Эспер-один

– Непонятная?

– Ни с кем не разговариваешь, вечно хмурая какая-то. В некоторой степени твоё поведение можно назвать асоциальным. За две недели учёбы могла бы завести подружек, если бы была чуточку разговорчивее.

– Кто тебе сказал, что я стремлюсь завести подружек?

Никто не говорил, это я сам придумал – чуть было не произнёс Тимофей, но сумел сдержаться. Одной из парадигм его мировоззрения являлся тот факт, что все хотят завести себе друзей, потому что никому не охота пребывать в вечном одиночестве, несмотря на периодически случавшиеся моменты, когда возникает желание закрыться от окружающих в каком-нибудь бункере.

– Мне вполне комфортно в текущем положении, – сказала Анфиса. – Не липнет стадо баранов – уже хорошо.

– Невысокого же ты мнения об одноклассниках, – проговорил Тимофей.

– Большинство из них этого заслуживают.

– Я к ним не отношусь. Я – хороший человек.

Сказанная глупость, которую Тимофей таковой вовсе не считал, вызвала ожидаемую реакцию. Выражение лица Анфисы на несколько секунд переменилось, став удивлённым. Девушка смотрела на собеседника, беспрестанно моргая, а затем засмеялась. Смех искренний, весёлый, будто вызванный какой-то искромётной шуткой. Тимофей терпеливо ждал, пока приступ веселья сойдёт на нет. Спустя полминуты Анфиса успокоилась, вернувшись в прежнее состояние невозмутимости, и произнесла:

– Хорошие люди не позорят других.

– Кого это я позорил? – не понял Тимофей.

– Меня, кого же ещё?

– Ничего подобного не припоминаю.

– На последнем уроке алгебры, если запамятовал. Когда пялился на меня с улыбкой Чеширского кота на лице, чем привлёк внимание учителя. Зачем-то начал затирать ему про физику, сворачивание гор и одоление противников. Ясно же как день, что поглумился таким образом надо мной.

– Какое же это глумление? Разве я сказал неправду?

– Всё-таки ты забавный, Юдин, – улыбнулась Анфиса.

– У меня вообще-то имя есть, – с лёгкой обидой сказал Тимофей.

– Знаю.

– Поэтому…

– Поэтому тебе нет нужды ввязываться во всё это.

– Во что именно?

– Например, попытки мне помочь. Как видишь, легко справилась сама. До трёх человек могу уложить за один раз, большее количество на меня пока не пыталось напасть.

Тимофей попробовал разобраться в смысле сказанного. Он был уверен, что подразумевалась та школа, в которой Анфиса училась до перевода. Тимофей не назвал бы себя излишне проницательным, но примерно догадался, что издёвки со стороны одноклассников были и там. Наверняка девушка терпела их до определённого момента, а затем произошёл переворот в сознании, который привёл её к тому, что себя надо защищать. Причём весьма экстраординарным способом. Хотя виделось странным, что Анфиса стала объектом травли. Может, дело было её в поведении? Часто всяким неадекватным личностям кажется, что тихие и неприметные люди – идеальные подушки для битья.

– О чём задумался, Тимофей? – прозвучал вопрос.

– Назвала по имени? – подивился парень. – Вот спасибо.

– Не вижу в этом ничего особенного.

– Просто пришло в голову…

Тимофей замялся. На самом деле ничего ему не пришло в голову, имелось лишь желание сделать диалог более конструктивным.

– Что именно? – полюбопытствовала Анфиса. – Впрочем, можешь не говорить. Если хотел предложить посильную помощь в отваживании от меня всяких идиотов, вроде недавних двух овечек, то я вынуждена отказаться. Справлюсь без посторонних.

У Тимофея в мыслях мелькнуло, что, вероятно, переезд и последующий переход в другую школу вызваны тем, что количество желающих поглумиться над Анфисой превысило все возможные нормы. Ополчилась вся школа, или что-то вроде того.

– Нет, – безапелляционно заявила Анфиса.

– Нет? – не понял Тимофей.

– Я не из-за этого переехала сюда.

– Ты читаешь чужие мысли?

– Они у тебя на лице написаны.

– Ну уж извини, что оно такое выразительное. Не то что твоё.

– Свои эмоции я стараюсь держать под контролем.

– Похвальное стремление.

– Ещё раз – переезд сюда вызван иными причинами, нежели теми, о которых тебе подумалось. Всё дело в работе моих родителей. Мы здесь надолго. Хотя и ты в чём-то прав, узнав о предстоящем переезде, я была рада, что наконец-то свалю из той школы, где учится кучка дегенератов.

Анфиса решила, что на этом разговор следует заканчивать. Она повернулась к Тимофею спиной и зашагала к выходу со двора. Парень молча проводил её взглядом. Едва ли сегодня с ней случатся новые неприятности, поэтому нет смысла опять брать на себя роль сопровождающего.

– Поразительно, – пробормотал Тимофей. – Она всё-таки умеет более-менее нормально общаться.

Простояв на месте минуту, он понял, что больше ему здесь делать нечего, однако остановился, проходя мимо груды досок. Посмотрел на ту, что недавно поднимала Анфиса. Почти три метра длиной, толстая.

– Хм…

Тоже взявшись за доску одной рукой, Тимофей попытался поднять её высоко. Она была пропитана влагой и настолько тяжёлой, что только от земли один край удалось оторвать. Усилий было приложено мало, но требовалось использовать обе руки, чтобы поднять доску над головой вертикально и вдобавок избегать падения, соблюдая баланс. После пары попыток, Тимофей всё-таки добился желаемого результата, однако он и близко не походил на то, что продемонстрировала Анфиса.

– Как ей это удалось?

Вопрос, ответ на который мог дать лишь один человек.

Тимофей был чуть выше Анфисы, более плотного телосложения, но ему пришлось прилагать усилия, чтобы держать почти трёхметровую доску в вертикальном положении. К тому же делать это двумя руками. Анфиса проделала то же самое одной рукой и с непроницаемым выражением на лице, будто доска ничего не весила.

– Что-то тут нечисто, – пробормотал Тимофей, полный решимости обязательно докопаться до истины.

2. Книжный магазин

События недавних дней всё никак не могли выветриться у Тимофея из памяти, прочно там засев. Картина, где хрупкая с виду девушка в одиночку расправляется с обидчиками, не приложив для этого особых усилий, то и дело возникала перед глазами. Тимофей видел её во время уроков, после, при возвращении домой, вечером за ужином, во сне и утром, когда просыпался. Он даже всерьёз начал опасаться, что немного повредился рассудком и у него появилась навязчивая идея, от которой не так-то просто будет избавиться и которая денно и нощно не даст покоя. Чтобы хоть немного отвлечься, приходилось очень сильно напрягаться, но это всё равно не приводило к нужному эффекту. Да и трудно стереть из памяти Анфису, с лёгкостью поднявшую одной рукой доску длиной почти в три метра, при том что для выполнения подобной манипуляции требовалось приложить немало усилий. Даже у Тимофея не получилось провернуть в том виде, в каком это продемонстрировала Анфиса, в нарушение всяких законов физики и логики.