Ночная прогулка

– Да.

– …

– Я тебя люблю, – искренне признался брат сестре.

– Я… – ее голос дрогнул, расчувствовалась, – тоже тебя люблю, братик.

– Позвоню тебе. Завтра. Обо всем расскажу.

– Если не позвонишь, я тебя найду. Ты знаешь. Из–под земли достану.

– Знаю.

– Витя, не забывай про меня. Не делай мне больно.

– Рад был услышать.

– Звони.

– Пока.

– Пока.

Справился. Поговорил с сестрой, которой не звонил полгода, и которой не отвечал столько же.

Виктор был неисправимым эгоистом по жизни. Вселенная – один он. И пускай мир крутиться вокруг него. Пускай все друзья и родные крутятся вокруг него. Зачем звонить и спрашивать о здоровье, о самочувствии? Зачем поздравлять с важными событиями и победами? Зачем наведываться с подарками в гости к дорогим и близким? Зачем? Они сами должны проявлять внимание и заботу. Должны – и точка. А если не хотят – пускай катятся куда подальше. Значит плохие друзья. Значит родные – чужие.

А что в итоге? Что в сухом остатке после прожитых тридцати лет?

Семью разрушил, потерял связь со школьными друзьями, с боевыми товарищами, поссорился с родными в пух и прах, не звонил и не отвечал на звонки, оправдываясь дикой занятостью на работе, которую ненавидел и презирал. Но работал, потому что платили. Платили ровно столько, сколько, по его мнению, надо было одинокому волку, как он.

И все бы ничего, если бы не одиночество, лишающее нормального сна и обнажающее его неполноценность.

Звони уже в «02». Не тяни.

Виктор представился, сказал адрес и рассказал о случившемся.

Пассивные и сонные полицейские – даже не удосужились представиться – особо и не расспрашивали: пару вопросов, где и когда обнаружили, и сколько прошло времени. Потом попросили паспорт. Сверились, что ребенок не его. Всякое бывает, намекнули. Убедившись, что он не врал и вполне вменяемый, перевели внимание на ребенка. Лиза мгновенно замкнулась, надув обиженные щечки. Сказала, как зовут ее и маму. Рассказала, где и когда мама оставила её. Подтвердила его историю.

– Все ясно. Спасибо, Лиза.

Он подошел к Виктору и тихим голосом сообщил:

– Бумагу подпишите. Так, формальность. Девочка сбежала из детского дома. Имя. Фамилия. Приметы. Все совпадает. О пропаже было заявлено сегодня в 13:30. В общем, мы забираем её. Из участка вызовем заявителя.

Виктор был в недоумении от услышанного.

– Странно. Я поверил, что она ждет маму.

– Ничего странного. Дети много чего придумывают.

– Можно мне с вами в участок?

– Нет никакой необходимости. Мы справимся.

– Пожалуйста, – попросил Виктор.

– Ладно. Как хотите, только давайте побыстрее. Дела ждут.

Загрузившись в «Хантер», они стали плестись по городу, освещая фарами погруженные в дымку от тумана улицы. Было зябко. Меньше пятнадцати градусов. Лиза молчала, отвернулась от Виктора и смотрела в окно, скрестив руки на груди.

– Обиделась?

Молчание.

– Я обманул тебя.

– Ты такой же, как все! Врун и обманщик! – выпалила она и заплакала.

– Я просто хочу тебе помочь. По–дружески. Мы же друзья?

– Нет! Друзья не врут друг другу!

– Ты тоже была не честна со мной.

– Ненавижу тебя!

На этой ноте разговор был окончен. Лиза сжалась, и тихо плакала, часто всхлипывая. Как нож по сердцу ее плач. Но Виктору ничего не осталось, как ехать и думать, почему это произошло с ним? И почему он так сильно переживает за чужого ребенка?

В пустом полицейском участке полным ходом проводился ремонт, пахло свежевыкрашенной краской и пылью. На полу – новенькая светло–бежевая плитка, закрытая вдоль стен листами газет, чтобы краской не испачкать. Стены наполовину были покрашены в серый цвет, наполовину – побелены.

Намного лучше, чем раньше.

Два года назад Виктор чуть не убил одного похотливого юмориста, некого дальнего родственника из ближнего зарубежья, который обидел Евгению до слез. Виктор не был пьяным, но под градусом. Этого хватило, чтобы сжать кулаки и нанести всего пару ударов, которые обеспечили полный нокаут сопернику. Что там началось! Крики, вопли, угрозы, ругательства. И вызов в полицию. Юморист лишился несколько передних зубов и заработал пару синяков на теле. Ничего серьезного. Поэтому дело быстро разрешили, прямо в участке. Правда, было одно маленькое «но», жена обиделась на Виктора. Он не понимал почему. В очередной раз. А он в очередной раз не захотел разрешить то, что было на поверхности. Махнул рукой. Ничего, забудется. Не забылось, а в один прекрасный момент взорвалось, волной обрушив в щепки их семейный союз.

Воспитателя из детского дома не пришлось долго ждать, она пришла ровно через пятнадцать минут после звонка.

Выглядела она на удивление бодро и энергично для глубокой ночи, словно и не спала вовсе. Невысокая и стройная. Немного за тридцать. Бледное лицо без единой веснушки и морщинки, красивый миниатюрный нос, правильная линия губ и большие зеленые глаза, подведенные черным карандашом – мгновенно притягивали, как и распущенные светлые волосы, ниспадающие на спину и плечи.

Она быстро разобралась с бумажной волокитой, успокоила Лизу (и никаких упреков и криков), подошла к Виктору, протянула руку для рукопожатия, представилась (Анна Владимировна), поблагодарила его за благородный поступок и попросила никому не афишировать о случившемся, чтобы не было лишних проблем у детского дома.

– Анна Владимировна, – обратился Виктор к женщине.

– Да, да, я слушаю.

– Я хочу поговорить с вами.

– На свидание зовете? – Она хихикнула. – Простите. Не умею шутить. Запишите номер. – Виктор записал. – Звоните. Договоримся о времени. И поговорим в кабинете. Один на один.