Реформа российского гражданского законодательства: промежуточные итоги

Как видно из окончательного текста гл. 46 «Расчеты» ГК РФ (в редакции Закона № 212-ФЗ), такая же участь (исключение из текста законопроекта) постигла правила, регламентирующие отношения по переводу денежных средств без открытия банковского счета, в ситуации, когда плательщик-гражданин для исполнения его поручения о таком переводе предоставляет банку безналичные денежные средства, в том числе с использованием электронного средства платежа. По всей видимости, регулирование указанных отношений дано на «откуп» Федеральному закону от 27 июня 2011 г. № 161-ФЗ «О национальной платежной системе».

К сожалению, было «отредактировано» и правило, определяющее последствия недостаточности денежных средств, находящихся на банковском счете плательщика, для исполнения его платежного поручения (п. 3 ст. 864 ГК РФ). Согласно этому правилу (в первоначальном его варианте) в подобном случае банк не принимает платежное поручение к исполнению, уведомляя об этом плательщика; и только в случае непоступления в семидневный срок денежных средств в сумме, достаточной для исполнения указанного платежного поручения, банк получал право отказаться от его исполнения. Однако из окончательного текста нормы правило о наделении плательщика возможностью пополнить банковский счет в семидневный срок в целях принятия банком к исполнению ранее поданного платежного поручения было исключено.

Бесспорной заслугой Закона № 212-ФЗ является появление в тексте ГК РФ законоположений о новом виде договорных обязательств – договоре условного депонирования (договоре эскроу). В раздел IV «Отдельные виды обязательств» части второй ГК РФ включена новая глава – гл. 47

«Условное депонирование (эскроу)» (ст. 926

–926

).

По договору условного депонирования (эскроу) депонент обязуется передать на депонирование эскроу-агенту имущество в целях исполнения обязательства депонента по его передаче другому лицу, в пользу которого осуществляется депонирование имущества (бенефициару), а эскроу-агент обязуется обеспечить сохранность этого имущества и передать его бенефициару при возникновении указанных в договоре оснований. Трехсторонний договор эскроу (его участники – депонент, эскроу-агент и бенефициар) заключается на срок до пяти лет включительно и по общему правилу подлежит нотариальному удостоверению, за исключением случаев депонирования безналичных денежных средств и (или) бездокументарных ценных бумаг (п. 1 ст. 926

ГК РФ).

Данный договор рассчитан на весьма широкую сферу применения: от обычных отношений с участием граждан (к примеру, депонирование продаваемого движимого имущества) до профессиональных отношений, связанных с предпринимательской деятельностью (например, депонирование бездокументарных ценных бумаг).

Особенно полезным договор эскроу может оказаться в тех случаях, когда сроки исполнения взаимных обязательств сторон по заключенному ими двустороннему договору не совпадают (взаимное эскроу).

Как известно, в законопроекте также предложена новая редакция раздела II части первой ГК РФ «Вещное право», которая (в отличие от действующей редакции этого раздела) содержит положения о владении и владельческой защите, правила, составляющие общую часть вещного права, а также полноценную систему ограниченных вещных прав. В законопроекте предложено также полное и детальное регулирование правоотношений собственности, в особенности в отношении таких объектов, как земельные участки, здания и сооружения, жилые и нежилые помещения. В процессе рассмотрения официальных поправок к этому разделу при подготовке единого законопроекта ко второму чтению (июль – сентябрь 2012 г.) были существенно доработаны переходные положения, которые позволят безболезненно перейти на новую, стабильную и полноценную систему вещных прав. До принятия соответствующих законоположений говорить о том, что в России состоялась реформа гражданского законодательства, преждевременно.

Не следует забывать также, что после принятия всех законоположений, содержащихся в законопроекте, предполагается второй этап реформы гражданского законодательства, в ходе которого должны быть модернизированы специальные нормы ГК РФ, в том числе о традиционных видах гражданско-правовых договоров (часть вторая ГК РФ). Кроме того, необходимо провести большую работу по приведению в соответствие с новыми нормами ГК РФ всего массива российского законодательства[42 - См.: Концепция развития гражданского законодательства РФ. С. 24–25.].

