Царица Хатасу

– Довольно глупых грез. Хоремсеб не способен любить, как любят остальные смертные. Сердце его сухо и пусто. Он не должен мешать мне достигнуть цели. В путь, в Буто, а потом меня вдохновят боги!

На следующее утро она объявила Роме, что решила ехать в Буто, но сначала ей хотелось бы навестить одну молодую родственницу, живущую в Фивах, и попросить ее поехать с ней.

– Менхту – вдова. Ее муж был двоюродным братом Антефа, это дает ей право навестить его, – сказала Нефтиса. – Если она согласится, это поможет мне. Было бы слишком неприлично, если бы я приехала одна, не зная, остался ли мне верен мой жених и может ли он поместить меня во дворце, откуда, вероятно, женщины изгнаны. В обществе же замужней женщины мое положение будет приличней, и все обойдется без неловкостей и спешки.

Визит Нефтисы к родственнице привел к желаемым результатам. Менхту, красивая двадцатитрехлетняя женщина, приняла ее с распростертыми объятиями и согласилась сопровождать ее. Веселая, ветреная и жаждущая удовольствий вдова сильно скучала, хотя срок траура и кончился, но семейные обстоятельства мешали ей появиться в свете, поэтому путешествие показалось ей развлечением.

Хлопоты Ромы также увенчались успехом. Хатасу благосклонно приняла его просьбу и дала охранную грамоту для Нефтисы. Итак, случай благоприятствовал путешествию под охраной важного чиновника и его конвоя.

– Туда едет царский писец Горнехта для инспекторского объезда и обещал мне передать вас здоровыми и невредимыми на руки Антефу, – сказал Рома.

Нефтиса укладывала одежду, шкатулку, наполненную вещами Ноферуры, среди которых была тщательно завернутая маленькая красная амфора, похищенная у чародея. На эту амфору она смотрела как на свое будущее счастье. В последнее время она сделала несколько странных открытий, касающихся свойств драгоценной жидкости. Так, она заметила, что ее запах днем делался слабее, а ночью до такой степени усиливался, что становился удушливым. Еще она убедилась, что если этой жидкостью облить розу, то ядовитый аромат сохраняет силу даже днем и вызывает головную боль и оцепенение, если его вдыхаешь. Потом она открыла еще, что если немедленно вымыть холодной водой лицо и руки, действие яда уменьшается.

И вот в назначенный день они отправились в Буто.

Нефтиса мало принимала участия в оживленном переезде. Она погрузилась в детали своего плана. Нефтиса везла молодую вдову как средство избавиться от Антефа, она хотела быть свободной по отношению к Тутмесу, а также для того, чтобы испытать на них обоих дозу и способ употребления волшебного средства.

С этой целью она купила ожерелье из ароматного дерева с серебряным, пустым внутри жуком. Ожерелье она целую ночь мочила в масле, куда прибавила несколько капель эликсира. Результат получился удовлетворительный. Вовнутрь жука положила несколько лепестков приготовленной розы.

Тутмесу Нефтиса решила не внушать страсти. Нужно прежде, чтобы он стал кем-нибудь. Только тогда, когда Хатасу умрет или будет уничтожена, стоит покорить его и заставить на себе жениться, если только она не предпочтет другой путь. Новая идея осенила ее в дороге. Лишь один образ жил в ее сердце, и потому была ненавистна всякая другая любовь, всякая мысль принадлежать другому. Если же фараон прикажет Хоремсебу жениться на ней, князь, конечно, не посмеет отказаться, не рискнет убить женщину, которой покровительствует сам царь.

Они уже приближались к цели, как вдруг Менхту, болтавшая без умолку всю дорогу, хлопнула себя по лбу и сказала:

– Ах я глупая, ах я дура! Что же я такое наделала?!

– Что с тобой? – спросила удивленная Нефтиса.

– То, что я забыла дома сверток, который передала для Антефа его сестра Тахота. В нем были вышитый пояс и ожерелье с амулетами.

– Если дело только в этом, не беспокойся, я выручу тебя, со мной есть ожерелье с амулетами из ароматного дерева. Я купила его недавно, меня восхищает редкий и прекрасный аромат, который оно издает. Я его тебе отдам. Антеф только выиграет от этой перемены, а я ничего не потеряю, все равно после свадьбы ожерелье вместе со своим обладателем перейдет ко мне.

– О, благодарю тебя, ты, право, очень добра и избавляешь меня от затруднения.

