Под парусом надежды

– Ну, раз оценила, тогда ладно. Тогда я без тактичности и ненавязчивости обойдусь. В общем, она тебе там кучу шмоток всяких собрала, целый огромный чемоданище.

– Каких шмоток?

– Да своих, каких! Нет, ты не думай, они все новые. Ну, может, по одному разу надеты только. Знаешь же мою мать, у нее же ку-ку насчет шмоток. Скупает их тоннами, а потом не успевает надеть. Отец смеется над ней, говорит, это последствия голодного детства.

– А у нее что, и впрямь голодное детство было?

– Ага. У дочери крупного чиновника из Внешторга детство, конечно, исключительно голодное было. И холодное. А как же. Иначе и быть просто не могло. Так что, договорились?

– О чем? Не поняла…

– Как о чем? Что я с тобой тактичный разговор провел на самом тонком психологическом уровне. Что ты поломалась из честной гордости, а потом согласилась принять дары. Не бойся, там тебе все подойдет, вы ж с маман моей одного размерчика.

– Да я и не боюсь. Просто неудобно как-то.

– Опять – неудобно? А что тебе удобно? По дешевым магазинам ходить да время терять в поисках более-менее приличной тряпочки?

– Кирилл! Я обижусь!

– Ну вот… – притворно вздохнул Кирилл, осторожно скосив на нее глаза. – Нет у меня, видно, никакого дипломатического таланта. Права была мамочка – с этим к тебе… с подходцем надо было. С реверансом… Ну не обижайся, любимая. Она же от души этот чемодан собирала. Ты бы видела этот процесс. Представь себе только на минуту мою мамочку над кучей шикарных тряпок! Глаза горят, фантазия плещет. Вот эту, говорит, блузочку она с брючками наденет, вот этот костюмчик с этим шарфиком, а юбочка и сама по себе хороша, ее можно и без блузочки, и без шарфика. Нет, любимая, и не вздумай даже отказываться и вылезать со своим этим «неудобно». Не лишай маму удовольствия.

– Ладно, не буду… – примирительно улыбнулась Кира. – Буду радоваться искренне и по-настоящему. Нет, я не иронизирую, ты не думай. Я и правда рада.

– А ты что? Тоже шмотки любишь?

– А як же? Что я, не женщина, что ли?

– О боже… Что меня ждет… Нет, жениться надо на сироте из дальней провинции и без красного диплома в кармане.

– Так зачем дело стало? На такой и женись!

– Поздно, поздно, батенька, боржоми пить. Мой поезд уже ушел, похоже. Уже и родители успели тебя полюбить, как дочь родную, и мама самые дорогие шмотки от сердца оторвала и в чемодан сложила, и стол с компьютером в папиной конторе для тебя приготовлен.

– А для тебя что, не приготовлен?

– И для меня тоже приготовлен, куда от него денешься. Даже отдохнуть после диплома не дали! Нечего, говорят, дурака валять.

– И правильно! И нечего! И я так же считаю!

– Вот-вот. И ты туда же. И вообще – очень уж ты подозрительно-гармонично вписалась в эту цепь беззаконий. Ладно, давай открывай глаза шире, улыбайся приветливо – подъезжаем уже.

Дачный поселок открылся им сразу же из-за реденького перелеска. Его высокие оцинкованные или крытые черепицей крыши было заметно издалека. Солнце ласково согревало их своими лучами. Это в городе солнце истязает, палит нещадно, а здесь, вдали от асфальта, бетона и выхлопов бензина, оно ведет себя совершенно по-другому. Здесь оно ласковое, игривое. Воздух пропитан запахом молодой полыни и первых садовых цветов…

– Наконец-то, ребята! Почему так долго? Я с десяти утра вас жду, от окна к окну бегаю… – Навстречу гостям вышла мама Кирилла.

Кира, сколько ее видела, всегда удивлялась ее легкой походке и подтянутой фигуре. Просто молодец женщина! Ни живота тебе возрастного, ни складочек рыхло-вялых. А годы-то явно за сороковник перевалили, между прочим. А у нее, вон, смотрите-ка, даже ниточки-перевязочки от модных стрингов из штанов по моде выглядывают…

– Кирочка, здравствуй, моя девочка! Ты почему бледненькая такая? Пойдем, я тебе гранатового сока налью. Кирюш, а тебе кофе сделать? Или вы есть хотите? Вы завтракали вообще?

– Ну что ты трещишь, женщина. Слово вставить невозможно, – показался на крыльце адвокат Линьков. – Чего ты спрашиваешь, давай все по списку. И сок, и кофе, и завтрак… Привет, ребята…

– Здравствуйте, Сергей Петрович, – сдержанно улыбнулась ему Кира.

– Ну что, диплом-то красный привезла, отличница? Обмывать будем?

– Ой, нет. Я не подумала как-то.

– Да ладно. Мы и так, без погляду его обмоем. Сейчас вот позавтракаем, потом искупаться съездим, потом шашлыков наделаем. Гуляем, ребята!