В процессе принятия отдельных положений единого законопроекта во втором и третьем чтениях в виде отдельных законов проявилась тревожная тенденция: законодатель, к сожалению, не ограничился механической «нарезкой» самостоятельных законопроектов исходя из текста единого законопроекта, подготовленного ко второму чтению с учетом всех официально внесенных поправок, – в окончательном тексте законов, принятых в рамках реформы гражданского законодательства, можно обнаружить немало новых, никем не обсуждавшихся законоположений, ухудшающих правовое регулирование соответствующих правоотношений и зачастую противоречащих Концепции развития гражданского законодательства РФ («теневые» поправки). И напротив, некоторые новеллы, предложенные в Концепции и содержавшиеся в едином законопроекте, «выпали» из окончательной редакции принятых законов.

Отмеченная проблема приобрела столь серьезный характер, что по окончании работы по принятию всех законов на базе единого законопроекта, видимо, будет необходимо разработать еще один дополнительный законопроект, направленный на устранение недостатков и противоречий по всему обновленному тексту ГК РФ.

В сложившихся условиях особое значение имеет деятельность Верховного Суда РФ по формированию судебной практики, связанной с применением новых законоположений ГК РФ. Отрадно отметить, что первые шаги в этом направлении высшей судебной инстанцией уже сделаны – имеется в виду постановление Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее – Постановление Пленума ВС РФ № 25)[43 - Российская газета. 2015. 30 июня.].

Несмотря на весьма солидный объем (133 пункта, в которых содержится толкование законоположений и разъясняется практика их применения), в Постановлении Пленума ВС РФ № 25 затронуты лишь новеллы (далеко не все), внесенные в первые 10 глав Гражданского кодекса РФ.

Конечно же не все разъяснения из содержащихся в Постановлении Пленума ВС РФ № 25 равнозначны. В некоторых случаях просто пересказываются новые законоположения ГК РФ. Например, в п. 37 Постановления пересказано содержание нормы п. 7 ст. 67

ГК РФ, согласно которой стороны корпоративного договора не вправе ссылаться на его недействительность в связи с его противоречием положениям устава хозяйственного общества, и добавлена одна фраза о том, что в этом случае сторона корпоративного договора не утрачивает право на предъявление другой стороне требований, основанных на таком договоре. При этом оставлены без внимания более принципиальные новеллы о корпоративном договоре, применение которых вызовет серьезные проблемы как в судебной практике, так и в реальном имущественном обороте. Речь идет, в частности, о праве участников корпоративного договора оспаривать решения органов хозяйственного общества и заключенные им сделки со ссылкой на нарушение условий корпоративного договора (п. 6 ст. 67

ГК РФ) или о порядке применения правила о корпоративном договоре к договору, заключаемому участниками хозяйственного общества с кредиторами или иными третьими лицами (п. 9 ст. 67

ГК РФ).

Вне поля зрения высшей судебной инстанции остались новые законоположения, имеющие чрезвычайно важное значение для судебной практики и имущественного оборота в целом, к примеру о таких специфических объектах гражданских прав, как бездокументарные ценные бумаги, в том числе о специальных способах защиты их правообладателей (ст. 149

ГК РФ), о правовых последствиях признания реорганизации корпорации несостоявшейся (ст. 60

ГК РФ), о безотзывной доверенности (ст. 188

ГК РФ) и некоторые другие.

Встречаются в тексте Постановления Пленума ВС РФ № 25 также и отдельные разъяснения, продиктованные стремлением сохранить ранее сформированную судебную практику, несмотря на изменившееся законодательное регулирование соответствующих правоотношений, которое, казалось бы, предполагало и необходимость изменения сложившейся судебной практики.

Примером такого подхода может служить, в частности, разъяснение, содержащееся в п. 7 Постановления, которым допускается, как и прежде, возможность признания сделки, нарушающей запрет на злоупотребление правом (ст. 10 ГК РФ), недействительной по основаниям, предусмотренным п. 1 и 2 ст. 168 ГК РФ. Нельзя не заметить, что на этот случай (злоупотребление правом) в новой редакции ст. 10 ГК РФ предусмотрено иное правовое последствие – отказ в защите соответствующего права и, согласно п. 1 ст. 168 ГК РФ, сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является оспоримой, если из закона не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки.

