Калужские очерки

– Перед нами Гостиный двор, – услышал я слова одного из студентов, который вызвался быть гидом на нашей экскурсии.

«Какая красота! – кажется, мысленно произнёс я. – Настоящая псевдоготика!»

Этот оригинальный архитектурный стиль глубоко полюбился мне вычурностью своих деталей ещё в Петербурге, при посещении капеллы в Петергофе, а затем уже в Москве, при осмотре костёла, находящегося где-то неподалёку от метро «Краснопресненская». Однако то были образцы типичного западного вкуса, воссозданные по специальному заказу в русских столицах. Здесь же, в Калуге, перед моими глазами открылось то, что, скорее, больше напоминало ту «ложную готику», которой иногда следовали в своих проектах выдающиеся московские зодчие – В. Баженов и М. Казаков. У меня в памяти сразу же всплыл образ Путевого дворца на Ленинградском шоссе, фигурный мост и павильоны в недостроенном парке-усадьбе «Царицыно». Внешне, это больше ассоциировалось с древнерусской архитектурой, частично дополненной элементами из западноевропейского «художественного арсенала».

Между тем, наш доморощенный гид всё более конкретизировал:

– Проект Гостиного двора в Калуге разработал в 1780-х годах московский зодчий Пётр Никитин. Столь необычный выбор архитектурных форм и мотивов был связан с весьма конкретным обстоятельством. Существует предание, что первый калужский наместник и фаворит русской императрицы Екатерины Великой Михаил Кречетников располагал некоторыми чертежами оригинального «царицынского» дворца в предместьях Москвы, который сооружал, но так и не сумел полностью осуществить прославленный мастер Василий Баженов. Наместник, якобы, однажды и передал эти графические листы Никитину, чтобы дать ему возможность ознакомиться с теми новшествами, которыми придворный зодчий хотел удивить царицу. Тот же, в свою очередь, глубоко проникся новыми архитектурными идеями и творчески «переработал» замысел В. Баженова, введя в свой будущий проект ряд элементов из древнерусского зодчества и «нарышкинского» барокко. Так, например, характерные столбы-кубышки, поддерживающие арки сводов в обходных галереях, можно рассматривать в качестве «реплики» на аналогичные декоративные мотивы в двух известных калужских постройках более ранней поры – палатах Коробова и храме Покрова «на Рву». Мы их ещё увидим сегодня. А вообще, этот архитектурный стиль можно определить как «псевдоготику». В России, насколько известно, не были распространены формы готической архитектуры. Этот стиль возник и успешно развивался в европейских странах, напрямую связанных с католицизмом. Здесь же речь может идти только о заимствовании отдельных приёмов или мотивов. У нас понятие «готики» долгое время трактовалось достаточно широко. В конце ХVIII столетия оно, по сути, включало в себя всё, что было так или иначе связано с допетровским зодчеством, эпохой Средневековья в целом. Поэтому и ассортимент форм, в определённом смысле, ничем не ограничивался. Зодчие могли достаточно свободно экспериментировать».

Далее наш докладчик позволил себе сделать небольшую паузу, дабы заглянуть в тетрадку с собственными записями. Вскоре он продолжил:

– В 1778 году, по указу Екатерины II, было решено снести деревянные торговые лавки и на их месте построить каменный Гостиный двор. Специально для этого в Калуге было образовано коммерческое финансовое товарищество, в которое вошли наиболее видные в городе купцы, располагавшие весьма солидными по тем временам капиталами. У всех на устах были фамилии Золотарёвых, Макаровых, Антипиных, Билибиных и Фалеевых. Именно они взяли на себя бремя основных расходов.

Первоначально, зодчий Пётр Никитин предполагал возвести 20 корпусов, частично украшенных остроконечными «готическими» башенками. Строительный участок должен был быть поделён на четыре части, в каждую из которых вошли бы по пять корпусов, разделённых между собой перпендикулярными проездами. В плане ансамбль тяготел к классической форме прямоугольника, вытянутого по линии север-юг. Со всех сторон корпуса построек должна была окружать мощная аркада с двумя воротами, украшенными в завершении фигурными готическими щипцами.