Он широко раскинул в стороны худосочные, но жилистые и крепкие руки и улыбнулся. Был адвокат Линьков невысок ростом, суховат и лысоват, но опять же и харизмой природной не обделен. Шла от него некая сильная и немного злая энергия, происходящая от того, что жил он в полной гармонии с собой. И был уверен в завтрашнем дне на все сто. От него исходила энергия защитника, умного и хваткого. Таких любят. Таких благодарят. Таких ценят. С такими стараются не потерять хорошие отношения.

– Кирочка, пойдем, поможешь мне стол на веранде накрыть, – прощебетала весело Марина, легко поднявшись на ступени крыльца. – Мы с Сережей тоже еще не завтракали, вас ждем. Пойдем быстрее. И пошепчемся заодно. Тебе Кирюшка не говорил, о чем я хочу с тобой пошептаться?

– Дамы, я вас умоляю! Давайте сначала завтрак, а потом уже пошептаться. Иначе я сменю дислокацию и отправлю Кирюху завтрак добывать!

– Не кричите на нас, господин адвокат, связки порвете… – легко рассмеялась Марина, хватая Киру за руку и увлекая ее в глубь дома. – Вам еще в суде выступать, господин адвокат, а как же вы будете, с ущербными-то связками…

– Марин… – неуверенно произнесла Кира, когда они вошли на залитую солнцем, красиво устроенную дачную кухню, – мне Кирилл и правда сказал, что вы… что вы… Ну, в общем, я и не против вовсе… Насчет шмоток… Ой, то есть одежды, конечно…

– Правда? Ой, как хорошо, Кирочка! А я так боялась, что ты обидишься! Ты не думай, там все практически новое! Я все равно не ношу… Куда мне все это носить-то? По приемам да балам меня Линьков не водит, сволочь такая… Слушай, а чего это ты мне завыкала? Мы ж вроде на «ты» были?

– Ну да, конечно… Извините… Ой, то есть извини, конечно… Просто привыкнуть никак не могу!

– Хочешь сказать о большой разнице в возрасте, да? Обидеть хочешь бедную женщину?

– Нет, ну что ты…

– И правильно. И не обижай. А то получишь. На, неси творог на стол. И вот еще тосты захвати и масленку…

Стол к завтраку получился – хоть картину пиши. Натюрморт. Поздний завтрак на июньской веранде. И кофе тут вам с теплыми сливками, и яйца всмятку, и творог домашний, и масло, и сыр с плесенью. Кира, впрочем, наивных восторгов от такой красоты вслух не выражала – сдержанно себя вела. Вроде как и для нее это дело привычное – каждое утро сыр с плесенью на завтрак употреблять.

– Ну-ну… Рассказывай давай, как ты свой диплом защищала, – снисходительно подмигнул ей Сергей Петрович, прихлебывая свой кофе. – Какая хоть тема-то была? Влияние лунного света на рост молодежной преступности?

– Ага. Что-то в этом роде, – стараясь подстроиться под его тон, улыбнулась Кира.

– Ой, ну ладно тебе, Линьков! – напористо встряла в разговор Марина. – Ты еще заставь ее вторую защиту здесь перед тобой устроить! Ребята отдыхать приехали, а ты… Не слушай его, Кирочка! Сейчас позавтракаем и пойдем примерками займемся.

– Кто о чем, а наш вшивый о бане… – погладил жену по голове Сергей Петрович. – Ладно, ладно, любимая, не ругайся на меня, отдаю я тебе девушку на растерзание. – И, со смехом поворачиваясь к Кире, продолжил: – Ты уж перетерпи как-то эту экзекуцию, ладно? Надеюсь, к вечеру наша Мариночка с тобой управится. А главное – не бойся! Настоящую красоту, ее ж никакими нарядами не испоганишь!

Кира улыбнулась ему будто бы понимающе и даже серьезно головой покачала в знак полного с ним согласия. Она давно уже примерилась к милому между супругами Линьковыми пикированию и даже научилась принимать в нем некое посильное участие. Хотя и чувствовала себя несколько скованно – проглядывала иногда за этим пикированием обманная нарочитость какая-то. И напряженность. Как будто принимали они участие в съемках телевизионной передачи «Кривое зеркало». Или «Аншлаг». И очень переживали при этом – а вдруг после их шуток аплодисментов из зала так и не раздастся.

Приготовленные для нее наряды с барского Марининого плеча и впрямь были хороши, тут уж не убавишь, не прибавишь. И светло-серый костюм-тройка из шерстяной рогожки, и всякого цвета и фасона льняные брючата, и рубашечки-кофточки, и откровенные сарафанчики… Марина только охала, вертясь вокруг нее восторженно да сыпала названиями добротных фирм, все это красивое хозяйство производящих. Кира старалась в основном помалкивать, не обнаруживать своей в этом деле полной неграмотности. Молчание вообще золото, не зря же так говорят.

– Ой, как же хорошо, что у нас с тобой фигуры одинаковые, правда? И рост, и размер груди – все совпало. Линьковская клоунесса забьется в истерическом приступе, когда тебя в понедельник в этом костюме увидит!

– Какая клоунесса? Не поняла.

– Да есть у них в конторе одна мадам такая. Кларой зовут. Идиотское имечко, правда? Я ее клоунессой называю. Адвокатка хренова, черт бы ее побрал. С претензиями такая, знаешь. Ты от нее подальше держись на всякий случай.