Услуги некроманта

– Позволь мне хоть перед ритуалом отдохнуть от твоих тупых острот, – поморщился доктор Мерц. – Они так не делают. В крайнем случае, – он протянул девушкам небольшой стеклянный цилиндр, – вот яд. Здесь игла, достаточно одного укола – и восставший мертвец обретет покой.

Внимательно поглядев в глаза сначала одной сестре, потом другой, он пояснил:

– Это не будет убийством. Ведь она уже умерла. И следов вещества не останется. Я гарантирую. А теперь, будьте любезны, покиньте комнату – ритуал требует сосредоточения. Ваня, ты расставил свечи? И принеси воды. Она захочет пить, когда воскреснет.

Прошло всего четыре часа; казалось, сменилась эпоха.

Доктор Мерц, как и всегда после ритуала ощущая сильный эмоциональный подъем, раздвинул шторы, а потом все-таки присел на специально оставленный для него стул с кожаной обивкой. Стул выглядел ровесником старухи, которую он про себя уже называл «графиней». Его явно делали еще тогда, когда экология была «хорошей». Нет, поправил себя Ансгар. Ее тогда еще не придумали. Незачем было. Поэтому и «графиня» дожила до девяноста двух.

Небо начинало светлеть. Свечи гасли одна за другой – сами, как это всегда бывало в конце ритуала. Значит, все получилось.

Интересно, прилегли ли девушки? Оставаясь там, за дверью, и глядя, как миловидный зомби зажигает свечи вокруг трупа, они выглядели очень бледно.

Впрочем, сам Ваня, когда два года назад Мерц воскресил его, выглядел куда хуже, сначала утопившись из-за несчастной любви, а потом пропутешествовав несколько дней в нефтяном пятне. Тогда-то у него в волосах и завелись эти розовые водоросли. На вопрос, не красит ли он их, Ваня солидно отвечает: «Это из-за экологии. Экология плохая».

И не врет. Хотя фраза, конечно, отвратительная, как и большинство этих расхожих современных фраз. Покойница поняла бы.

…Правильно подготовленные Ваней девушки вошли в комнату и встали на пороге. Покойники всегда пробуждаются с первым лучом – так уж заведено. Но им нужно время, чтобы прийти в себя полностью и осознать произошедшее, поэтому, входя к ним, лучше не спешить. Мало ли что им взбредет в голову.

Бабушка лежала с открытыми глазами. Рядом с ней на тумбочке стоял уже почти выпитый стакан воды, всю ночь отражавший огоньки ста двадцати трех свечей.

– Бабушка? – севшим от страха голосом спросила Аня.

Бабушка повернула голову к двери, скрипнув кроватью.

Ансгар отошел и встал так, чтобы его не увидели.

– Привет, – сказала Лена, более смелая. – Тебе нужно что-нибудь, бабушка?

Минуту бабушка смотрела на внучек белесыми, словно высохшими глазами. Доктор Мерц много дал бы, чтобы узнать ее мнение о стакане – наполовину полон он или наполовину пуст? Это было очень важно.

Сев на кровати, бабушка улыбнулась.

Если бы за спиной у девушек не стоял Ваня, сначала не позволивший им броситься прочь, а потом поддержавший каждую за локоть, чтоб не упала, ситуация стала бы очень глупой.

Посмотрев на позеленевших от страха девиц, бабушка улыбнулась еще раз.

– Доброе утро, деточки, – сказала она ласково. – Бледные-то какие… небось, не завтракали еще? Ну, сейчас, я приготовлю…

Кряхтя, бабушка поднялась с постели и набросила халат.

– Сейчас, сейчас, – бормотала она, направляясь к двери. – Деточки мои, давайте я вас накормлю… я такую кашку вам сварю – с яблочками, с курагой и орешками… ты, Анечка, в детстве любила кашку с орешками, я правильно помню? – бабушка лукаво сощурилась.

Оказавшись у покойницы за спиной, Анечка окончательно потеряла человеческий цвет и сползла по дверной притолоке.

– Тихо, тихо… – шептал Ваня, брызгая ей в лицо из бабушкиного недопитого стакана. – Все хорошо… Стакан наполовину полон… хм, был.

Весь ближайший час бабушка варила кашу. И суп. И крутила котлеты.