К ночи они приехали в Буто и велели отнести себя к Антефу, который чуть не упал, узнав Нефтису. Сильно обрадованный, молодой человек поверил всему, что ему говорилось. Он объявил, что их свадьба должна быть отпразднована как можно скорее, и устроил обеих женщин в своих комнатах. Сам же он удовольствовался временной постелью в приемной царевича, которому сообщил о своем неожиданном счастье.

Прежде чем лечь спать, Нефтиса достала отравленное ожерелье и отдала его Менхту, тщательно избегая вдыхать его ядовитый аромат. Менхту без всякого недоверия понюхала его и пришла в восторг.

– Ах, какой очаровательный запах, никогда я ничего подобного не вдыхала. Никогда не встречала я такой драгоценности. Я признаюсь, что мне жаль отдавать это ожерелье Антефу.

Странная улыбка скользнула по губам Нефтисы. «Боги покровительствуют мне, – подумала она. – Так я еще вернее привяжу его к ней».

– Если это ожерелье тебе так нравится, – сказала она, – то прими его от меня в подарок, дорогая Менхту. Извинись перед Антефом в своей невольной забывчивости и оставь себе эту драгоценность, только с тем условием, чтобы почаще носить ее.

– Благодарю тебя! – воскликнула Менхту, захлопав в ладоши. – Я принимаю твой подарок и, добросовестно исполняя условие, завтра же надену это ожерелье и буду носить его каждый день.

На следующий день Нефтиса нашла случай пошутить:

– Посмотри, Антеф, на ожерелье, надетое на Менхту, оно предназначалось тебе, но этой прекрасной изменнице мало было того, что она забыла посылку Тахоты, она еще присвоила себе эту драгоценность, которую я дала ей, чтобы заменить забытую. Действительно, это ожерелье издает прекрасный, но какой-то незнакомый аромат. Не можешь ли ты мне сказать, из какого дерева сделаны эти амулеты?

– Как это хорошо, похитить подобным образом вещь, предназначенную мне, – сказал, смеясь, комендант. – Но посмотрим, что за предательский аромат внушил Менхту такое хищничество.

Он наклонился к вдове, ее щеки пылали, вся она казалась нервной и взволнованной, он с любопытством несколько раз понюхал висевшие на ней амулеты. Наблюдавшая за ним Нефтиса заметила, как лицо его внезапно вспыхнуло и взгляд страстно скользнул по обнаженным плечам Менхту. Затем, пододвинув стул, он завязал с ней такой оживленный разговор, что, казалось, совершенно забыл про Нефтису.

Прошло несколько дней. За это время странная перемена произошла в манерах и даже в характере молодого коменданта Буто. Внезапная слепая страсть приковала его к Менхту. Присутствие невесты стало для него тягостным, и он тщетно старался скрыть свои чувства. Холодная невозмутимость уступила место лихорадочной и нервной раздражительности. Он стал пренебрегать своим знатным пленником и выискивал тысячи предлогов, чтобы пойти к молодой вдове, которая также жадно искала с ним встречи.

Однажды утром, видя, что они увлеклись разговором, Нефтиса скромно удалилась – она знала, что те только и ждут минуты, чтобы поцеловаться, – и отправилась в сад, где гулял царевич Тутмес. Она была ему представлена и не раз беседовала с ним.

Молодой комендант все больше увлекался слепой страстью к Менхту. Вдова отвечала ему взаимностью. Антеф стал равнодушен ко всему, пренебрегал присмотром за своим опасным узником и избегал общества невесты. Нефтиса проявляла необыкновенную скромность. С другой стороны, она пользовалась всяким случаем, чтобы видеться с Тутмесом, который почти не выходил из сада, ожидая красивую девушку. Они становились друзьями.

Однажды после обеда молодые люди, как всегда, сидели под сикоморой. Разговор не вязался, мрачная забота морщила лоб изгнанника и в его глазах, всегда таких блестящих и живых, светилась глубокая печаль. Накануне он узнал в храме, что умерла бабушка. Потеря единственного существа, любившего его без всякой задней мысли, тяжело давила на него и смыкала его уста. Нефтиса молча наблюдала за ним, потом, наклонившись, она слегка дотронулась до его руки.

– Подними голову, царевич, и не позволяй унынию омрачать твою душу и печали ослаблять твою энергию. Возврати себе надежды и веселость, сын Ра! Всемогущий бог, от которого ты произошел, сумеет вырвать тебя из изгнания. И кто знает? Может быть, ты ближе к трону, чем когда-нибудь предполагал в своих мыслях и смелых мечтах!

