Калужские очерки

Калужские очерки
Василий Владимирович Кириллов

Данная книга посвящена Калуге и её достопримечательностям. Но это отнюдь не энциклопедический справочник или путеводитель. Каждая из глав публикации независима и представляет собой отдельный рассказ о посещении автором провинциального города в разные периоды времени. В основе изложения – живые впечатления и материалы краеведческой литературы.

Калужские очерки

Василий Владимирович Кириллов

© Василий Владимирович Кириллов, 2017

ISBN 978-5-4485-3348-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ВВЕДЕНИЕ

Калуга… Небольшой провинциальный город в Центральном районе России. Его население по последним подсчётам, которым, надо признаться, можно доверять лишь частично, составляет не более чем 300 тысяч человек. Для нашей страны, с её мегаполисами – «миллионниками» – это весьма средний городишко, который иногда даже забывают упомянуть в общей статистике. То далеко не Нижний Новгород, Воронеж, Ростов-на-Дону, Екатеринбург или Новосибирск.

Калуга в прежние времена была городом, населённым, в основном, рабочими местных предприятий, квалифицированными специалистами из научно-исследовательских институтов, служащими учреждений бюджетного профиля, конструкторских бюро и т. д. Но к настоящему моменту, в связи с крахом социалистической модели управления страной, контингент жителей существенно изменился. Бурное развитие торговых отношений привлекло в Калугу множество переселенцев из бывших советских республик, а ныне независимых государств из Средней Азии и Закавказья. И значительное количество этих мигрантов сумело быстро адаптироваться к новым условиям жизни, обзавестись семьями и, так сказать, «пустить корни на русской земле».

С другой стороны, отнюдь не самая мудрая реформаторская политика, проводимая в 1990-е годы, заставила в поисках работы и лучших условий перебраться в Калугу и активную часть населения более мелких городов, расположенных в границах области, а также с соседних территорий – Брянщины или Орловщины. Естественно, что чем ближе к Москве, тем больше возможностей найти себе достойное применение, избежать бедного прозябания в глухой провинции – с развалившимися колхозами, обанкротившимися предприятиями и непригодной к функционированию сферой ЖКХ. Некоторые из этих людей, продав часть своего былого имущества, сумели купить новые квартиры в Калуге, а другие – просто ограничились арендой жилья, доступного им по своей стоимости.

А что же стало, хочется спросить, с теми самыми коренными жителями Калуги, которые родились и выросли в этом городе на берегу Оки?

Кто-то из них состарился, уйдя на пенсию, и замкнулся в пространстве своих небольших и не самых комфортабельных квартир. Прочие горожане, ещё продолжают работать на старых заводах, или, освоив новые специальности, трудиться в корпусах «Самсунг электроникс», в цехах концернов «Рено» и «Вольво», начавших производство некоторых моделей автомобилей на калужской земле. Есть и такие, которые не гнушаются запаха резины, часами не отходят от конвейеров, ежедневно выпускающих качественные шины марки «Континенталь».

Определённые группы людей, конечно, выбрали для себя и более приятное занятие – службу в административно-бюрократических учреждениях, заметно «расплодившихся» в начале 2000-х годов. А кому-то, не мудрствуя лукаво, пришлось встать за прилавки магазинов, «сесть за баранки» машин, доставляющих товары в торговые предприятия, устроиться водителями автобусов, троллейбусов и такси.

Молодёжь… Она ещё осталась в Калуге. Благо, что здесь сохранилось достаточное количество учебных заведений, обеспечивающих образование на вполне достойном, по российским меркам, уровне. Некоторые из них сумели, если можно так выразиться, перепрофилироваться, начать готовить и выпускать специалистов по современным профессиям, востребованным на сегодняшний день – экономистов, юристов, банковских служащих, менеджеров и бухгалтеров.

Однако, вся ли эта молодёжь остаётся работать в Калуге? Конечно, нет. Большинство из них затем «переманивает» к себе Москва. Более высокая шкала доходов – весьма серьёзный аргумент, с которым трудно поспорить. Впрочем, многие из этих молодых людей и сами хорошо понимают, что гораздо лучше заработать приличные деньги в Москве, чтобы затем их с пользой потратить у себя на родине. От богатой столицы до Калуги, как говорится, «рукой подать». Каких-то 170 или 180 километров! Разве это дистанция для необъятной России?! Быстроходный поезд-экспресс, с мягкими сидениями и кондиционерами, легко преодолевает её чуть более чем за два половиной часа.