Однако, при жизни Пётр Никитин успел отстроить лишь два южных павильона. Они датируются периодом 1784 – 1789 гг. В 1796 г., по планам зодчего, возвели ещё два северных и один юго-восточный корпус.

Фрагмент с торцевыми корпусами Гостиного двора (фото автора конца 1990-х годов)

Гид указал на эти постройки жестом, чтобы позволить нам лучше сориентироваться на местности и обратить внимание на сохранившиеся, наиболее старые части торгового сооружения. Я тоже решил полюбоваться архитектурным памятником более пристально. На фоне «охристого» цвета штукатурки эффектно выделялись массивные белые столбы, через которые были изящно перекинуты высокие стрельчатые арки. Здание явно требовало ремонта. Штукатурка была заметно «обшарпана», а местами попросту осыпалась. Тем не менее, это ничуть не умаляло достоинства оригинального сооружения, которое, словно, «дышало стариной», демонстрировало образец тонкого художественного вкуса.

– В начале XIX века экономическая ситуация в России изменилась не в лучшую сторону, – продолжил наш экскурсовод. – Купцы стали более прижимистыми и начали удерживать деньги, необходимые для строительства каменных торговых лавок. Кого-то из них смущала только дороговизна предстоящих работ, а кто-то сетовал ещё и на то, что проходы между корпусами, дескать, слишком узкие для того, чтобы обеспечить беспрепятственный подвоз и разгрузку товаров.

И всё-таки компромиссное решение было найдено. Новый калужский губернский архитектор Иван Ясныгин отозвался на справедливые замечания и просьбы купцов. Он несколько уменьшил на плане ширину строений, увеличив тем самым ширину проходов. Более того, архитектор заметно сократил финансовые траты за счёт того, что вместо 20 ранее задуманных ограничился возведением лишь 14 торговых корпусов.

Докладчик слегка поперхнулся. Затем, он перевёл дыхание и уверенно закончил свой короткий рассказ:

– Самые последние три корпуса Гостиного двора достраивал уже в 1824 году архитектор Николай Соколов. Полностью отстроенное здание, по большей части, отошло во владение калужского купечества. Лавки и помещения в нём начали передаваться по наследству. Но что-то, на благотворительных началах, было выделено и под нужды городского общества. Насколько известно, самым крупным в калужском Гостином дворе стал магазин купца Антипина, с книжной и писчебумажной продукцией.

– Хочу ещё немного добавить к сказанному, – неожиданно произнесла одна из девушек. Имени её я тогда не знал и, честно говоря, не вспомню и сейчас. – Эти торговые ряды посещал ни кто иной, как писатель Николай Васильевич Гоголь.

– Да ну, – ответил кто-то невпопад.

– Каким ветром его могло занести в эту глухую провинцию? – подхватил другой голос.

– Он вроде бы был родом с юга, из Малороссии. А так жил в Петербурге, – заметил один из студентов, с оттенком некоторого сарказма в голосе.

– А вот и нет, – ничуть не смутилась девица в куртке неброского зеленоватого цвета. – Он приезжал в Калугу по приглашению А. О. Смирновой-Россет – своей давней подруги и на некотором этапе супруги калужского губернатора. Из воспоминаний отдельных лиц, можно узнать, что Гоголь иногда целыми днями бродил по городу, всматриваясь в фасады городских домов, внимательно изучал быт и нравы местного населения, выискивал среди людей наиболее интересные типажи. Краеведы поговаривают, что именно в Калуге Николай Васильевич вёл активную работу по написанию второго тома «Мёртвых душ», и в доме у Смирновой-Россет, в узком кругу лиц, однажды состоялось прочтение нескольких глав его будущей книги.

– Понятно. Но какое отношение всё это имеет к торговым рядам? – поспешил кто-то из студентов с вопросом.