Таким образом, приведенное разъяснение сохраняет (на наш взгляд, неоправданно) ранее сформированную судебную практику, основанную на расширительном толковании законоположений о правовых последствиях злоупотребления правом.

Вместе с тем в целом принятие Постановления Пленума ВС РФ № 25, безусловно, является важным этапом в развитии правового регулирования гражданских правоотношений. Оставалось надеяться, что и иные принципиальные новеллы ГК РФ получат свое адекватное толкование со стороны высшей судебной инстанции.

Вскоре появились и некоторые другие постановления Пленума ВС РФ, посвященные толкованию новелл, содержащихся в ГК РФ. Первым в этом ряду оказалось постановление от 29 сентября 2015 г. № 43 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности»[44 - Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 12 ноября 2001 г. № 15, Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2001 г. № 18 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности» // Российская газета. 2001. 8 декабря.] (далее – Постановление Пленума ВС РФ № 43). Правда, при принятии данного Постановления, видимо, не только преследовалась цель дать судебное толкование новым законоположениям об исковой давности (их в тексте ГК РФ немного), но и угадывалось желание высшей судебной инстанции избавиться от совместного Постановления Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 12, 15 ноября 2001 г. № 15/18[45 - Российская газета. 2017. 17 февраля.] (далее – Постановление Пленумов ВС РФ и ВАС РФ № 15/18) по соответствующим вопросам. Иначе чем объяснить принятие «полномасштабного» Постановления Пленума ВС РФ, содержащего разъяснения по всему комплексу вопросов, связанных с применением правил об исковой давности, в том числе и тех из них, которые были адекватно истолкованы в совместном Постановлении 2001 г. и не подверглись изменениям в ходе реформы гражданского законодательства?

Кроме того, спустя весьма короткий промежуток времени Пленум ВС РФ изменил свою позицию относительно порядка применения одной из принципиальных новелл о сроке исковой давности. Имеются в виду законоположения о предельном 10-летнем сроке исковой давности, который начинает течь со дня нарушения права, дополняющие традиционные нормы об общем трехлетнем сроке исковой давности, исчисляемом со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права (п. 1 ст. 181, п. 2 ст. 196 и п. 2 ст. 200 ГК РФ).

Указанные 10-летние сроки, как это было разъяснено в Постановлении Пленума ВС РФ от 7 февраля 2017 г. № 6 «О внесении изменений в постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 сентября 2015 г. № 43 «О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности» и от 24 марта 2016 г. № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств»» (п. 1)[46 - Российская газета. 2016. 4 апреля.] (далее – Постановление Пленума ВС РФ № 6), начинают течь не ранее 1 сентября 2013 г. и могут применяться не ранее 2023 г.

Следующим в этом ряду оказалось постановление Пленума ВС РФ от 24 марта 2016 г. № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств»[47 - Российская газета. 2016. 5 декабря.] (далее – Постановление Пленума ВС РФ № 7). Помимо судебного толкования новых законоположений об ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств, в данном Постановлении также содержатся разъяснения порядка применения новых правил о некоторых иных средствах защиты прав кредитора, не относящихся к мерам гражданско-правовой ответственности, хотя данное обстоятельство не отмечено в тексте самого Постановления. В частности, речь идет о таких средствах защиты кредитора, как присуждение к исполнению нарушенного обязательства в натуре и судебная неустойка, присуждаемая на случай неисполнения соответствующего судебного решения (ст. 308

ГК РФ), возмещение потерь (ст. 406

ГК РФ) и некоторые другие.

И в данное Постановление Пленума ВС РФ вскоре пришлось вносить коррективы в связи с тем, что Законом № 315-ФЗ был изменен порядок определения размера законных процентов (ст. 317

, 395 ГК РФ). Согласно п. 39 Постановления ВС РФ № 7 (в редакции Постановления Пленума ВС РФ от 7 февраля 2017 г.) размер процентов за пользование чужими денежными средствами, начисляемых за периоды просрочки исполнения денежного обязательства, имевшие место с 1 июня 2015 г. по 31 июля 2016 г. включительно, если иной размер процентов не был установлен законом или договором, определяется в соответствии с существовавшими в месте жительства кредитора – физического лица или в месте нахождения кредитора – юридического лица опубликованными Банком России и имевшими место в соответствующие периоды средними ставками банковского процента по вкладам физических лиц. А вот размер процентов за пользование чужими денежными средствами, начисляемых за периоды просрочки после 31 июля 2016 г., должен определяться на основании ключевой ставки Банка России, действовавшей в соответствующие периоды.

