавески показалось смазливое девичье лицо, улыбнулось и показало ему язык. Повторный стук вызвал приступ смеха в машине, а женщина в розовом костюме приподняла занавеску и, улыбаясь ему, покрутила указательным пальцем у виска.

Взглянув на часы, Миша понял, что вечер коротким не будет. Он решил подняться к заму фирмы, как вдруг во дворе появился милицейский «уазик» с мигалкой. Из машины вылезли толстый капитан и сержант с автоматом. Михаил направился к капитану. В это время дверь «Газели» раскрылась, из салона вылезли девицы с шофером. Последними вышли тетя Аня со связанными за спиной руками и миловидная женщина в розовом костюме со шваброй. У тети Ани были заплывшие глаза, ее седеющая голова тряслась, она неловко передвигалась со связанными за спиной руками.

Михаил кинулся к пожилой женщине, но женщина в розовом, улыбнувшись, легонько его оттолкнула. На его возмущение ответом был смех. Он попытался развязать узлы шпагата, который врезался в запястья несчастной пенсионерки, но почувствовал, что их все обступили. В спину ему ткнулось дуло автомата.

– Ты! Ты чё здесь вяжешь? Смотри, а то и тебя щас повяжем! – услышал он за спиной.

* * *

Их вытолкали из отделения после полуночи. Стояла прохладная осенняя ночь. Переулком они дошли до Малой Дмитровки. Рекламные огни зазывали в богатые рестораны. Дорогие иномарки перекрывали проход по узкому тротуару. У обочин прогуливались девушки в мини-юбках. Тетя Аня внимательно смотрела под ноги и старалась не обращать внимания на бурную ночную жизнь.

– Метро, наверно, еще открыто, я успею. Вы так потратились в милиции, правда?

– Правда.

– Тогда я сама дойду.

– Пешком?

– Почему? На метро.

– Не успели, – и он безразлично взглянул на часы.

– Как так?

– Уже поздно, и вы говорили, что от метро нужно еще добираться автобусом.

– Неужели так поздно? И вы что, будете брать такси?