– Гоголь частенько заглядывал и сюда, – пояснила девушка. – Смирнова-Россет писала в своих мемуарах, что он перезнакомился в Гостином дворе со всеми купцами и лавочниками. У некоторых из них он даже подолгу засиживался за партиями в шашки. Гоголь любил заходить в книжные лавки Грудакова и Антипина, просматривая новые поступления книг и журналов. И вот тут-то однажды с ним и приключилась весьма забавная история. Если хотите, расскажу…

Многие утвердительно закивали головами.

– Так вот, – продолжила рассказчица, – Николаю Васильевичу очень нравилось облачаться в белую пуховую шляпу. По ней его легко узнавали калужане. Но в один из дней приключился нелепый конфуз. Сильным порывом ветра шляпу сбросило с головы писателя и, словно по закону подлости, она оказалась в грязной луже. Не желая долго оставаться без головного убора, Гоголь поспешил зайти в ближайший магазин Почапина, чтобы купить себе новую шляпу. Старую же, испачканную в грязи, он тоже захватил с собой. А уже потом, по своему обыкновению нанося визит в магазин Антипина, позабыл её там. Трудно сказать, быль это или легенда, но по свидетельству некоторых калужан эта шляпа бережно хранилась в кладовой у Антипиных, пока окончательно не истлела от сырости. А кто-то поговаривал даже, что купец на протяжении ряда лет специально держал эту шляпу в витрине своего магазина ради того, чтобы завлечь к себе как можно больше покупателей. Такие уж забавные истории могли случаться в маленьких провинциальных городах…

Все посмотрели друг на друга и весело улыбнулись, а затем поблагодарили рассказчицу за то, что она привела столь интересные подробности, никому ранее не известные. Окончательно заинтригованные, теперь мы просто не могли отказать себе в удовольствии немного погулять по обширному внутреннему пространству калужского Гостиного двора, заглянуть в ещё функционировавшие накануне праздника магазинчики, побродить под красивыми сводчатыми конструкциями обходных галерей, чтобы, так сказать, «ощутить фибрами своей души чарующий аромат давно ушедшей в небытие эпохи».

Через эту арку проезжает городской транспорт (фото автора конца 1990-х годов)

Здание Гостиного двора в Калуге, действительно, произвело на меня сильное впечатление. Честно сказать, я никак не ожидал увидеть в захолустном провинциальном городе нечто подобное…

После осмотра Торговых рядов, вся группа в полном составе собралась возле памятника Ленину. Убедившись в том, что никто из студентов не отстал и не потерялся, мы опять заняли места в автобусе и проехали несколько кварталов по улице сквозь широкую арку какого-то масштабного и представительного здания старой постройки.

– Это Присутственные места, – пояснил мне сидящий поблизости от меня сосед. – Тоже интересный памятник эпохи классицизма.

Я, машинально, кивнул ему головой. Студент, вероятно, подыскивал себе компаньона для вечерней беседы за чашкой чая.

Калуга, честно признаться, это сравнительно небольшой город. По сравнению с Москвой, расстояния здесь смехотворные. Почти всю центральную часть Калуги можно преодолеть в процессе одной-единственной пешей прогулки, лишь к её концу почувствовав некоторую усталость.

Мы ехали, наверное, не более трёх-четырёх минут, а затем автобус снова остановился для того, чтобы высадить всю нашу группу на улицу.

– Теперь бегло осмотрим старинные палаты купцов Макаровых, – сообщил нам молодой преподаватель, осуществлявший руководство экскурсией. – Затем проедем к палатам Коробовых и церкви Покрова «на Рву». Думается, до наступления сумерек мы больше ничего не успеем. Поэтому, попрошу не задерживаться и вовремя вернуться в салон автобуса. Предупреждаю, специально никого дожидаться не будем.

Многозначительные взгляды студентов были свидетельством того, что все хорошо поняли своего наставника.