Конечно, есть и те, кто перестаёт часто ездить в Калугу, привыкнув к своему арендуемому жилью, воскресному «шопингу» и культурно-развлекательным мероприятиям в столице. Для наиболее удачливых из них Москва становится «новым жизненным трамплином», открывающим далёкие перспективы развития в будущем…

А теперь, как выразился бы наш уважаемый и незабвенный Михаил Сергеевич Горбачёв, будем «итожить». Получается, что ответить на вопрос, сколько людей ныне постоянно проживает в Калуге довольно сложно. Можно только сказать, что количество населения в городе варьирует в зависимости от будничных и выходных дней, а также фактора сезонности. Зимой в Калуге, как мне самому пришлось однажды убедиться, царит спокойная и умиротворяющая тишина.

Природное окружение кажется созвучным неприметному, но уютному и отчасти меланхолическому городскому ландшафту. В Калуге не так много ярких достопримечательностей. Это не Владимир, Ярославль или Смоленск, с их древними историческими памятниками. Музеи Калуги куда скромнее, они не столь богаты ценными экспонатами или всякого рода интересными раритетами. Но здесь, между тем, жил и работал Эдуард Циолковский – замечательный учёный и мыслитель, предсказавший создание летательного аппарата, способного вывести человека на околоземную орбиту. Память о нём и поныне продолжает жить в сердцах калужан. Поэтому в городе в советские годы был специально построен замечательный Музей космонавтики, в своём роде уникальный для России. Хранящимися в нём моделями звёздных кораблей, сооружёнными талантливыми конструкторами, луноходами можно поистине любоваться не один раз. Думаю, они, наверняка, понравятся или даже вызовут искреннее чувство восторга не только у знатоков современных научных достижений, но и не искушённых в этих вопросах широких масс любознательной публики.

Музей Космонавтики (фото автора начала 2000-х годов)

Калугу, в советское время, очень полюбили кинематографисты. Трудно сказать почему, но, может быть, причиной тому стал естественный всхолмлённый ландшафт, придающий местным улицам какую-то удивительную живописность. Те панорамные виды, которые открываются с отдельных калужских перекрёстков, сами по себе подобны сценическим площадкам. Да и купеческая архитектура в Старом городе сохранилась до наших дней в относительной сохранности, не утратив своего былого очарования.

Ещё в сталинские годы в Калуге снимали «Бесприданницу» по одноимённой пьесе прославленного русского драматурга А.Н.Островского. На этой киноплёнке сохранились редкие кадры, демонстрирующие то, как город выглядел в далёкие 1930-е годы. Но всем нам, родившимся в середине и третьей четверти прошлого столетия, наверное, более памятна двухсерийная комедийная лента «Карнавал», с талантливой актрисой Ириной Муравьёвой в главной роли. Её отдельные эпизоды также снимали в Калуге. И как тут не вспомнить коронную фразу героини фильма, тщетно пытавшейся научиться кататься на роликовых коньках. «Ну что за город, одни горы да пригорки!» – так, кажется, дословно, сокрушалась она, пытаясь удержать зыбкое и хрупкое равновесие на наклонных тротуарах.

В Калуге чувствуешь себя как-то легко и раскованно. Иногда, в тёплую пору, так приятно подышать влажным «приокским» воздухом. И разве можно отказать себе в желании совершить длительную пешую прогулку по улицам и небольшим переулкам в центральной части города. А потом, заметно устав от ходьбы, отыскать уединённую скамейку в тенистом зелёном парке или сквере, чтобы немного передохнуть, уйти от посторонних взглядов и предаться собственным размышлениям.

Церковь Иоанна Предтечи на улице Кирова (фото начала 2000-х годов)

Когда я впервые посетил Калугу? …Припоминаю, что это было уже достаточно давно. А если точнее, то где-то в самом конце 1980-х годов…

Глава I. Когда я впервые приехал в Калугу

В юности я никогда не покидал Москву надолго. Можно сказать, что мне нравилось почти безвыездно сидеть дома и только в летние месяцы выбираться на отдых к Чёрному морю. Однако, необходимость службы в рядах Советской Армии всё же заставила меня в один «прекрасный» день расстаться на определённый период времени с привычным существованием и родными улицами столицы.