– Эти мальчики? – спросила она, увидев, наконец, зомби и некроманта. – Это ваши кавалеры? Какие милые… я всегда говорила: у моих внучек очень хороший вкус! Как вас зовут? Ванечка? Ванечка, садитесь, я вам салатику положу… а вы? Ансгар? Какое красивое, благородное имя! И глаза у вас умные. Будьте любезны, вот сок, вот компот… или вам пивка? Ай, хитрые! Но есть и пивко, как же не быть. Есть оно… Леночка, да ты сиди, я сама найду. Я знаю, на средней полке. Вам темное или светлое?

Самым спокойным из всех присутствующих выглядел доктор Мерц. Теперь он чувствовал себя усталым и очень хотел есть. А еще он знал, что сейчас поест и захочет спать. И все.

А что до покойников… он и не такое видал.

– Вы не могли бы, – тихо попросила его Лена в прихожей, – раз уж вы мой поклонник… ну хотя бы поцеловать меня на прощание. Для бабушки. Она идет сюда…

Ансгар вздохнул.

– Не мог бы, – сказал он шепотом. – Потому что я не единственный мастер в этом городе. Если я, испытывая (или не испытывая) определенный интерес, хотя бы прикоснусь к женщине, я могу стать одним из многих; печальная участь.

Он тихо рассмеялся. Первый раз девушка попросила его о знаке внимания – и первый раз он отказал.

Он самый сильный некромант в городе именно потому, что урод. Все остальные соблазняются так или иначе. А он застрахован. И не намерен отказываться от этого своего преимущества.

– Ой, извините…

– Вы уж заходите к нам, – выдвинулась из комнат бабушка. Неизвестно когда она уже нашла время причесаться и даже уложить волосы в блестящие старомодные кудряшки. – Мы всегда рады вашему визиту.

…И они действительно зашли. Девушки оплатили еще два визита «кавалеров».

– Теперь нам нужно расстаться, – шептала Лена. – Скажем бабушке, что мы их послали. А то у нас деньги кончатся раньше, чем мы получим завещание.

Сестра посмотрела на нее с сомнением. Странным, не поддающимся истолкованию сомнением.

– Понимаете, – объясняла она мужчинам (если зомби и доктора Мерца можно было так назвать), – это была моя мечта. С детства. Чтобы у меня была такая бабушка. Чтобы она кормила меня, отбирала чипсы и сажала огурцы на даче. Чтобы она меня понимала и все, все прощала… Чтобы она знала о мире такое, чего не знаю я, и это знание делало бы ее доброй. Однажды, – заметив, что Ваня внимательно слушает, Аня увлеченно, почти зачарованно продолжала, – мне приснился сон, что я выхожу утром в сад, блестящий от росы… паутинки в радужных каплях… только что раскрывшиеся цветы… и я понимаю, что это мир, полный любви, который принадлежит ей и которым она делится со мной… Но наяву она была совсем не такая. Это она такая теперь… Может быть, это потому, что она была там, на том… на той стороне? Может быть, поэтому?

Доктор Мерц выразительно посмотрел на Ваню.

– Конечно! – заверил тот. – Там есть что-то, что не передашь словами. Смерть… ну, она… делает человека добрее. Он узнает там, что нельзя быть злым. И начинает всех понимать.

– Возьмите, – всхлипнула Аня, протягивая ампулу с иглой. – Я… не буду… не могу ее убить. Ведь она… я мечтала о такой бабушке. Когда она заставляла меня учить уроки. Когда ставила в угол. Когда запрещала гулять, я думала – вот, ведь есть бабушки… ыыы… добрые. Хорошие, понимающие, спокойные. А она – она все понимает, все знает… она добрая, хоть и забывчивая иногда. Да.

Доктор Мерц молчал. Молчал так, словно что-то вспомнил, что-то далекое и ему совсем небезразличное. Ване даже показалось, что вот сейчас он протянет руку и коснется плеча клиентки, признав этим справедливость ее решения да и – что там – просто сочувствуя.

Но доктор Мерц этого не сделал.

– Что ж, – согласился он сухо. – Как хотите. Если передумаете – обращайтесь.

И сунул ампулу в карман куртки.

– Спасибо, – Аня сделала попытку поймать его руку, но в итоге только схватилась за рукав, – спасибо вам… вы… профессионал. Наверно, я выгляжу как дура, но… вы понимаете.

Она улыбнулась.

…Уже на улице Ваня сказал:

– Она все подписала. Она действительно не чает в них души.