Юноша побледнел, выпрямился и недоверчиво посмотрел ей в глаза, но проницательность сразу же убедила его, что девушка была искренна.

– Я вижу, что ты желаешь мне добра, но было бы безумием обольщать себя ложной надеждой. Моя сестра Хатасу слишком честолюбива, чтобы вторично разделить с кем-нибудь трон. Пока она жива, я буду изнывать здесь. И как ты можешь надеяться вырвать скипетр из этой железной руки?

Нефтиса наклонилась к его уху и прошептала дрожащим голосом:

– Есть сила, которая разбивает самых гордых и укрощает даже честолюбие. Любовь повелевает даже царями. Хатасу подвержена ей, как и всякая простая смертная. Полюбив тебя, она посадит тебя рядом с собой на трон фараонов.

Смертельная бледность разлилась внезапно по лицу Тутмеса. Полуоткрыв губы и широко распахнув глаза, он недоверчиво и удивленно смотрел на свою собеседницу.

– Ты бредишь, Нефтиса, я не понимаю тебя! – сказал он нерешительным голосом. – Каким образом Хатасу может почувствовать ко мне любовь, которая поборола бы ее честолюбие? Эта женщина с мужским умом и сердцем недоступна для любви. Кроме того, она уже не первой молодости, намного старше и ненавидит меня, как претендента на престол и как незаконного сына нашего отца. Нет, нет, она никогда не полюбит меня!

Нефтиса улыбнулась.

– Ты прав. Обыкновенным путем я не надеялась бы ничего достигнуть, но я владею средством, которое может заставить царицу полюбить тебя.

– Каким образом? – пробормотал царевич сдавленным от волнения голосом.

– Я дам тебе чары. Если тебе удастся вручить их сестре, они внушат ей такое глубокое чувство к тебе, что она будет не в состоянии жить без тебя и твоя власть над нею будет безгранична.

– Сделай это, Нефтиса! Ты не будешь сожалеть об этом, так как я буду на всю жизнь обязан тебе! – сказал со сверкающим взором царевич, крепко пожимая руку девушки. – А теперь скажи мне, в чем состоят чары, которыми ты владеешь?

– Это один аромат, – прошептала она, наклоняясь к его уху. – Я думаю, что если пропитать им папирус, который ты пошлешь к царице, этого будет достаточно, чтобы она вызвала тебя.

Молодой человек с минуту подумал, потом покачал головой.

– Нет, это никуда не годится. Я считаю слишком опасным отдавать на волю случая такую важную вещь. Кто знает, какой беспорядок он произведет и в чьи руки попадет раньше, чем дойдет до Хатасу? Прежде, чем что-нибудь предпринять, я должен быть свободен, Нефтиса. Другими словами, я должен бежать в Фивы, где великий жрец Амона и первый прорицатель храма Рансенеб спрячут меня и дадут мне возможность приблизиться к сестре и вручить ей чары.

– Итак, нужно, чтобы ты был свободен, – энергично сказала Нефтиса. – Я думаю, что случай бежать скоро представится. Ты сам видишь, что Антеф, занятый своей любовью, значительно ослабил надзор за тобой. Для бегства ты должен выбрать день его свадебного пира. Позже мы подумаем о средствах, но прежде всего, тебе нужно послать гонца в храм Амона, чтобы предупредить о своем прибытия. Свадьба же состоится не раньше, чем ты получишь ответ. Я сумею оттянуть ее до нужной минуты.

– Эта мысль хороша, и я тотчас же отправлюсь в храм. Сейчас там находится верный гонец, третьего дня приехавший из Фив. Он должен уехать через несколько дней, но я его пошлю сегодня же вечером с письмом к Рансенебу и узнаю, когда он может принести мне ответ.

Чувствуя воздух свободы и опьянение власти, с, сердцем, полным надежды, отправился Тутмес в храм. Верный гонец, о котором он говорил Нефтисе, был Хартатеф. Царевич посовещался с главным жрецом и с ним. И было решено, что писец отправится в ту же ночь и вернется обратно через двенадцать дней. Остальное будет решено согласно ответу, который привезет Хартатеф из Фив.

На следующее утро Тутмес рассказал своей сообщнице о решении и в нетерпении попросил ее объяснить, как он должен употреблять чары, чтобы приобрести и сохранить свое влияние на Хатасу.