…Через два года оказавшись вновь в Москве, я будто ощутил прилив сил и энергии. Мне словно вернули то, что у меня насильно забрали и никак не хотели возвращать. Я заметил, как изменился город за двадцать пять долгих и томительных месяцев моего отсутствия. Жизнь в Москве стала быстрее и наполнилась динамизмом.

Во всей стране в ту пору широко пропагандировали новую политику – так называемую «перестройку». Эту глобальную реформу затеял и стал активно проводить в СССР недавно избранный Генеральный секретарь Компартии – Михаил Сергеевич Горбачёв. И его смелые новаторские идеи, связанные с демократизацией в обществе, гласностью и отказом от преследования людей с альтернативными взглядами, уже вскоре дали некоторые положительные результаты.

Люди всё больше начинали мыслить самостоятельно, без посторонней помощи выбирать для себя жизненные приоритеты. Реабилитация жертв «сталинских» репрессий, громкое озвучивание ранее сокрытых чудовищных фактов из советской истории заставили критически взглянуть на своё недавнее прошлое даже закоренелых обывателей и ретроградов.

В 1987 году я поступил на исторический факультет МГУ и стал официально числиться студентом дневного отделения при кафедре «Истории и теории русского и зарубежного искусства». Экзамены прошли для меня, так сказать, «с большим напряжением». Дали о себе знать месяцы, проведённые в Армии, без книг и учебников. Но как бы то ни было, я справился с нелёгким испытанием. Конечно, мои будущие коллеги – сокурсники (преимущественно, женского пола) – были подготовлены значительно лучше меня. Кто-то до поступления в университет посещал кружки в музеях, другие – целенаправленно занимались с репетиторами. И что, пожалуй, самое главное – они располагали достаточным запасом времени для самосовершенствования. Мне же, волею обстоятельств, пришлось наполняться знаниями в предельно сжатые сроки.

Разумеется, о шедеврах архитектуры в русской провинции абитуриенты, успешно дошедшие вместе со мной до последнего экзамена (а конкурс в тот год был 9—10 человек на место), имели достаточно полное и ясное представление. Красоты Суздаля, Ростова Великого, Углича и Переславля-Залесского им уже приходилось видеть собственными глазами. Я же, как не стыдно теперь признаться, к тому моменту ещё ни разу так и не успел побывать на легендарной Владимирской и Ярославской земле.

«Новое мышление» быстро проникло в стены учебных заведений Москвы и, в частности, отразилось на характере деятельности подлинного храма науки – Московского университета на Ленинских горах. Парткомы утратили своё былое влияние и теперь уже не столь активно вмешивались в организацию учебного процесса, а также научно-исследовательскую деятельность молодых специалистов. Заметно расширился и круг тем, допустимых для защиты дипломов и кандидатских диссертаций. Но, пожалуй, лучшим достижением этого времени стало то, что у нас, как и, наверное, на других факультетах прославленного ВУЗа, сложилась удивительная обстановка доверия и взаимопонимания между ещё совсем юными студентами и опытными, хорошо знающими своё дело, преподавателями. «Воздух свободы», о котором долго мечтал почти каждый из лекторов МГУ, как бы заставил педагогов сразу же стать более добродушными и открытыми к публике. Былые страхи за свою будущую научную карьеру перестали довлеть над мыслящими людьми. И многие из них стали говорить о том, что прежде умалчивали или даже утаивали. Если всему советскому ранее, буквально, поклонялись, то отныне по этому поводу уже всё больше иронизировали. «Старый мир», можно сказать, ломался прямо у нас на глазах. Всё вокруг будто переворачивалось с ног на голову. И кто мог тогда подумать о том, что спустя десятилетия кое-кому из нас придётся не один раз пожалеть об этом!

Свобода слова ещё отнюдь не гарантировала сытой и хорошей жизни. Она лишь вселяла надежду на более светлое будущее для подрастающего в СССР нового поколения. А, между тем, страна приближалась к глубокому кризису и, если даже будет корректным произнести, экономическому краху. Первопричиной тому стало резкое падение на мировых биржах цен на нефть и прочие энергоносители, на то, что, в первую очередь, наполняло скрытые «закрома родины» и гарантировало людям пусть скудный, но достаточно стабильный доход. С полок универсамов всё чаще стали исчезать ранее привычные для населения продукты. Товары потребительского спроса тоже начали превращаться в дефицит, за которым нужно было долго и упорно гоняться.