В том же 2016 г. было принято еще одно постановление, посвященное судебному толкованию новелл ГК РФ об обязательствах. Имеется в виду постановление Пленума ВС РФ от 22 ноября 2016 г. № 54 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении» (далее – Постановление № 54). К сожалению, данное Постановление по уровню содержащихся в нем разъяснений значительно уступает ранее принятым постановлениям Пленума ВС РФ по вопросам, связанным с реформой гражданского законодательства.

Иллюстрацией к сказанному могут служить первые два пункта этого Постановления, которые «задают тон» (предопределяют профессиональный уровень) всему его содержанию.

Так, в п. 1 Постановления цитируется легальное определение понятия обязательства (п. 1 ст. 307 ГК РФ) и утверждается, что «исчерпывающий перечень действий, совершение которых либо воздержание от совершения которых может быть предметом обязательства, статьей 307 ГК РФ не установлен». Однако такой вывод со всей очевидностью вытекает из текста самой нормы (п. 1 ст. 307 ГК РФ), где перечень соответствующих действий: «передать имущество, выполнить работу, оказать услугу, внести вклад в совместную деятельность, уплатить деньги и т. п.» – при всем желании не может рассматриваться как исчерпывающий.

В том же п. 1 Постановления разъясняется, что в случаях, предусмотренных законом или вытекающих из существа обязательства, на сторону может быть возложена обязанность отвечать за наступление или ненаступление определенных обстоятельств, в том числе не зависящих от ее поведения, например в случае недостоверности заверения об обстоятельствах (п. 4 ст.431

ГК РФ) или при изъятии товара у покупателя третьими лицами (п. 1 ст. 461 ГК РФ).

Однако представляется очевидным, что в приведенных примерах речь идет об ответственности стороны обязательства не за наступление (ненаступление) непонятных обстоятельств, а за собственные неправомерные действия (бездействие), которые выражаются в первом случае в предоставлении контрагенту недостоверных заверений, а во втором – в нарушении продавцом обязанности по договору купли-продажи передать покупателю товар свободным от прав третьих лиц.

В тех же случаях, когда одна из сторон обязательства принимает на себя обязанность по уплате контрагенту определенной денежной суммы при наступлении (ненаступлении) предусмотренных договором обстоятельств (ст. 310, 406

ГК РФ), мы не вправе говорить об ответственности за наступление (ненаступление) указанных обстоятельств, ибо основанием всякой гражданско-правовой ответственности может служить только противоправное нарушение субъективных гражданских прав.

В п. 2 Постановления из традиционного правила о том, что обязательство не создает обязанностей для лиц, не участвующих в нем в качестве стороны (т. е. третьих лиц), делается неожиданный вывод, согласно которому стороны обязательства не могут выдвигать в отношении третьих лиц возражения, основанные на обязательстве между собой, равно как и третьи лица не могут выдвигать возражения, вытекающие из обязательства, в котором они не участвуют.

Непонятно, на каком основании предусмотренная ГК РФ (ст. 308) невозможность создания обязательством обязанностей не участвующих в нем третьих лиц приравнивается к невозможности представлять возражения, основанные на этом обязательстве, в отношениях, складывающихся между сторонами этого обязательства и третьими лицами. Ведь, к примеру, залогодержатель, арендатор или доверительный управляющий, защищая свое законное владение соответствующим имуществом от нарушений со стороны третьих лиц (ст. 305 ГК РФ), прежде всего должны доказать свой титул законного владельца, а это можно сделать, лишь ссылаясь на обязательства, вытекающие из договора залога, аренды или доверительного управления.

Раздел II

Некоторые важные новеллы Гражданского кодекса РФ

Глава 3. Принципы гражданского законодательства и предмет гражданско-правового регулирования

Статья 1 действующего ГК РФ об основных началах гражданского законодательства дополнена правилом о том, что при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно (п. 3). Таким образом, принцип добросовестности введен в ранг принципов гражданского законодательства и должен служить ориентиром поведения всех участников имущественного оборота.