Палаты Макаровых стояли с некоторым отступом от «красной линии». Перед ними существовало некое подобие дворика, ничем не огороженного и смыкающегося с пространством улицы. Тем не менее, здесь было вполне достаточно места для того, чтобы группа экскурсантов могла стать полукругом и видеть перед собой рассказчика. В качестве последнего снова выступил студент с третьего курса – тот самый, который чуть ранее познакомил нас с историей и архитектурными особенностями Гостиного двора.

Среднего роста паренёк, с чуть вьющимися волосами, обвёл взглядом группу и, убедившись в том, что его готовы слушать, приступил к рассказу.

– Перед нами, как вам уже сказали, палаты Макаровых, – произнёс с некоторой наигранностью в голосе авторитетный член НСО. – Они были построены в 1728 году. С одной стороны, это один из самых поздних образцов белокаменных палат в России, а с другой – прекрасный образец раннего барокко, архитектурного стиля пришедшего к нам из Европы при императоре Петре I. Заказчиком постройки выступил купец 1 гильдии Никифор Макаров, достаточно успешно торговавший сукном в первой половине XVIII столетия. Как и многие другие калужские купцы той поры, он, по вероисповеданию, принадлежал к числу «раскольников» или старообрядцев.

Докладчик повернулся вполоборота к слушавшей его публике и с видом профессионала указал рукой на фасад:

– Если говорить об интересных особенностях этого здания, то, прежде всего, нужно указать на то, что в нём впервые в калужском жилом зодчестве применялся архитектурный ордер. Украшение фасадов пилястрами было ярким новшеством для русской провинции. Между тем, многое ещё роднит эти палаты и с традициями прошлой эпохи. Так, например, здесь нет строгого принципа в оформлении. Каждый из фасадов выглядит по-разному. Обратите внимание, что некую привлекательность зданию придаёт крылечко – двухъярусное, с низкими приземистыми столбами и аркой в завершении. К счастью, палаты сохранились до наших дней без значительных искажений. Разве что пострадали декоративные обрамления окон, а с улицы к зданию была пристроена, ведущая на второй этаж, деревянная наружная лестница,

Наш экскурсовод снова встал лицом к аудитории:

– Вот, пожалуй, и всё, что мы знаем об этом памятнике. Упоминая о купцах Макаровых, следует заметить, что калужанам, наверное, лучше известен более поздний представитель этого богатого семейства – Михаил Антонович. По его самоличному проекту в городе в 1807 году были устроены первый водопровод и фонтан, используемый для санитарных и противопожарных нужд. Купцу это обошлось в приличную по тем временам сумму в 700 рублей. Фонтан некогда располагался на старой площади, прямо у Гостиного двора, а уже в 1886 году, после обустройства централизованного городского водоснабжения, его перенесли на новое место – в Городской парк.

– Спасибо, за столь любопытные подробности и факты, – поблагодарил студента молодой преподаватель. – Давайте теперь обойдём здание вокруг и сделаем несколько фотографий себе на память. Кто знает, возможно, они и пригодятся вам впоследствии, при изучении архитектуры «петровской эпохи».

Палаты Макаровых (фото автора конца 1990-х годов)

Студенты-искусствоведы достали свои фотоаппараты и занялись уже привычным для себя делом. Я, к сожалению, в тот раз отправился в Калугу, так сказать, «налегке». И мне ничего не оставалось, как ограничиться чисто визуальным обследованием старинного памятника зодчества.

Я настолько увлёкся, что даже не заметил, как они появились. Наверняка, вы спросите меня, кто? Две женщины средних лет. Жительницы Калуги.

– Добрый день! С наступающим праздником вас, молодой человек! – послышался неожиданно бодрый голос.

– И вас также с праздником! – машинально произнёс я в ответ.

– Никак домом нашим интересуетесь?

– Да, – признался я. – Таких в наши дни осталось уже немного. Старинный памятник русской архитектуры.

– Вы, наверное, из Москвы? – спросила вторая женщина, по-видимому, среагировав на мой немного учёный вид. В ту пору я неизменно носил очки и небольшую бородку.