Однако, всё это было где-то далеко за стенами университета. Здесь же этого почти не замечали или старались не замечать. Преподаватели всецело отдавались избранному ими предмету и всеми силами старались вызвать ответный интерес у слушателей. А студенты, устремлённые к новому знанию, едва поспевали за их мыслью и старательно конспектировали каждую из прочитанных лекций. Иными словами, все продолжали трудиться с не меньшим усердием, «грызть твёрдый гранит науки».

Большинство работающих и учащихся на кафедре искусствоведения объединяла безграничная любовь к произведениям отечественной и зарубежной живописи, желание изучать национальное культурное наследие и памятники архитектуры. Ещё задолго до того, как я оказался на историческом факультете, при вышеназванном отделении, входящем в его состав, была образована самодеятельная организация – так называемое, научно-студенческое общество (сокращенно, его называли просто НСО). Им руководили молодые преподаватели, а также наиболее «продвинутые» студенты третьего или четвёртого курса обучения. Одной из самых важных функций НСО была разработка маршрутов экскурсионных поездок по Подмосковью и близлежащим областям с целью изучения разрушающихся год от года в забытых селениях церквей, остатков или руин, когда-то благоухавших дворянских усадеб. Помимо того, в программу этих «вояжей» могло включаться и посещение более крупных населённых пунктов – городов, интересных своими музеями и образцами старинного русского зодчества.

Путешествия осуществлялись на небольшом автобусе, арендованном в автопарке МГУ на скромные финансовые средства кафедры и добровольные пожертвования студентов и преподавателей. Покрывались, по сути, только расходы на бензин и зарплату водителя. Всё остальное делали избранные для той или иной поездки в качестве гидов представители НСО. Пребывание в гостинице, в случае двухдневных поездок, участники экскурсий оплачивали самостоятельно. Вопросы питания каждый из студентов тоже мог решать так, как ему позволял собственный кошелёк. Кто-то брал с собой в дорогу рюкзак, наполненный разного рода «пожитками» – пакетами с бутербродами, консервами, хлебобулочными изделиями, термосами с чаем, эмалированной посудой и кипятильниками. А кому-то всё это собирать в дорогу было просто лень, и он питался так называемым «подножным кормом» – пользовался вежливым угощением друзей или забегал в придорожные кафе во время кратких стоянок по пути следования автобуса.

Не могу сказать, что я был заядлым любителем этих поездок. В них собиралась уж слишком культурная и благопристойная группа людей – энтузиастов своей профессии. Их одержимость научным знанием была тогда мне не совсем сродни. В запахе предметов старины я ощущал некий привкус нафталина, хотя и смотрел на них внимательным и пытливым взглядом будущего историка. В ту пора моя душа «жаждала» совершенно другого. Мне не хватало какого-то «живого огонька» – того самого, который мог бы разбудить меня после скучной и утомительной рутины двухлетней армейской службы.

Тем не менее, я не хотел показаться «белой вороной» среди моих новых коллег. И время от времени мне было приятно провести выходные в компании со студентами с разных курсов, в интересном и зачастую откровенно полезном общении. Оно не только устраняло «пробелы» в моём знании, но и расширяло кругозор, позволяло отыскать для себя определённые направления для интеллектуального развития в будущем. Я не был хорошим знатоком, но чувствовал в себе большой потенциал для совершенствования.

Вот, собственно, так мне и довелось побывать в первый раз в Калуге. Если бы не любезное приглашение от коллег из НСО, то я, наверное, ещё долго ничего бы не знал об этом симпатичном провинциальном городе, недалеко отстоящем чуть к юго-западу от Москвы.

Хорошо помню, что эта экскурсия в Калугу состоялась в канун празднования очередной годовщины Великой Октябрьской социалистической революции и была двухдневной. В прежние времена дата 7 ноября была отмечена красным цветом на всех календарях. Для жителей СССР это был один из самых памятных дней в году. Его любили и порою отмечали с широким размахом. У большинства населения городов провинциальной России день по традиции начинался с телевизионной трансляции с Красной площади – военного парада, с проходом торжественным маршем лучших войсковых соединений и последующим движением стройными рядами эффектных образцов военной техники отечественного производства. Народу как бы давали понять, что Советская власть прочна и нерушима, Армия надёжно защищает и хранит завоевания социализма. В распоряжении её находится серьёзное боевое оружие. Или, как говорится более простым языком, «броня крепка и танки наши быстры».

После просмотра военного парада люди обычно начинали готовиться к праздничному столу. Его неизменными атрибутами были крепкие спиртные напитки и столь любимый на просторах нашей необъятной родины салат-оливье, в приготовлении которого каждая из хозяек по-своему изощрялась.

День 7 ноября служил также в некотором роде «разминкой» перед новогодним гулянием. Трудовой народ как бы получал возможность немного расслабиться после череды хмурых осенних дней, порадоваться первому снегу и приходу в наши края пусть холодной, но столь желанной зимы – с её лыжными прогулками, ледяными катками и весёлым катанием с гор. До Нового Года было, конечно, ещё достаточно далеко, но люди уже как бы предчувствовали это событие.

8 ноября, если случайно не выпадало на выходной, считалось уже обыкновенным рабочим днём. Подавляющее число людей, после праздничного стола, обычно снова включало телевизор с целью увидеть интересный фильм или концертную программу. Однако, у определённых групп населения, по большей части молодого возраста, эта череда развлечений продолжалась и в тёмное время суток. Кому-то не нужно было рано утром вставать на работу, а учёбу, в случае необходимости, просто игнорировали. Недостаточный запас спиртного за ужином заставлял тех, кто не мог остановиться, выбираться из своих жилищ на холодные улицы в поисках дополнительных порций горячительных напитков. Дальше, как нетрудно догадаться, всё перетекало в своём роде «вакханалию». Люди неожиданно становились агрессивными и в них будто просыпались ранее сокрытые языческие инстинкты. Вольно или невольно они втягивались в совершенно ненужные им конфликты и, проще говоря, «наживали себе лишние проблемы». Кто-то появлялся на следующий день на публике с заметными следами вчерашнего веселья – с синяками под глазами или ссадинами на лбу и щеках, а некоторые просыпались утром в «обезьянниках» местных отделений милиции. И революция, тут была уже вовсе не причём. «Бунтари» полностью забывали о том, что они так бесшабашно отмечали накануне.

Что же касается доблестной советской милиции, то для неё 7 ноября зачастую был тревожным и напряжённым днём, совсем не похожим праздник. Некоторые из рядовых сотрудников, после дежурства, буквально, валились с ног от усталости.

…Мы приехали в Калугу около полудня. Автобус притормозил возле центральной гостиницы города, расположенной на улице Кирова (это название я мимоходом прочитал на табличке, красовавшейся на торцевой стене).

Здание представляло собой характерный образец невыразительной архитектуры «хрущёвско-брежневской поры». Плоский фасад, заметно, вытянутый по горизонтали и лишённый, так сказать, всякого рода архитектурных излишеств. Бетонные панели светло-серого цвета в сочетании с широкими ленточными окнами. Достаточно безвкусно оформленный козырёк над лестницей, ведущей к входным дверям. Как, наверное, выразился бы, не лишённый чувства юмора интеллигент или острый на язык журналист «одна из последних отрыжек советского конструктивизма».

Мы прошли в просторный вестибюль, взяли у администратора стопку бланков для оформления и начали заполнять их небрежным и корявым почерком. В одном из разделов документа, под надписью «цель приезда» я нацарапал шариковой ручкой слово «туризм». Закончив всю эту несложную процедуру, мы получили карточки гостей, ключи и быстро разошлись по закреплённым за нами номерам. Кто-то попросту бросил сумку с вещами, а иные даже успели выпить кружку горячего чая, воспользовавшись привезённым из Москвы электрокипятильником. Все знали цену времени. Осенью сумерки наступали достаточно рано, а кому не хотелось полюбоваться городскими достопримечательностями ещё при свете дня. Поэтому каких-то 20—30 минут спустя, наша группа вновь в полном составе собралась в автобусе. Водитель нажал на педали, и мы, наполненные приятными ожиданиями, тронулись в путь.

Как и во многих других городах СССР, в Калуге тоже была площадь Ленина. У её подножия, с одной стороны, стояло железобетонное здание местного Горкома и неизменная скульптура бессмертного вождя пролетариата. Прямо сказать, не радующая глаз картина! Однако, на противоположной стороне площади, я вдруг увидел нечто оригинальное – то, что искренне поразило меня как прирождённого любителя архитектуры.

Гостиный двор (фото автора начала 2000-х годов)